– Тебе нужно истории писать.

– Да, я собиралась. Моя профессия не предполагала написания текстов, но я много работала с ними и кое-чему научилась у других.

– Ты же хотела стать корреспондентом, нет?

– Точнее обозревателем, на научные темы, да. Помнишь, как в школе нас повезли на экскурсию на окраину города в Леденцовый парк? Тогда еще леденцовых деревьев было много.

– Сейчас город отвоевывает свои позиции даже у такого замечательного парка, – ответил Чоко, рассматривая узор на кружке.

– Это точно! Так вот я представляла себе, что я исследователь, попавший в дикие джунгли. И моя задача – запомнить и записать все, что я видела: каждую деталь, каждый след, каждую маленькую тропинку, чтобы потом поделиться этим с жаждущими знаний читателями, – Бланш улыбнулась своим воспоминаниям. – Разумеется, это было никому не нужно и не интересно.

– Мы согласны были ехать куда угодно, только чтобы не сидеть на уроке! – улыбнулся Чоко. – Но сейчас все изменилось. Мы выросли, и твои истории вполне могут произвести впечатление. Знаешь, у нас в Пряничном городе нет хороших репортеров…

– У нас в Пряничном городе вообще много чего нет, – Бланш перебила его, глядя прямо в глаза. – Более того, у нас нет таких караванов. И у нас нет батарей, на которых работает твое электричество.

Она многозначительно подняла одну бровь.

– Так, понятно. Ты хочешь от меня историю появления повозки? – он деловито откинулся на спинку стула, опять включив насмешливый тон.

– Уж будьте любезны, – сказала она, взяв в руки кружку и приготовившись слушать его рассказ.

– Как тебе известно, Печенья редко выезжают за стены города. Однако это не значит, что никто не приезжает в Пряничный город, – Чоко сделал акцент на «в». – Поверь мне, в других частях нашей огромной страны намного больше путешественников и исследователей. И самые отважные из них добираются до далеких окраин, в том числе и до нашей глуши. Повозка мне досталась от одного ученого. Я встретил его в первой своей экспедиции. Когда я увидел этот дом, он показался мне настоящим чудом света. У нас состоялся разговор с владельцем, и я оставил ему свои контакты. После экспедиции на Молочную реку он связался со мной, похвалил результаты моих исследований и высказал удивление, что в Пряничном городе появились смельчаки, способные на такие путешествия. Я не хвастаюсь, – тут же смутившись, добавил он и продолжил, – я, окрыленный успехом, еще не зная, какое разочарование меня ждет в Исследовательском центре, тут же спросил про возможную продажу повозки. Он согласился. И спустя три недели караван уже был у меня в гараже! Невероятно! Я несколько раз пытался спросить, почему он продает его, еще и с лебкухенами, но он постоянно уходил от ответа.

– Дом просто в отличном состоянии, – заметила Бланш.

– Он практически не был в серьезных путешествиях. Хозяин держал его в надежде когда-нибудь отправиться в далекий путь, но так и не смог. А теперь караван принадлежит мне, и, могу заверить, прежняя спокойная жизнь ему не светит.

Дом покачнулся на кочке и тихо скрипнул, ответив на его ремарку.

– Мы едем уже долго, – Чоко взглянул на часы. – Давай сверим карты.

Он взял специальный прибор, позволявший рассчитывать расстояние по времени и средней скорости движения лошадей.

– Скоро мы приблизимся к развилке. Здесь нам нужно будет свернуть, – он провел карандашом по узкой полоске на карте. – Такая хорошая дорога будет сегодня, и, если повезет, часть завтрашнего пути. Однако потом нам нужно будет снизить скорость. Скорее всего, к самой деревне мы будем лезть по большим сугробам. Возможно, даже верхом.

– Я уже поняла, что ввязалась в безумную авантюру, – Бланш смирилась с тем, что картография ей не по зубам и начала убирать посуду. – Но в любом случае, если я поругаюсь с тобой и выйду из повозки, добраться пешком до города все равно не смогу.

– Хорошо… Надеюсь, что мы не поругаемся? – то ли вопросом, то ли утверждением сказал Чоко.

– Надеюсь, – кокетливо ответила Бланш.

