Броуди протянул мне пакет, а затем начал рассказывать, как пользоваться тампонами и что, возможно, будет трудно «вставить их», если я, «понимаешь, девственница».

Мне оставалось только надеяться, что взгляд, которым я одарила Броуди, заставит его заткнуться и умереть, пока я буду в ванной.

– Я взял пластиковые, – совершенно невозмутимо продолжал он, когда я развернулась и пошла прочь. – Девушка в аптеке сказала, что ими удобнее пользоваться. Там еще есть прокладки, на случай…

– Прошу, замолчи, – попросила я, захлопнув за собой дверь ванной.

Я вернулась в гостиную после того, как привела себя в порядок. Выглянув в окно, я увидела у своего дома все еще стоящий байк Броуди, а когда выскользнула через парадную дверь, то наткнулась и на него самого. Он сидел на ступеньках и курил сигарету.

Я присела рядом с ним.

– Тебе следует бросить курить, – сказала я вместо благодарности.

– Тебе следует начать принимать таблетки. – Он взглянул на значок на моем свитере, который я получила от него пять лет назад в качестве подарка. – И тебе нужно перестать носить это дерьмо. Выбрось его.

Я наблюдала за тем, как он затушил сигарету о ступеньку, все еще не оправившись от его первой фразы.

– Я не занимаюсь сексом с мальчиками! – выпалила я.

В ответ он лишь сказал:

– Но они захотят.

Я еще какое-то время потрясенно смотрела на него.

– Мне все равно! Это не значит, что они получат это. – Я обхватила колени руками. – В любом случае это не имеет значения. Джесси не разрешает мне ходить на свидания.

Он внимательно посмотрел меня.

– Ты хочешь ходить на свидания?

– Мне тринадцать. Все остальные тусуются с мальчиками.

– Ты все время тусуешься с мальчиками.

– Друзья моего брата не в счет. Любой, кто называет меня «сестренкой» или «братишкой», не в счет.

– Я не называю тебя братишкой.

– Ага, ты называешь меня принцессой. – Я закатила глаза, как будто это было еще хуже, но втайне мне все нравилось.

Он наклонился, мягко коснувшись моего плеча.

– Не волнуйся, принцесса. К тому времени, когда ты подрастешь, мужчины будут падать к твоим ногам.

– Угу, – сказала я.

Затем он затих, и произошло что-то странное.

В то время я действительно не понимала, что это было. Но он смотрел на меня. Он смотрел на меня так, как никогда раньше.

И я просто притворилась, что ничего не происходит.

Я отвела взгляд и затаила дыхание, когда он медленно наклонился ко мне. Я почувствовала его дыхание на своей щеке. Его губы, горячие и мягкие, коснулись моей кожи и задержались на мгновение.

Он перевел дыхание.

А затем исчез.

Я смотрела, как он подошел к своему байку, перекинул ногу и с ревом умчался прочь.

Два дня спустя мой брат провел со мной «тот самый разговор», а также вручил шестимесячный запас противозачаточных таблеток и коробку презервативов. Затем он показал мне кучу жутких, неприглядных фотографий венерических заболеваний в интернете.

А еще я не переставала смотреть на его опухшую губу и синяки на лице, о происхождении которых он мне не сказал ни слова.

И когда я в следующий раз встретилась с Броуди, то увидела у него синяк под глазом.

Даже в тринадцать лет я могла сложить два и два. И в тот момент я в значительной степени решила, что мне никогда и ни за что не понадобятся эти таблетки или презервативы. А зачем, если вокруг тебя столько старших гиперопекающих братьев? Меня даже никто и никогда не поцелует по-настоящему.

Вот тут я ошиблась.

Как и во многом другом.

– О, нет. Думаю, она взорвется.

Я стояла в комнате в задней части коттеджа с невестой и другими подружками невесты, когда Бекка пятилась от Кэти с насмешливой сестринской досадой… прямо на меня.

В это время я рассматривала себя в одном из зеркал в полный рост, пытаясь в последний момент принять решение о том, стоит ли мчаться обратно в свой домик за трусиками.

