– Я не голая! – закричала я. – А в дверь спальни положено стучать! Даже если она открыта!

– Я думал, это уборная!

– Если только ты хотел отлить в конюшне «Мой маленький пони», – заорала я на него, – выметайся на хрен!

Да, в панике я сбросила бомбу-ругательство. А также сделала это впервые в жизни, потому что мой брат и его друзья постоянно использовали подобные слова, тогда как я была против подобного. Но даже Джесси никогда не выводил меня из себя так сильно. Или смущал. И да, у меня была конюшня «Мой маленький пони». Она была выцветшей и розовой и стояла у ног Броуди. До своей смерти папа часто собирал для меня такие сокровища на своем пути сборщика мусора.

К ней никогда не прилагался пони, но мне она все равно нравилась.

Броуди убрал руку с лица. Он стоял в своей выцветшей футболке с логотипом группы Weezer, рваных джинсах и грязных кроссовках и улыбался мне.

Позже я узнала, что, несмотря на то, как он одевался, Броуди происходил из процветающей семьи. Его отец был человеком, который сделал себя сам. Он стал генеральным директором какой-то пластмассовой империи, но был слишком занят борьбой с защитниками окружающей среды, подсчетом своих миллионов и управлением многочисленными делами, чтобы уделять время сыну. Его мама была не более чем женой-трофеем, слишком занятой заглатыванием таблеток, чтобы обращать на него внимание.

В детстве Броуди проказничал в школе, вероятно, пытаясь привлечь их внимание, и, несмотря на острый ум, в итоге он завалил тесты в седьмом классе в своей шикарной частной школе. Затем родители отдали его в государственную школу, что, по их мнению, было своего рода наказанием. И, к большому удивлению, он продолжал их разочаровывать.

Последней каплей стал инцидент в моей школе, когда он заставил парочку пятиклассников есть дерьмо (я могу поклясться, что это была грязь, но тогда никто не удосужился спросить меня об этом). После этого родители забрали его из школы и отправили на следующие два года в военную академию на другом конце страны.

Он только что вернулся, чтобы пойти в девятый класс, где учился мой брат, у него уже была татуировка, и, поскольку он, очевидно, был крутым парнем (и не только из-за татуировки), Зейн сразу же завербовал его в свою группу.

В тот момент я ничего об этом не знала.

Я просто стояла там, обезумев и совершенно не понимая, за что вселенная наказывает меня, приводя самого крутого парня, которого я когда-либо встречала, в мой дом, в мою спальню, когда я стою там, с недавно обретенными сиськами навыкат.

– Увидимся, принцесса, – сказал он, после чего развернулся и неторопливо вышел.

Я побежала за ним и изо всех сил захлопнула за ним дверь.

К моему удивлению, после этого дня я действительно стала его видеть. Часто.

А моя влюбленность в Джуда?

Да какая там влюбленность.

Я никогда не знала, что такое влюбленность, пока в моей жизни не появился пятиклассник Броуди Мейсон, не улыбнулся мне и не назвал принцессой. С того дня я пропала, пропала для всех мужчин на планете.

Я принадлежала ему.

Даже если он этого не знал.

Я глубоко вздохнула, сделала глоток дайкири и решила не рассказывать эту историю девочкам в джакузи. Даже если бы здесь не было Аманды, я бы не стала делиться этим моментом из прошлого.

Мои воспоминания о Броуди, хорошие или плохие, были моими. Это все, чем я могла довольствоваться, но, по крайней мере, они всегда будут моими, даже если ничего другого не останется.

Воспоминания и футболка.

Некоторое время спустя сексуальный бармен стал флиртовать с Рони – и Беккой. Мэгги начала заключать пари на то, кто переспит с ним до конца вечера. Хотелось бы надеяться, что не Бекка, поскольку, вероятно, ее муж не был бы в восторге.

Мы все собрались на дизайнерских диванах перед большим камином и обсуждали, как весело проводили время.