Что ни говори, а ей нравилось проводить с ним время. Они никогда не были настоящими друзьями, но знали друг друга с самого детства, если не считать довольно долгой разлуки со времен их учебы в университете. Чоко мало чем изменился за эти годы. Разве только стал поумнее и не так сильно раздражал ее временами. Что он думал о Бланш, было ей не известно и не особо интересовало. Тем временем Чоко вернулся на место извозчика, и, доехав до развилки, ловко повернул повозку налево.

Через пару часов, которые Бланш провела за чтением одной из книг, найденной в тумбочке в спальне, лебкухены, повинуясь извозчику, врылись копытами в землю и резко остановились.

– В чем дело? – Бланш отложила книгу.

– Мы въезжаем в Сахарную пустошь, – бросил Чоко, выпрыгивая из повозки.

Вокруг по-прежнему стелился белый простор, однако вдалеке уже виднелись холмы с редкими деревьями. Бланш тоже решила прогуляться и, подойдя к двери, тут же почувствовала слабый ванильный аромат, застывший в воздухе. Спрыгнув с последней ступеньки повозки, она удивленно посмотрела под ноги. Кокосовой стружки больше не было. Вместо нее под ногами лежал мелкий белый песок, напоминающий сахар. Девушка зачерпнула горсть диковинной субстанции, пропустила через пальцы, и ветер легко подхватил песчинки, закружив их в причудливом танце. Чоко тем временем достал из багажного отсека тяжелый инструмент и начал устанавливать специальные опоры под корпус повозки с обеих сторон.

– Какой план? – Бланш поймала себя на мысли, что ее раздражает быть новичком и постоянно не понимать, что происходит.

Это лишало ее чувства контроля, который так помогал избавляться от тревоги. Сироп, недовольный, что его не выпустили погулять, неутомимо прыгал за закрытой дверью, пытаясь добиться внимания.

– Нормальная дорога закончилась. Дальше мы будем ориентироваться по приборам, а песок затруднит нам движение. Колеса будут вязнуть, и лошади устанут раньше времени. Поэтому теперь мы превращаем нашу в повозку в сани! – он был рад как ребенок, собирающий новый конструктор. – Я здесь долго буду возиться. Лучше не стой на холодном ветру.

– Может, я чем-то могу помочь?

– Нет, здесь вряд ли. Но лебкухены не откажутся от воды, – он показал рукой, где можно взять ведро.

Принеся лошадям пить, Бланш ослабила ремни и поводья. Кони жадно и с удовольствием втягивали влагу и отфыркивались. Бланш погладила красивые, шершавые, цвета молочного шоколада, морды коней, а они, благодарно фыркая, тыкались в нее мокрыми носами. «Странно, почему у нас не принято давать лошадям имен», – подумала она.

Через час повозка располагалась на широких крепких полозьях и была готова к дальнейшему путешествию. Заходя в дом вслед Чоко, Бланш уже поставила ногу на ступеньку, как вдруг услышала протяжный вой. Сначала она подумала, что это ветер, часто гулявший среди барханов. Через секунду стало понятно, что вой был совсем иного толка. Чоко обеспокоенно подскочил к выходу, схватил Бланш за руку и втащил ее в повозку.

– Это брауни? – взволнованно спросила Бланш. – Я читала о них сегодня в твоей книге.

– Да, может быть, а может нам показалось, – сказал Чоко, плотно закрывая дверь повозки. – Идем!

Он прошел в спальню, открыл один из шкафов, и Бланш увидела внушительный арсенал в виде ружей, пистолетов и острых ножей.

– Ого…

– Неотъемлемая часть путешествий, к сожалению. Это добро у меня еще с прошлой экспедиции на Молочную реку. Когда мы приехали, я сказал, что якобы все сдал в хранилище, но благодаря парочке связей, – он приглушил голос, – нет.

Он закрыл шкаф и торопливым шагом направился к месту извозчика.

– Оружие? В нашем городе? Хранилище? Почему я об этом ничего не знала?

– Я же говорю, среднему обывателю много чего не рассказывают.

Бланш расстроенно села на стул. Слишком много нового ворвалось в ее скучную, но размеренную и предсказуемую жизнь за последние пару суток.