Как теперь смотреть в глаза этой самоотверженной, красивой, умной женщины?!

Диана и отпила глоток воды, посмотрела себе под ноги и просипела:

— Марьяна. Я не могу согласиться на твое предложение. Это…слишком тяжело, я не хочу тебя подвести, поэтому лучше сейчас все остановить.

Нельзя соглашаться! Нельзя влезть в заветный сверкающий поезд, и затащить с собой багаж, тяжёлый, наполненный грязью, слезами, ненавистью к себе, настолько забитый украденными помадами, что крышка вспухла, а бока отвратительно раздулись!

Марьяна показала Наташе взглядом на дверь. Усадила дрожащую Диану на стул, и сама уселась на край стола рядом.

— Это все из-за помады? — тихо спросила она.

— Ты!.. О боже! — Диана закрыла лицо руками, холодными и дрожащими. — Прости меня, Марьяна…Я такая дура, идиотка, воровка…

— Так! — Марьяна схватила ее за руки и отвела их от лица. — Чтобы я такого больше не слышала! Ишь ты, удумала, мою невестку обижать!

Еще один тяжелый камень от обращения Марьяны! И слезы потекли по лицу, быстро и горячо. Диана захлебывалась ими, и чувствовала мягкое объятие Марьяны, которая прижала ее голову к груди, и шептала слова успокоения.

Непонятно, сколько прошло времени она плакала. Просто плакала, принимая утешение от Марьяны. От человека, которого обворовала! И опять нескончаемые слёзы без остановки, всхлипы и рев, которые просто невозможно остановить. Тем более чувствуя поддержку той, которую обворовала! И снова слезы…

— Ну всё, всё. Мне тут с этажа ниже пишут, что у них потолок протекает.

Диана выпила воды, большими глотками, пытаясь взять себя в руки. Дышала, слыша голос Романа: «Тише, тише, Диана. Дыши тихонько, неглубоко. Просто вдох, выдох. Давай со мной вместе, сделай вдох, принцесса, прошу тебя, дыши». И Диана дышала. Вместе с Романом, чей голос всегда отдавался в сердце.

Марьяна все поняла. Не задавала лишних вопросов, когда Диана рассказала о том, что не может контролировать порыв, никак не может успокоить монстра внутри себя, который шепчет «Дай, дай, дай!». Усмиряет на несколько месяцев, а то и лет, в потом р-р-раз, взрыв! и ноги вновь ее несут туда, где выложены палитрой помады. Все цвета, которые Диана примеряла на себя перед тем самым спектаклем.

Юная Диана, худощавая, с выступающими костями на плечах и бедрах, ссутулившаяся и нескладная, неуверенная и дорожащая под нахальным взглядом тех, кто не принял ее в свой круг, и даже более того — вытеснили, выкурили, выгнали за пределы круга, где она стоит в одиночестве и не может любить себя, такую непохожую на других, такую высокую…

Юная Джульетта. Юная Диана. И если одна нашла свою смерть рядом с любимым, то другая нашла погибель, когда, поверив заверениям мамы, папы и Ани, решилась выступить на спектакле. Может, после этого над Дианой перестанут смеяться, воровать ее рюкзаки и подкладывать на стул жвачку? Заметят, как она старается ради них на сцене. А потом, может, найдется пару ухажеров, вон, как у Любы с девятого класса, которая после танца на баскетбольном матче стала самой популярной девчонкой. Но Диане популярность не нужна, просто хочется завести друзей среди других выступающих. А может, она станет звездой школьного театра. Затем ее заметит модный режиссер…

Помада проходится по тогда еще невинным устам. Примеряет. Этот цвет? Нет! Джульетта не стала бы красить губы в ало-красный. Что бы о ней сказали при дворе? Назвали бы гулящей девкой!

Розовый? Слишком насыщенный для столь юной барышни.

Лилово-серый? А что, неплохо. Да, Джульетта будет прекрасна с нежными губами. Будет прекрасна, слушая признания в любви, стоя на балконе, обращая лик к луне, и признаваясь в ответной любви.

