Олёна и сама, чувствуя предназначение, выбирала нужный вектор: участвовала во всевозможных соревнованиях школы, будь то волейбол, баскетбол, или легкая атлетика.Нигде не было ей равных, везде призовые места. Одна беда – училась в сельской школе и шансы выйти на профессиональный уровень равнялись нулю. В городе такой талант, однозначно, заприметили бы сразу.

Несмотря на отягощенные гены, Олёна, как слепой щенок, пыталась нащупать верное направление в жизни. Старалась дружить со смелыми правильными девчонками, не боящимися ни её саму, ни общественного осуждения за дружбу с хулиганкой. Тянулась к прекрасному. Получалось как получалось. Приходила к этим же всесторонне развитым подружкам, и не умея играть, с абсолютным отсутствием слуха, хаотично долбашила по басам фортепиано, протяжно завывая недетским басом тоскливую бессмыслицу, вводя окружение в состояние ужаса и желание зарыть голову в землю по пояс. Мятущаяся Олёнкина душа не понимала, что с ней происходит и где обрести покой травмированного рода.

Олёнкин батя слыл неглупым, но крайне суровым и деспотичным человеком. Семью держал в ежовых рукавицах. Шаг влево, шаг вправо для дочери означало расстрел. Он лучше других осознавал: необузданные фамильные черты ни к чему хорошему не приведут. Знал на личном примере. Жизнь, полная приключенческого трэша, отразилась не только на характере и мировосприятии окружающего мира, но и на внешности. Исполосованное лицо, сломанный в хлам нос, выбитые зубы говорили сами за себя. Живым напоминанием о неистовой молодости служило отсутствие нескольких пальцев на руках, потерянных в сельских уличных мордобоях при уклонении от тесака.

Пережитые стрессы до рождения детей по всем законам природы не могли не сказаться на психическом здоровье будущего потомства. Он хоть и не осознавал этого, поскольку сам являлся заложником ситуации со своими предками, но сильно расстраивался, видя, как родная дочь унаследовала худшие черты. Несмотря на жесткий кнут, Олёна росла женской копией свирепого папаши, повторяя родовой сценарий.

Особенно жестко батя гасил женское начало дочери. Возможно, со своим рьяным желанием держать чадо в узде, он сильно перебирал с мерами, которые потом вылезли другим боком, а может, наоборот. Если бы подошел к процессу воспитания намного мягче, все оказалось бы ещё хуже. Про подростка-дочь батя знал не все, но догадывался, что её тяга к насилию и наклонности может превзойти любые ожидания. Он не мог, например, предположить, что Олёна частенько нападала на подружек, заваливала, силой прижимала руки к полу и не оставляя ни единого шанса вырваться, засасывала девчонок, покрывая шею характерными кровоподтеками. Причем самое странное заключалось в отсутствии гомосексуальной подоплеки. Её совершенно очевидно неудержимо влекло к противоположному полу. К подружкам подходила чисто технически. По всей видимости, отрабатывала навыки для взрослой жизни. Пойди тут разберись в тонкостях дикой психики.

Советской кондовой закалки батя, вообще, не совсем адекватно относился ко всему, что хоть как-то говорило о половом развитии дочери. Образование ребенка в этом плане сводилось к простой угрозе, выраженной в жесткой матерной форме. Краткая суть сводилась к следующему: принесешь в подоле, на одну ногу встану, другую вырву. Не нужно быть знатоком анатомии, чтобы живо представить картинку, и великим психологом, чтобы понять, какой урон неокрепшей психике могли нанести подобные метафорические высказывания. Как полученные, без какого-либо тогда повода, психические травмы, скажутся на дальнейшей способности любить, здоровом отношении к сексу и возможности создать собственную счастливую семью.

Женственность Олёны уничтожалась весьма своеобразными воспитательскими приемами. Ей запрещалось не только краситься, одеваться ярко, но и многое другое. Летом, как большинство сельских старшеклассниц, подросшая девчонка подрабатывала. Тяжелым трудом, в качестве доярки или, если повезет, упаковщицей на маслозаводе, зарабатывала карманные деньги. Однажды, проработав почти все летние каникулы, она насобирала сумму на давнюю мечту: очень нежные модные босоножки на шпильке с тонкими ремешками. Узрев признаки сексуальности и такой непотребной красоты на дочери, батя, будучи не совсем трезвым, положил обувку на пенек и перерубил топором напополам. Вложил, так сказать, в действо глубокий вразумительный смысл.

