В Лилле Себастьян попрощался с цыганами и повел Мадлен к ветхому постоялому двору под названием «Лягушка».

Мадлен подивилась его выбору: постоялый двор был мрачным и грязным. В углах шебаршились мыши, от фонарей, заправленных рыбьим жиром, пахло морем. Единственными постояльцами оказались Мадлен с Себастьяном и их пленник. Тем же вечером Жак Жирар, хозяин постоялого двора, распил вместе с Себастьяном бутылку красного. Они просидели вдвоем до утра. На следующее утро мужчины отправились в Париж, оставив Мадлен с де Вальми и Лизеттой Жирар.

За два дня на постоялый двор не заглянул ни один путник. Мадлен сидела на деревянном стуле в общей комнате и присматривала за де Вальми, привязанным к стулу, а заодно и за женой хозяина, Лизеттой.

Мадлен давно пришла к выводу, что в де Вальми есть некая порочная притягательность, и, судя по всему, она была не одинока в своем мнении. С каждым часом Лизетта все умильнее посматривала на связанного француза.

Несмотря на пристальное наблюдение, Мадлен не заметила ни единого взгляда де Вальми в сторону Лизетты. Но на вторую ночь она внезапно проснулась с чувством тревоги и обнаружила, что Лизетта сидит рядом с де Вальми и гладит его по руке, нежно воркуя.

Присмотревшись, Мадлен с ужасом поняла: Лизетта развязывает веревки! Более того, изо рта де Вальми был вытащен кляп!

Мадлен мгновенно вскочила со стула и выхватила из-за пояса стилет.

– Прочь! – выкрикнула она. – Отойди от этого человека! Он пленник!

Женщина отпрыгнула в сторону, дернув за веревку, но узел не поддался.

Мадлен бросилась к ней, понимая, что промедление грозит ей гибелью.

– Убирайся прочь! – приказала она и замахнулась стилетом. Женщина попятилась к стойке бара.

Де Вальми что-то зашептал Лизетте, но Мадлен прервала его, загородив собой.

– Слушай меня, Лизетта: что бы ни сказал тебе этот человек, что бы ни пообещал, это ложь. Обманом он зарабатывает себе на хлеб. А красивой женщине он способен наобещать с три короба, – добавила она.

Но было уже слишком поздно. Очевидно, обещания де Вальми возымели свое действие, и женщина выбрала его сторону. Вперив в Мадлен ледяной взгляд, она схватила за горлышко бутылку виски и разбила ее дно о деревянную стойку, превратив в опасное оружие.

– Не заговаривай мне зубы, цыганка! Приберегаешь его для себя? У тебя уже есть один любовник, английский дворянин. Не много ли ты хочешь?

– Дуреха! – выкрикнула Мадлен. – Неужели не видишь, что он обвел тебя вокруг пальца?

Их прервал скрип открывшейся задней двери дома. В комнату шагнул Жак Жирар. Мгновенно поняв, что происходит, он в два прыжка пересек комнату.

Лизетта попятилась, испуганно вытаращив глаза. Жирар выбил из рук жены бутылку и ударил ее кулаком в подбородок так, что голова женщины запрокинулась, а ноги подкосились. Со словами сожаления Жирар подхватил ее и вместе с ней опустился на пол.

Происходящее потрясло Мадлен, поэтому она не замечала, что кто-то остановился за ее спиной, пока Себастьян не протянул руку и не вынул из ее пальцев стилет.

Мадлен в удивлении обернулась. Отведя упавшую прядь с ее щеки, Себастьян произнес:

– Маркиза, позвольте представить вам Жоржа Кадудаля. Месье, это моя жена.

Мадлен смущенно вспыхнула, увидев удивленное выражение на лице предводителя шуанов. В своем цыганском одеянии, с растрепанными волосами, она производила впечатление не маркизы, а уличной девчонки. Несмотря на это, Кадудаль галантно поклонился, поднося к губам ее руку.

– Я восхищен, маркиза.

– Благодарю, месье, – пробормотала Мадлен, заливаясь густым румянцем при виде еще нескольких мужчин, вошедших в комнату и вставших вдоль стены. Вновь прибывшие смотрели на нее во все глаза. – Сожалею о постыдной сцене, свидетелем которой вы стали. Я пыталась неукоснительно следовать распоряжениям супруга. – Она мельком взглянула на Себастьяна, убеждаясь, что он не сердится. Он выглядел изнуренным, его небритое лицо было в дорожной пыли. Расстояние от Лилля до Парижа и обратно он преодолел в рекордно короткий срок. Похоже, он совсем обессилел, но его глаза сверкали ярко, как два синих маяка.