Надетое мной платье подружки невесты было облегающим, длиной до колен, из атласа насыщенного цвета шампанского, с асимметричными рюшами и высокой линией горловины. Оно убийственно очерчивало силуэт и выгодно подчеркивало фигуру всех троих из нас. На спине был глубокий вырез, и, хотя я знала, что Деви и Бекка носили заниженный бюстье, я вообще отказалась от бюстгальтера. Мне нравилось ощущение ткани на коже, она была достаточно плотной, матовой и фактурной, чтобы мне это сошло с рук.

Поскольку я уже отказалась от бюстгальтера, Рони, с присущей ей безграничной мудростью, связанной со всем, что касается секса, предложила мне пойти совсем без нижнего белья. По ее словам, это гарантировало отсутствие неэстетичной линии трусиков, и в этом была такая «свобода». Ощущение истинной женской силы.

Что ж, я в деле. Я готова на все, чтобы придать себе сил в этот конкретный день, это хорошая идея, верно?

Наверное.

Я уже начала догадываться, что это была очень плохая идея, потому что, когда я ходила без трусиков, то чувствовала себя всесильной. И сексуальной. Даже возбужденной и сексуальной. А самое последнее, в чем я нуждалась, – это чтобы что-то возбуждало меня сильнее, чем я уже буду, находясь в одном помещении с Броуди Мейсоном и бесплатным баром.

Да уж. И правда плохая идея.

Но время ускользало, словно песок сквозь пальцы, а этот день был посвящен не мне и не отсутствию у меня трусиков. Поэтому я повернулась к невесте и изобразила улыбку.

Меня встретил образ, сошедший со страниц свадебного журнала: Кэти Блум в сшитом на заказ бальном платье без бретелек цвета шампанского, на тон светлее тех платьев, что были на нас, с облегающим лифом и аритмично гофрированной юбкой из органзы, наслоенной поверх фатина. Какое прелестное, авангардное, эффектное и идеально подходящее ей платье. Густые темные волосы собраны в простой свободный пучок на затылке, лицо обрамляли несколько прядей, а в ушах красовались сапфировые серьги грубой огранки цвета шампанского, которые мой брат подарил ей в качестве свадебного подарка. Она выглядела как воплощение рок-н-ролльной мечты.

– Что случилось? – спросила я, подходя поближе. Кремовый цвет лица и румяные щеки Кэти под макияжем приобретали отчетливый зеленоватый оттенок, напоминающий гнилой сыр.

– Я в порядке, – сказала она, положив руку на плечо Деви для поддержки.

– Ты совсем не в порядке, – сказала Деви, изучая ее лицо. Она протянула Кэти бутылку воды, и та сделала несколько маленьких глотков, в перерывах медленно и глубоко вздыхая.

– Кэти имеет обыкновение блевать, когда нервничает, – объяснила мне ее сестра.

– Ой.

– Нет! – запротестовала Кэти. – Я просто взволнована. И, возможно, у меня небольшое похмелье, – добавила она, извиваясь в своем платье. – Эта штука немного тесновата. Кажется, вчера я съела слишком много кремовых пирожных.

– Просто скажи мне, не превратится ли это в сцену из «Девичника в Вегасе», чтобы я успела убраться отсюда к чертовой матери, – сказала ее сестра.

– Вот дерьмо, – пробормотала Деви, и мы все в унисон отступили назад.

Кэти смерила сестру мрачным взглядом.

– Я ненавижу тебя. И, если ты позволишь мне вставить слово, я хотела сказать, что люблю тебя. Всех вас. И прежде чем мы пойдем… туда… я хочу поблагодарить вас за то, что вы здесь, со мной. – У нее перехватило дыхание, а нижняя губа задрожала. – Моя предыдущая свадьба… обернулась полной катастрофой, – сказала она, и ее глаза наполнились слезами, – а вы, дамы, – моя команда. Если Джесси бросит меня у алтаря, без вас я не справлюсь.

Предыдущая свадьба?

Если он бросит ее у алтаря?

Вот. Отстой.

Кто-то бросил Кэти у алтаря?

Я услышала, как перехватило дыхание той, что вошла в комнату. Мы все расступились, чтобы пропустить маму и племянницу Кэти, которая будет нести букет. Миссис Блум завороженно смотрела на свою дочь с открытым ртом, ее глаза стремительно наполнились слезами.