Бешеный темперамент буйной дочери немного сглаживала мама – Ангелина Ивановна, педагог с большим стажем, проработавшая всю жизнь в детском саду воспитателем. Если бы не её колоссальный опыт в воспитании детей, и вложенные усилия в образование дочери, то, скорее всего, из нее выросло бы настоящее исчадие ада. Вбитые ремнем и словом правила поведения, удерживали от полной разнузданности Олёнку хотя бы в школьные годы.

Выйдя из подросткового возраста Олёна не утратила внешней привлекательности, превратившись в невысокую, около метра шестидесяти четырех, красивую шатенку с чудными волнистыми волосами, правильными чертами лица и идеально выточенной спортивной фигурой. Вот только свирепый нрав не угас, и кукольная внешность никак не вязалась с луженой глоткой, выдающей басы в мужском звуковом диапазоне и грубыми манерами общения.

Школа была закончена на хорошо и отлично, поэтому Олёна без особых проблем поступила в Магнитогорский педагогический институт, решив, что из неё получится отличный учитель биологии. Однако, горячая кровь и бушующая через край энергия, не давали надежды на благополучное исполнение желаний. Жить спокойной размеренной жизнью, студентка не могла априори. Она с завидной регулярностью находила острые ощущения на пятую точку. Ничего не боясь, в одиночку шарахалась ночами по улицам, до усрачки накидывалась алкоголем, курила как паровоз, заводила беспорядочные половые связи, дралась на дискотеках. Всевозможными способами доказывала миру свою крутость и демонстрировала независимость.

Однажды, после очередной вечеринки поздно ночью, в экстремальном мини и с крайне экстравагантной подводкой глаз, выходившей за пределы века и уродующей лицо, Олёна двигала в родную общагу. Глухой переулок, освещаемый редкими фонарями, выщербленный тротуар, высокие кусты… Одинокая красотка на кочерге в тихом месте не могла не привлечь внимания выблядка, одержимого сексом. Насильник напал на девушку сзади, повалил на землю и попытался задрать юбку. Невоздержанному дурачку можно было только посочувствовать… Легкодоступное симпатичное чудо вмиг обратилось в чудовище. С испугу Олёна в две секунды подмяла бедолагу под себя, уселась сверху, прижала руки к земле и завопила неженским басом на весь микрорайон:

- Насилуют!

Парень надрывно рвался, но не мог освободиться из-под отработанного с подружками, натиска. Благим матом потерпевшая крыла до тех пор, пока не открылось окно на первом этаже. Выглянувшему предстала картина маслом.

- Не понял. Кого насилуют? – разбуженный криками взрослый мужчина в мятой майке, явно представлял процесс надругательства слегка по-другому.

- Он, он меня насилует!

Мужчина не понимал, а Олёна продолжала вопить, требуя вызвать милицию. Сбивчиво объясняла про напавшего мерзавца, и в определенный момент отвлеклась. Насильник, улучив удобное мгновение, резко оторвался от земли и с силой боднул девушку в челюсть. Она инстинктивно схватилась за разбитые губы, а тот, рванув на волю, со всех ног сиганул прочь от своей жертвы. Во всей этой истории нелогичным казалось одно: зачем Олёнка отбивалась от насильника, когда в тот же самый период своей жизни, спала абсолютно со всеми подряд, без разбора? Сработали оборонительные навыки? Для себя она объясняла просто. С фигали такая крутая, должна оказаться терпилой?

Ночные гуляния и жажда впечатлений привели к закономерному результату. Испытывающая судьбу восемнадцатилетняя Олёна таки нарвалась на троих ублюдков, которые распознали в загулявшейся, хмельной и вызывающе раскрашенной девице потенциальную шалаву. Отвели «на хату» и игнорируя угрозы обратиться в милицию, принудили к групповому сексу. Напоследок, подобрев и поняв, что деваха сама получила удовольствие и никакое заявление писать не собирается, парни подбросили мысль, как можно было избежать изнасилования и доказать отсутствие добровольного согласия. Одним из пунктов стал совет с угрозой нанести себе побои, ударившись о батарею. Историю Олёна рассказала своей подружке детства – Анне. Информация оказалась очень кстати. В то время девушку как раз доставал какой-то подонок, который уже несколько месяцев преследовал её. Она вспомнила совет Олёны и пригрозила этому ублюдку фейковыми синяками. Так, по иронии, совет одних насильников спас от другого насильника.