– Видимо, здесь когда-то была вода, он пришел пить… – задумчиво начал он.

– Зимой? Под такими сугробами? – не согласилась Бланш.

– Несостыковка, – произнес Чоко в растерянности. – В любом случае, – он порылся в рюкзаке, взял специальную колбу для образцов и аккуратно, не касаясь субстанции руками, зачерпнул ее, – думаю, приключений на сегодня достаточно.

Бланш тоже хотела поскорее оказаться в безопасной повозке. Они сели на лебкухенов и благополучно добрались до края деревни. Снова проезжая между огромных столбов, служащих ранее главным въездом, Бланш остановила коня.

– В чем дело? – забеспокоился Чоко.

– Смотри, это не просто узоры, – девушка провела по бороздкам рукой. – Это надписи… Погоди!

Она вытащила блокнот и начала зарисовывать все знаки, которые увидела на столбах. Вскоре получилась сносная копия надписей на опорах с двух сторон. На обратном пути они пустили лошадей в галоп, не желая больше задерживаться в этом странном и дышащем смертью месте. Пока Чоко устанавливал защитное ограждение для лошадей возле каравана, Бланш скорее забежала внутрь. Сняв на ходу тяжелую верхнюю одежду, она села за стол и принялась переписывать иероглифы со своих зарисовок на лист, но уже не вертикально, а в строчку. С каждым записанным символом ее удивление нарастало. Уставший Чоко зашел внутрь и закрыл дверь на ключ.

– Я даже не знаю, правильно ли мы сделали, что остановились напротив деревни. Может, запрячь лошадей и отъехать отсюда подальше… – устало сказал он, глядя на Бланш и явно ожидая ее одобрения.

– Это язык Патэдэ! – она подбежала к нему, показывая записи. – Смотри, из этих знаков складываются слова. Не зря же меня учили! – девушка смеялась от радости. – Сейчас мы его знаем только в письменном варианте, прямой контакт с аборигенами давно потерян. Но они жили здесь! Ты можешь представить!?

Бланш не удержалась и обняла своего опешившего друга.

– Мы сможем узнать, что здесь произошло, – уже спокойнее произнесла она, – если мы найдем этих жителей. Смотри, это значит «вход», это – «птица».

Она увлеченно рассказывала, как расшифровывала знаки и соотносила с их алфавитом.

– Я наверняка что-то здесь упустила, потому что часть надписей была под сугробами или испорчена, но отдельные слова я понимаю.

Чоко кивнул в знак того, что он ее слушает, и начал доставать из холодильника еду.

– Стало быть, здесь проживали Патэдэ, – дождавшись, пока Бланш выговорится, сказал он. – Насколько я знаю, они далеко не всегда были миролюбивым народом.

– Да ты пойми, – Бланш отложила блокнот, – этот язык все считали мертвым. Очевидно, что из деревни бежали в спешке. А значит, кто-то из них мог выжить!

Чоко внимательно смотрел на нее, подперев рукой подбородок, но при словах «выжить» его взгляд стал твердым, и парень скептически прищурился.

– Ты же сам хотел приехать, встретить местных жителей и узнать, что случилось, – Бланш не понимала, почему он не торопится поддержать ее, и уже начинала злиться. – Это нас шанс! Я знаю этот язык, а ты – опытный исследователь. Мы можем изучить карты, ты покопаешься там у себя в архивах, – она активно жестикулировала руками в воздухе, – и сможем понять, куда они ушли. Здесь не так много обитаемых мест. Они в любом случае должны были осесть где-то возле источника воды и дичи, и мы узнаем всю правду из первых уст, потому что я, – она снова подняла блокнот в доказательство своих слов, – я знаю их язык.

Чоко задумчиво молча жевал, глядя на нее, и она ничего не могла прочитать в его взгляде.

– Почему ты так смотришь? – разочарованно спросила она.

– Потому что дело не только в аборигенах, – наконец произнес он. – Будь это пожар или землетрясение, я поддержал бы тебя всеми руками. Но ты ведь сама видела, что здесь больше вопросов, чем ответов. Ты прости, я вообще плохо сейчас соображаю и предлагаю обсудить это утром, – он встал из-за стола.

– Обсудить утром, – передразнила его Бланш. – Везет тебе. Я вот не умею спать, не решив проблему до конца! – крикнула она уходящему в спальню Чоко.

