Он снова хлебнул из бутылки, чувствуя, как расслабляется стиснутое напряжением тело...
***
Чёрным днём советской дипломатии ознаменовался 1978 год. Предал Родину, Аркадий Шевченко, являвшийся заместителем ООН Курта Вальдхайма – Генерального секретаря ООН.
Это был шок, нокаут, катастрофа! Что ещё нужно иметь счастливчику, идущему по жизни смеясь?
С 48 лет он занимал высочайшую международную должность, был очень обеспеченным человеком. Его ожидал пост замминистра по вопросам вооружения. Сам благоволил А.А. Громыко, благоволил ему.
Да, «баловень судьбы» излишне пил и слишком любил женщин, но, если предположить, что он решил прилюдно сесть на горшок, в МИДовской высотке его бы только пожурили и, переждав год, этот господин вернулся бы, если не в Америку, то в Лондон, или, в совсем уж крайнем случае – в Париж.
В пафосных мемуарах «Разрыв с Москвой» Аркадий Шевченко, с трудом, скрывая печаль, долго описывал сей разрыв с идеологической точки зрения. Не скрыл, как боялся агрессивно настроенного Кремля и как благоволил «свободному миру». Но даже весьма скудно разбирающиеся в политике понимали: в коридорах МИДа никогда не задерживались «идейные», там работали только прожжённые циники, а уж на руководящих постах и подавно.
Разбирательство по удравшему в капиталистический рай дипломату проводили на уровне Ю.В.Антропова.
Правда, на площади Дзержинского знали, что в составе делегации предатель. Подозревали Анатолия Добрынина, (посла СССР в США), и Олега Трояновского, (представителя СССР при ООН), но вот весельчак и балагур, разговорчивый выпивоха Шевченко попал в разработку последним.
При проверке вскрылись весьма нелицеприятные факты. И в конце марта 1978 года, аккуратно, с целью участия в серьёзном правительственном совещании, его, наконец, решились отозвать в Москву. Но вмешалась судьба. Перед самым отлетом в Нью-Йорк, (штаб квартира ООН там), прилетел приятель Шевченко – Геннадий Сташевский, который на вопрос, о чем совещание, страшно удивился, потому что ничего о нём не слышал...
8 апреля Аркадий Шевченко ушёл из дома, оставив жене записку, рекомендующую немедленно решить вопрос об эмиграции.
Позднее станет известно, (от Олдрича Эймса, «нашего крота» в ЦРУ), что бежавший из «ада» господин начал приторговывать Родиной, (за хорошие деньги), аж с 1975 года, причём по собственной инициативе.
Но Леонгина Шевченко или растерялась, или отказалась. Мужу было уже не важно. В эмиграцию она так и не отправилась. Прилетев в Москву, женщина, (по официальной версии), наложила на себя руки. Правда, при весьма странных обстоятельствах. Труп нашли не сразу. На даче. За шубами. В шкафу.
Сын Аркадия – Геннадий – трудился в это время атташе в Женеве. 9 апреля его срочно назначают дипкурьером. Интересно, что в поездке домой его сопровождал товарищ из ГРУ – Владимир Резун. Возвратившись «за кордон», он быстренько превратится в «невозвращенца» и пристроится в холмах английского Девоншира – фермером, производителем овец мясной перспективной породы.
Приятно, Антропов и испугавшийся, (до кардиологической клиники), Громыко не мстили за отца сыну. Его трудоустроили в Институт государства и права АН СССР. Он стал профессором, написал около 70 научных работ. Работал там до 1997 года.
20 мая в Москве узнали, что Шевченко продал всех наших агентов. Один из них, Владимир Зинякин, имея дипломатическую неприкосновенность, смог улететь, а двух других, Черняева и Энгера, осудили, дав по 50 лет тюрьмы каждому. Позднее их обменяли на русских диссидентов...
Все знали о близкой дружбе жён Громыко и Шевченко. Честолюбивый Аркадий долго не мог пережить, что его назначение последовало сразу после дорогого подарка, который преподнесла Леонелла, (Линочка), Лидии Дмитриевне Громыко – брошь с 56 отборными, (каратными), бриллиантами...
Громыко открестился от этой дружбы сразу. Брошь, (как водится), пропала. Говорили, что её однажды видели на бюсте Зои Федоровой. Ну и, (под номером 666(!!!), она числится украденной у Саудовского принца).