Может, бармен просто шпионил за нами? Состоял на жалованье у Джуда в службе безопасности? Никто, казалось, не был уверен. Даже Мэгги.

Затем музыка заиграла громче. Куда громче. Зал сотрясала песня Лудакриса «What's Your Fantasy». Свет, как ни странно, потускнел. А бармен, продолжая готовить напитки, начал танцевать.

Как оказалось, он был отличным танцором. Или, скорее, стриптизером.

Это напомнило мне выступление Ченнинга Татума, после которого трусики девушек можно было хоть выжимать, под песню «Pony» в фильме «Супер Майк XXL»… только с бутылками ликера вместо электроинструментов.

– А мой брат в курсе? – спросила я, потягивая свой напиток и пытаясь сдержать смех, в то время как женщины вокруг меня начали хихикать, визжать и ахать.

– А кто, по-твоему, заплатил за это? – таков был ответ Деви.

Мы наблюдали, как чувак стягивает с себя одежду – полностью – до конца песни… в кульминационный момент он помешал – да, именно помешал – напиток, который только что сделал, своим полутвердым членом. Что было совершенно неправильно и в то же время каким-то образом странно возбуждающе. Странно – не то слово. Большинство из нас смеялись до слез. И, боже, было так здорово. Когда я в последний раз так хохотала?

Безумно давно.

Деви сунула щедрые чаевые в маленький галстук-бабочку стриптизера, которая была единственным на нем элементом одежды. По-моему, Кэти даже не смотрела. Она была слишком занята, прижимая к лицу подушку.

– Итак, дамы, – объявила Бекка, поднимая коктейль высоко в воздух. – У меня двое маленьких детей, а это значит, что я редко выхожу из дома, поэтому я выжму из нашего вечера все, что могу. Той, кто попытается исчезнуть или вырубится первой, достанется членонапиток.

– Ты имеешь в виду коктейль[4], – вставила Мэгги, вызвав взрыв хохота.

– Осторожно, – предупредила сестру Кэти. – Если будешь продолжать в том же духе, то это будешь ты.

Затем Рони подошла, забрала напиток из рук Бекки и бесцеремонно осушила его.

Залпом.

После этого стало совершенно ясно, что ставки сделаны, и настроение на вечеринке взлетело до небес. Насколько я знала Рони, это и было ее намерением.

Темная. Лошадка.

Стриптизер, которому удалось натянуть свои стринги, подтащил стул на середину комнаты и поманил к себе Кэти. Она послушно села на почетное место – после некоторых уговоров – и закрыла лицо руками.

– О, черт, ты должна смотреть, – сказала ей Бекка. – Ты правда должна смотреть.

– Я не могу. – Кэти подглядывала между пальцами, наблюдая за охранником, который покинул свой пост у двери и неторопливо направлялся к ее стулу… как раз в тот момент, когда зазвучала сексуальная, страстная, медленно раздирающая душу элегия The Weeknd «The Hills». – А как насчет охранника? – театральным шепотом спросила она, как будто он не мог ее услышать.

– Что, этот парень? – Деви легла на спину на диване, закинув на его спинку свои напедикюренные ноги, и улыбнулась.

И тут наш охранник – или, точнее, стриптизер номер два – продемонстрировал несколько сексуально-плавных танцевальных движений… и начал сбрасывать рубашку.

После этого все завертелось в каком-то вихре безумия. Стремительно.

Стало куда больше выпивки, гораздо больше танцев, немного больше стриптиза – и не только в исполнении стриптизеров – и многие вели себя как пьяные дурни. Мы, кучка умудренных опытом женщин, на всех нас приходится горстка успешных карьер, деньги в банке, даже пара детей… веселились так, словно наступили наши первые весенние каникулы.

И в этот момент вошел Броуди.

Его синие глаза остановились на мне, когда я праздно развалилась с Кэти на одном из диванов, пробуя на язык желе-шот из рюмки в форме члена. Я сглотнула и улыбнулась, потому что, ну… вроде как опьянела.