Открыв свои записи, она смотрела на иероглифы, а мысли ее унеслись далеко в некогда цветущую деревню, возведенную таинственными поселенцами, которые жили в красивых домах и владели забытыми знаниями.

Шел уже второй час, как Бланш лежала, глядя в потолок. Метели не было, за окном царствовали темнота и спокойствие, но в этот раз они особенно сильно давили на нервы. Сироп мерно посапывал в корзине, служившей ему спальным местом. Глубоко вздохнув и поняв, что она все равно бесцельно проворочается всю ночь, Бланш встала. Взяв ружье, она подошла к двери каравана, на секунду замешкалась, а затем дернула ручку и вышла наружу.

В воздухе застыла тишина. Черные деревья замерли, раскинув свои похожие на лапы чудовищ ветви, которыми они пытались дотянуться до чего-то очень важного, но никак не могли. Лебкухены мирно спали в своем загоне. Завидев ее, они подняли морды и вопросительно посмотрели на странную девушку, удивляясь, что ей понадобилось здесь посреди ночи. «Поглажу коней и пойду внутрь», – подумала Бланш. Она сделала пару шагов, и тут почувствовала на спине чей-то взгляд. Сзади послышалось едва заметное дыхание. Она повернулась и увидела большого пятнистого волка. Он стоял в нескольких прыжках от нее.

Его голова, лапы и живот темно-коричневого цвета сейчас казались абсолютно черными. Спина же была белая и практически сливалась с местностью. «Отличный способ маскировки», – подметила про себя Бланш и тут же удивилась, что в минуту смертельной опасности ей в голову полезли такие ничего не значащие и никак не помогающие ей мысли. Все это произошло за долю секунды, а в следующий момент инстинкт самосохранения взял вверх и она, распрямив плечи и вскинув ружье, решительно двинулась на брауни, выкрикнув низким голосом:

– Прочь! Убирайся прочь!

В этот момент дверь каравана резко распахнулась, чуть не ударив по волку, и раздался выстрел. Зверь подскочил на месте, взвизгнул и, поджав хвост, бросился наутек. Убедившись, что брауни испугался достаточно, чтобы убежать и скрыться в перелеске, Бланш почувствовала, как ее ноги начинают неметь, а колени подкашиваться. Она опустила ружье, и, практически не замечая подскочившего к ней и тащившего теперь за руку в повозку Чоко, словно в тумане зашла внутрь.

– Ну ты даешь, – с волнением произнес парень, выхватывая из ее рук ружье. – Придется закрывать тебя в караване как Сиропа и прятать ключ.

Бланш виновато опустила глаза. Сняв куртку, она молча вернулась обратно в кровать и отвернулась к стене. Оставив ружье у входа, Чоко тоже лег на свое место, и смотрел на нее, размышляя, есть ли смысл что-то сейчас говорить. Бланш понимала, что она действительно сделала глупость и подвергла опасности себя и его. Несмотря на укоры совести, гордость не позволила ей извиниться. Наконец, события тяжелого дня сделали свое дело, и она провалилась в долгожданный сон.

На следующие утро, когда Бланш проснулась, лебкухены бежали ровной рысью и сани привычно покачивались на барханах. Из кухни доносился приятный аромат. Чоко сидел за столом, завтракая и перебирая бумаги.

– Доброе утро, – как ни в чем не бывало, дружелюбно произнес он и протянул Бланш тарелку с готовым для нее завтраком.

Девушка села за стол, украдкой поглядывая на него и пытаясь понять, чем для нее обернется вчерашняя выходка. Сироп не давал ей спокойно поесть, постоянно вертясь под ногами, и Бланш решила насыпать ему корма. Гремя шкафчиками и коробками с карамелью, было легче начать разговор и, насыпая корм в миску, она как бы невзначай произнесла:

– Я вчера глупо поступила.

Вернувшись на свое место, она посмотрела Чоко в глаза:

– Ты обижаешься на меня?

– Нет, зачем. Если кто и виноват здесь – так это я. Караван мой и, будучи главой нашей маленькой экспедиции, я несу ответственность за вас с мурланом, – он в шутку прихватил непоседливого гнома за колпак, и тот недовольно и смешно подпрыгнул. – Это не увеселительная прогулка. Моя обязанность, – он показал на нее пальцем, – привезти тебя домой.