Шевченко стал миллионером, развлекался, кутил с проститутками, женился, обзавёлся семьёй. Благополучие новоявленного миллионера, впрочем, продлилось недолго. Он развёлся, потерял роскошный особняк и умер в скромной съёмной квартире в Вашингтоне, от цирроза печени. Его остывший труп обнаружила пришедшая навестить больного отца дочь Анна.
Зато два могущественных человека в СССР, Громыко и Антропов, смогли объединиться и поддержали друг друга в сложный для них час. Громыко присмирел. Жена стала выходить в свет в российском янтаре и бирюзе. В 1983, после смерти Антропова, недоброжелатели зашевелились опять, но Черненко их быстро успокоил. Громыко продолжил свою деятельность бессменным «Мистером Нет». 11 марта 1985 года он поддержал товарища Горбачёва. Безусловно, благодаря его голосу Михаил Сергеевич стал «руководителем перестройки и гласности».
***
История же кольца с опалом продолжилась так же интересно, как и началась...
В 1980 году квартиру вдовы писателя Алексея Толстого ограбили. Преступников не нашли, зато исчезла бриллиантовая брошь Людовика XV, мужской опаловый перстень, датированный 17 веком, и крупный редкий турмалин.
В 1981 году старуха-актриса Зоя Фёдорова, известная своей коллекцией бриллиантов, которые попадали к ней разными, не всегда официальными путями, была убита. Грабителей не нашли. Зато, во время осмотра квартиры погибшей, обнаружили лежащий в стопке постельного белья турмалин – украденный годом ранее...
Через несколько дней коллекции голубых бриллиантов лишилась артистка цирка и бесстрашная укротительница тигров Ирина Бугримова. В Москве шептались и пальцем показывали в сторону любовника самой Галины – артиста театра «Ромэн» Бориса Буряце. Доказать ничего не удалось, как и найти, но Буряце арестовали и посадили за спекуляцию шубами. Расследованием нашумевших дел занимался лично замминистра МВД, зять Леонида Ильича – Юрий Чурбанов. После смерти тестя, во время празднования веселого 1987 нового года, Николай Анисимович Щёлоков на банкете в Кремле сделал замечание подчиненному:
– Ты, Юра, поскромнее живи и перстней старинных на пальцах не носи.
В тот же год Чурбанов был арестован. Опаловый перстень, украденный из семьи Толстых, попал в опись конфискованных предметов роскоши...
В 1989 году из спальни принца Фейсала бин Фахда пропали драгоценности. Из Саудовской Аравии они перекочевали в Таиланд. И исчезли. Саудиты до сих пор обижаются на Тайскую королевскую семью.
В 2019 году новоиспеченный король Таиланда Маха Вачиралонгкорн немножко странный, любящий наркотики и алкоголь господин, подарил своему очередному тестю опаловый перстень. Последний через два месяца скончался от... туберкулёза.
Глава 12
Хроники особого отдела 2
Глава 2. 4. Зачем мы здесь?
Борис проспал. Для младшего научного сотрудника Центральной Академической библиотеки страны это было немыслимо. Для работника отдела редких рукописей, которую возглавляла товарищ Кальдинова, нереально. Для принадлежности (тщательно скрываемой и в принципе давно забытой, но все же…) к старательной и пунктуальной арийской нации просто невозможно. Но он проспал!
«Последний день работы, столько дел, как некрасиво», — корил себя между прыжками и пробежками пыхтящий библиотекарь. «Пять минут до метро, двадцать две минуты до «Библиотеки имени Ленина» и там ещё шесть минут до заветной дубовой двери. Борис не успевал на целых четыре минуты!
Наконец, он шагнул в заветный коридор, пропахший нафталином, и, сбавив скорость,приблизился к двери, напротив которой, слегка согнувшись, стояла большая деревянная статуя. Случайно не разбитая в годы революции и чудом не пущенная на дрова в холодном сорок первом, она среди безликого хлама казалась младшему научному сотруднику источником жизни в этой слепоте темного коридора. Глубокие трещины в неухоженном теле статуи извивались, от груди уходя вверх — к шее, и вниз — мелкими штрихами — к животу. Но именно эти следы скорой кончины некогда прекрасной дамы и позволяли Борису среди густой, почти черной пыли, укрывающей фигуру шелковой вуалью, видеть живую душу, вложенную мастером в старое дерево. Она стояла на мраморном холодном полу беззащитная и трогательная, желающая жить и дышать. Утром, когда солнце с усилием пробивалось сквозь тусклые стекла, девушка приветствовала его одними глазами. Вечерами ее лицо благодаря игре теней улыбалось, и он всегда кланялся деве, уходя.