Но Ромео Дианы был не Ромео. Петя Макаров с десятого вэ целый месяц изображал неловкое ухаживание за Дианой, защищал от нападок, подарил набор гелевых ручек, и она, радостная и влюбленная, дала согласие быть его девушкой. На деле же Петя оказался шалопаем и лодырем, который харизмой и подвешенным языком смог уговорить Тамару Александровну — заведующую школьным творческим кружком, взять его на роль романтичного Ромео. А получился из Пети хамоватый прихвостень, который в самый ответственный момент поцелуя загоготал в лицо Диане, а затем облил ее разведенной в воздушном шарике гуашью, не сумев сдержать подростковой затаенной злости, не смог не последовать указу тех, кто считался заводилами. Вот какой на самом деле спектакль разыгрывался Петей на протяжении месяца, и он, будем честны, отыграл на все сто!

А Диана стоит на сцене, прямая, как палка, не уворачивается от мусора, потому что не это бьет сильно и больно, а громкий истеричный смех, и лозунг для выкриков: «Верзила Капулетти, утони в туалете!».

— Диана, — Марьяна прикоснулась к сжатым кулакам. — У меня есть дочь подросток, и я не представляю, как ей было бы больно, если бы…

Дыхание перехватило, и в горле встал комок. Как мало времени она проводит с Алексой, самым родным человеком! И кто знает, какие у дочери проблемы. А вдруг?…

— Потом был педсовет, родсовет, психсовет, все советы, которые бывают в таких случаях, — Диана смахнула прилипшие к влажным щекам волосы. — Меня больше не трогали, боялись. Аня тогда училась в соседней школе. Но потом, не знаю, каким образом, перевелась в нашу, и теперь тем, кто издевался, пришлось о-о-очень несладко. Хотя она училась-то в седьмом классе! — тихо засмеялась, вспоминая сестрёнку, фурию, неисправимого бунтаря и неистового защитника всего, что считала своим. — Поэтому, Марьяна, давай оставим эту затею, — устало вздохнула, не смея поднять взора. — Это…это будет неправильно. У меня все руки в грязи, посмотри, — и снова тихонько заплакала, поглядывая на свои пальцы, с коротко остриженными ногтями, которые она никогда не покрывала лаком.

— Харэ реветь! — Марьяна крепко обхватила Диану за подбородок и заставила поднять взгляд. — Смотрите-ка, какая умная! Ты думаешь, зря я потратила столько внимания и ресурсов на этот проект? Или думаешь, что я ввязалась только потому, что ты невеста Романа?

— Марьяна…

— Я родственников никогда не беру к себе на работу, потому что мухи и котлеты несовместимые вещи.

— Интересно, кто есть кто, — слабо усмехнулась Диана.

— Никому лучше этого не знать. Но я доверяю своему чутью, и верю, что этот проект выстрелит.

— Да мне стыдно тебе в глаза смотреть, — простонала Диана, опуская подбородок, но была остановлена резким жестом, который поднял его опять вверх.

— А до этого, значит, не стыдно было? — Диана залилась пунцовой краской, и Марьяна отступила. — Тогда сделаем вид, что ничего не случилось. Что меня тогда не было рядом с Ромой, что я ничего не видела.

— Но…

— Никаких но! Ты знаешь, сколько стоит каждая моя минута моего времени? — тонкий пальчик уткнулся в упругую грудь. — А беру я только в баксах!

Диана хихикнула.

— Ты бы отлично сыграла Джульетту.

— Да у твоего Пети там инфаркт случился бы, — хмыкнула Марьяна. — Мы с тобой сделаем это. Если тебе не хватает уверенности, у меня ее хоть отбавляй. Не хватает знаний, так тут целая команда. Смотри, учись, ошибайся, исправляйся. Это хороший шанс, потому что ты совершенно права! Твоя работа в библиотеке ни хрена не романтичная, а самая что ни на есть ху…

Дальше белый шум, потому что Диана зажала уши пальцами.

— А вдруг не получится?

— Не беги вперед паровоза! Я не собираюсь вкладывать в тебя миллионы и ждать крутой отдачи. И ты не собираешься увольняться с работы и кардинально менять жизнь. Это всего лишь статья в месяц. Полстранички, которые ты заполнишь своими идеями. А там посмотрим, как пойдет.

Перед уходом, когда Диана не нашла аргументов, которые не разбивались бы о контраргументы, Марьяна вытащила из настольной подставки белый квадратик. Тихонько сказала:

— Тут контакты психотерапевта, к которому я ходила…

— Ты ходила к психотерапевту? — не удержалась Диана.

— После смерти Адика…Мне было тяжело…В общем, Костя отличный специалист, сходи, поговори.