«Этого не было в планах. Рафаэль собирался жить отдельно, но свободных номеров не оказалось».

«Чтобы на огромном горнолыжном курорте не оказалось ни единого свободного номера? Ни за что не поверю».

«Можешь обсудить это с ним, – быстро устав от роли провинившегося подростка, я свирепо луплю по клавишам. – Рафаэль вроде твой лучший друг».

«Обсужу. Но не забывай, что именно ты моя невеста».

«А ты мой жених, который втихую спланировал поездку на Мальдивы с моей подругой. Так что у нас один-один».

«Лиана арендовала виллу. Вилла и номер – разные вещи».

Я с шумом втягиваю воздух, полный ярости. Под одеялом его оказывается катастрофически мало, так что приходится высунуть нос, чтобы не задохнуться. Вообще-то я до последнего надеялась, что Витя откажется от поездки и вся эта ситуация с отпуском порознь не превратится в извращённую рокировку. Думала, через пару дней он одумается и прилетит ко мне, а Рафаэль вернётся туда, куда должен: под каблук к Лиане. Но черта с два.

«Хорошие мальчики попадают на виллы, а плохие девочки гниют в номерах. На том и закончим».

«Агния, – приходит спустя минуту. – Я не хочу ругаться. Просто факт того, что другой мужчина спит на соседней кушетке, мне, мягко говоря, не нравится. Думаю, меня можно понять».

Я перечитываю это сообщение трижды, чтобы удостовериться в правильности своей реакции. Нет, это отнюдь не вина за то, что пятка Рафаэля находится в паре сантиметров от моей. Это ярость от того, что Витя получал от меня ссылку на номер вместе с вопросом о необходимости дополнительного места. Он ответил, что посмотрел, и его всё устраивает. И подтвердил это снова, когда я переспросила. Но если Витя не в курсе, что в номере, кроме кровати и кресла кукловода, нет другой мебели, значит, даже не пытался открыть сайт.

«Счастливого отдыха. Смотри, не лопни от ревности, когда будешь затаскивать чемодан Лианы в самолёт».

Спустя несколько секунд телефон на тумбочке вспыхивает. Пробормотав «крысёныш мальдивский», я переворачиваюсь на другой бок. Вид оттуда не лучше: плечи и затылок Рафы.

Мог бы и футболку надеть, – негодую я, уставившись в родинку на его лопатке. – И так полкровати занял.

И словно подслушав мои мысли, Рафаэль переворачивается на живот и по-хозяйски закидывает на меня ладонь.

Твою мать, – беззвучно ругаюсь я, морщась от ломоты в рёбрах. – Руки-базуки. Сколько твоя туша целиком весит в таком случае?

– Восемьдесят шесть, – раздаётся сонное бормотание.

Я выпучиваю глаза. Рафаэль не спит? Да нет, исключено. В трезвом сознании он бы ни за что не стал со мной обниматься.

Вернув его руку на одеяло, я прислушиваюсь. Дыхание Рафаэля ровное и мерное. Унылый сожитель спит.

– А рост сколько? – шёпотом спрашиваю я в качестве эксперимента.

– Метр восемьдесят семь.

Внутри меня неконтролируемо зреет веселье. Вот это да. Отвечает прямо как голосовой помощник Алиса, а глаза закрыты. Что бы ещё такого спросить?

– Рафаэль, ты что, лунатик?

– Да хер его знает, – монотонно бормочет он. – Надо машину на СТО загнать. Диоды сдохли и обновление слетело. И тридцати тысяч не проехал. Говорил же мне Ромыч: бери электричку китайскую, на хер тебе этот немец втридорога… Параллельный импорт, утиль-сбор конский… Цены на дизель тоже конские. Нефтяная страна, блядь. Реально, что ли, на эти фуфлосяни придётся пересаживаться…

Закрыв лицо руками, я тихо стону.

Да, Рафа точно лунатик, потому что, рассуждая о судьбе отечественного автомобильного рынка, не затыкается ещё час.

Открыв глаза следующим утром, я обнаруживаю, что нахожусь в кровати одна. Это хорошая новость. Плохая заключается в том, что Рафаэль, судя по фыркающим звукам, уже успел занять ванную. Представив лужи на полу, скомканные полотенца и открытую зубную пасту, я раздражённо скриплю зубами. Я рассчитывала избежать вида этого безобразия, повесив на дверь табличку «требуется уборка».