Кадудаль перевел взгляд на привязанного к стулу де Вальми и прищурил светлые глаза.

– Ваша отвага не удивительна, миледи. Я познакомился с вашим супругом несколько лет назад, в Лондоне, и сразу понял, что человек столь бурного темперамента должен выбрать пару себе под стать.

Себастьян усмехнулся.

– Я оставлю вас наедине, месье, и проверю, крепко ли связан наш пленник.

Повернувшись, он взял Мадлен за подбородок и с удовольствием и слегка смущенно поцеловал ее на виду у незнакомых людей.

– Мерси, маркиза, – благодарно произнес он. – А теперь будь любезна предложить месье Кадудалю присесть. Он намерен сообщить тебе нечто чрезвычайно важное.

Продолжая улыбаться мужу, Мадлен повернулась к гостю и указала на стол в дальнем конце комнаты.

– Прошу вас, пройдите вот сюда, месье.

Жак Жирар поднял на руки плачущую жену.

– Сожалею, я вынужден покинуть вас, – сказал он Себастьяну, дождался ответного кивка и унес Лизетту из комнаты.

Устроившись на стуле, месье Кадудаль заговорил приглушенным ровным голосом:

– Я был счастлив познакомиться с вашей матерью, маркиза. Смею заметить, она не только прекрасная, но и сильная духом женщина – как и ее дочь.

– Где она? Здорова?

– Абсолютно, маркиза. В последний раз я получил от нее известие из Бельгии.

– Из Бельгии? Но я думала, она отправилась в Париж на поиски… одного человека.

– Она его нашла. Более того – отвезла ему мое письмо.

У Мадлен радостно забилось сердце:

– Так вы с ним знакомы?

Кадудаль медленно кивнул:

– Скоро о нем узнает вся Франция. Этот человек – единственная надежда нашего народа вернуть истинным наследникам престола их права. Ваша матушка осталась с ним, опасаясь послать вам весточку, чтобы не выдать себя. Но если вы пожелаете, я позабочусь, чтобы вас отвезли к ней.

Мадлен не ответила. Она похолодела, сердце торопливо колотилось, руки дрожали. Еще минута – и она узнает имя своего отца. Внезапно ей расхотелось задавать вопрос о нем. Она порывисто поднялась.

– Я благодарна вам за обнадеживающие слова, месье. Но не знаю, смогу ли я отправиться в Бельгию.

Кадудаль встал и устремил на нее пронзительный взгляд.

– Франции предстоят события, которые повернут ход истории. Мы твердо намерены зачеркнуть все, что случилось за время революции. Когда наш замысел осуществится, вас с вашей матушкой охотно примут здесь, на родине. Присоединяйтесь к нам!

Мадлен покачала головой, украдкой взглянув в ту сторону, где Себастьян беседовал с одним из сопровождающих Кадудаля.

– Долг призывает меня быть рядом с мужем, месье. Куда бы он ни отправился, я обязана следовать за ним.

Мятежник улыбнулся.

– Вы нужны всем нам. Признаюсь, я восхищен вашей преданностью и питаю искреннюю зависть к вашему супругу, мадам. Поэтому ради его же блага умолчите о моем предложении.

Снова взяв Мадлен за руку, Кадудаль поцеловал ее.

– Да сохранит вас Бог, Мадлен Бурбон, – пробормотал он так тихо, что Мадлен решила, будто она ослышалась. Однако, уловив настороженные нотки в его голосе, она поняла: ей предстоит приготовиться к важному событию.

Сбылась ее мечта: Мадлен узнала, где и с кем находится ее мать, убедилась, что она в безопасности. Вместе с остальными она подошла к де Вальми. Себастьян поигрывал стилетом, взятым у Мадлен, держа его в раненой правой руке. С заговорщиками-шуанами он беседовал так же уверенно и невозмутимо, как с друзьями в «Уайтсе», разве что язык был иным да значение бранных слов Мадлен не всегда понимала. Тем не менее тон Себастьяна оставался более чем учтивым.

Заметив приближающуюся Мадлен, он прервал беседу.

– Полагаю, маркиза, вы обо всем узнали?

– Да, – осторожно отозвалась она, перевела взгляд на де Вальми и увидела ненависть в его глазах. Если бы не Мадлен, он мог оказаться на свободе. Запоздалый страх охватил ее. – Как вы намерены поступить дальше?