Заглянув в телефон, я удивлённо распахиваю рот. Почти десять! Планировалось, что в восемь утра я должна быть на прогулке. Целых два часа драгоценного отдыха ушли на бесполезный сон! Всему виной болтливый сосед и его ночные автомобильные обзоры.

– Доброе утро! – Дверь ванной распахивается, являя Рафаэля, замотанного в полотенце.

Я немедленно отвожу взгляд. Он настойчиво демонстрирует мне свою намокшую растительность, игнорируя имеющиеся в номере халаты. Видимо, на случай, если я плохо разглядела.

– Как спалось?

– Ты в курсе, что болтаешь ночами? – ворчу я, перекидывая через плечо джинсы и свитер.

– Пару раз Лиана что-то об этом говорила, – беззаботно отвечает он. – А что, мешал спать?

– Мешал часа полтора примерно.

– О чём рассказывал?

– Жаловался на китайский автопром, в основном. Ещё подробно описал каждую из машин, которые у тебя были, и их поломки. Я так понимаю, больше всех тебя бесил Рендж Ровер и его скрипящие сайлентблоки. А вот Ауди – это топ, – я язвительно выставляю вверх большой палец.

– Да, Рендж – отстой. – Рафаэль досадливо взлохмачивает влажные волосы. – Всю душу мне это английское корыто вымотало.

– И это всё, что ты можешь сказать?

– А что, снова требуется «спасибо»?

– Ты такой юморист!

Нарочно задев его локтем, я врываюсь в ванную и тут же наступаю носком на лужу.

– Да чтоб тебя!

Чуда не произошло. Ванная после Рафаэля выглядит ещё хуже, чем после Вити, хотя это казалось невозможным. Тут и бритвенный станок со следами пены, и валяющаяся в раковине зубная щётка, и зеркало в подтеках. А в душевом поддоне волос столько, словно здесь не только мыли, но и налысо побрили алабая.

Это расплата за мой длинный и мстительный язык, – с тоской думаю я, омывая лейкой стены душевой. – Ну поехал Витя на Мальдивы с Лианой – и что с того? Ей же хуже. А сумей я промолчать, могла бы спать звездой, ходить по номеру голой и писать с открытой дверью.

Приведя себя в порядок, я наконец выхожу из ванной и обнаруживаю Рафаэля, сидящего на кровати. К счастью, полностью одетого.

– Я думала, ты на завтрак пошёл, – сухо замечаю я, убирая пижаму в шкаф.

– Решил тебя дождаться.

Факт, что хорошие манеры взяли верх над неумным мужским аппетитом, немного смягчает моё раздражение. Я терпеть не могу завтракать одна.

– Была бы тебе очень признательна, если бы ты мыл ванну после себя и закрывал зубную пасту, – максимально деликатно произношу я, когда мы заходим в лифт. – Я нахожусь на заслуженном отдыхе, который сама спонсировала, и не хочу ни за кем убирать.

– Понял. – С небольшой заминкой Рафаэль кивает. – Номер я, кстати, сегодня оплатил. Сказали, что залог тебе вернётся в течение нескольких дней.

– Я вовсе не к этому сказала, – бормочу я, порозовев. – А к тому, что раз уж нам суждено провести отпуск вместе, нужно уважать границы друг друга.

– Ты всё утро закидывала на меня ноги, – Рафаэль, не мигая, смотрит мне в глаза. – Это так, к сведению.

Я растерянно смаргиваю. Закидывала ноги? Я? У меня нет такой привычки. Витя, по крайней мере, ни разу не жаловался.

– Извини, если так. – Я кошусь на табло лифта, умоляя его поторопиться. – Во сне сложно себя контролировать, но я постараюсь.

– Я тоже постараюсь не мешать тебе разговорами.

На этой примирительной ноте двери лифта со звяканьем открываются, выпуская нас в вестибюль ресторана.

– М-м, какой тут вкусный кофе! – Я восторженно подношу чашку к носу. – И как обалденно пахнет! Зёрна будто минуту назад обжарили. А молоко! Ты пробовал? Словно из-под альпийской коровы.

– Молоко здесь обычное, из коробок, – охлаждает мой пыл Рафаэль. – Увидел в холодильнике. Кофе нормальный. Пойду ещё возьму. Тебе принести?

– Если можно, – набив рот воздушным круассаном, я радостно киваю.

Казус с ванной забылся, стоило сесть за стол. Завтраки в местном ресторане выше всяких похвал: тут и панкейки с ягодами, и свежевыжатые соки, и каши трёх видов, включая безглютеновую овсянку, и яйца, какие захочешь: хоть глазунья, хоть пашот, хоть скрэмбл…