На огромном панорамном экране на фоне черного неба, будто живой спрут, пульсировала звездная спираль Млечного пути. Возле некоторых звезд висели схематичные кораблики.

Рой стоял в центре огромного зала офиса космических спасателей и смотрел на кораблики с непонятным ему самому чувством. То ли с грустью, что когда-то и он был частью этой жизни, и кто-то смотрел за корабликом, где Рой летел или высаживался на планету. И все было просто: впереди враг, позади верные товарищи, он делает правое дело, и по-другому быть не может. То ли с благодушной радостью, что сейчас он сам себе хозяин, и его пути-дороги не зависят от чьих-то приказов.

– Привет, бродяга! Какими судьбами?

Рой обернулся и увидел бессменного начальника связи Корпуса космических спасателей, прозванного за певучий голос Сопрано. О прозвище тот знал и отзывался. Поседевший, улыбающийся, он шел навстречу Рою и протягивал руку для приветствия. Рой с удовольствием ее пожал.

– Надо незаметно подключиться к личному компьютеру курсанта Космической академии.

– Кому надо?

– Мне лично. Ребята что-то незаконное затевают. У меня инопланетный труп исчез.

– Тебе приключений на одно место не хватило, пока ты в Корпусе работал?

Сопрано махнул рукой, приглашая следовать за ним, и Рой ответил, глядя ему в спину:

– Кто хлебнул адреналина, тот навсегда отравился, сам знаешь.

– Видел кого-нибудь из наших стариков?

– Власа-кислотника позавчера на таможенной штрафстоянке встретил.

– А, это тот, которого с Валь Салида привезли, всего кислотой обожженного? Чем занимается?

– Работает охранником.

– Он тогда по здоровью уволился, помню. А ты еще лет пять летал в горячие точки.

– Заработал на домик у океана, открыл круглый счет в одном банке Марсо-Юпитерианского пояса, тогда и ушел.

– Семья, дети?

Сопрано толкнул дверь, и в лицо кинулся шум работающих связистов: шорох клавиш, бормотание позывных, стрекотание печатающих донесения машин.

– Нет.

Какая семья при его работе? Поболтали и хватит.

– Вот тебе специалист.

Сопрано остановился перед лопоухим пареньком, сидящим за столом, над которым висели несколько работающих голографических мониторов разных размеров.

– Неофициальное задание. Отчет не нужен. Сделаешь то, что он просит, – распорядился Сопрано. Паренек, не отрывая взгляда от мониторов, кивнул.

Через пять минут Рой листал личные страницы курсанта Космической академии Вадима Перелетова. Фамилия сразу насторожила Роя. Перелетов, да еще будущий навигатор, притом круглый отличник, сдавший досрочно экзамен на пилота шаттлов и сухогрузов. Парень что, пробирочник из «Родимых гнезд»?

Рой пролистнул табели успеваемости и добрался до данных биографии. Ну, точно. Почти родственник. «Родимые гнезда» – так называлась Федерация генетики и репродукции, которая занималась регулированием рождаемости на планете Земля. Пятьдесят лет назад вышел закон о регулировании рождаемости, о создании Федерации и медицинского банка, куда каждый гражданин планеты от двадцати до тридцати должен был сдать половые клетки для донорства. В сети клиник, принадлежащих Федерации, производили искусственное оплодотворение. Получившихся зародышей исследовали и немного изменяли их геном, чтобы в будущем пробирочники могли устроиться на работу и приносить пользу родному конгломерату. По принципу измененного генома всех распределяли по приютам, так называемым гнездам. И присваивали фамилии «птенцам» тоже по названиям гнезд. Перелетное гнездо готовило пилотов, навигаторов, механиков для космических кораблей. Этому Вадиму повезло. Ему в геном добавили быстродействие и реакцию, что важно для полетов. А вот Рою не повезло. После обследования у него нашли отклонение в легких и отправили в Северное гнездо. Хотя сложно сказать, не повезло или повезло. Ему поставили искусственные легкие, провели, когда он вырос, еще две операции и хотели отправить работать на астероидные шахты Марсо-Юпитерианского пояса – добывать ювелирные металлы. Шахтеры там часто умирали от болезней легких. Рою вовремя подвернулась реклама службы спасателей в космических войсках. Там легкие, снабженные особыми фильтрами и работающие, даже если кислорода было минимум, тоже годились. Поэтому он и выжил на Валь Салиде. Его легкие выдержали выжженный кислотой воздух. Правда потребовалась операция. Третья.

Кстати, у всех, вылетевших из «Родимых гнезд», в подмышечной впадине присутствовала татуировка в виде куаркода: после смерти полагалось возвращать тело в родное гнездо. Переработка, запчасти и все такое. Все-таки пробирочники – люди конгломерата. В смысле, принадлежат конгломерату, их породившему, и духом, и телом. Интересно, друзья Вадима о тату знают?

Вадима, друга Веры и парня-амфибии со смешным именем Кот, Рой вычислил сразу. Он подключился к Вериному видайзеру и скачал звонки за последний месяц. Ничего выдающегося: мама, лаборатория, доставка еды, вызов аэротакси, Кот и… Вадим. А еще Рой увидел подписанное начальником лаборатории заявление на отпуск за свой счет «по личным обстоятельствам». И у Вадима в деканате Рою тоже сообщили, что тот в отпуске по «личным обстоятельствам», что и заставило Роя поторопиться с вскрытием компьютера будущего пилота-навигатора. Хотя, почему будущего? Вот его удостоверение – может водить в пределах малого круга Солнечной системы частные шаттлы и промышленные сухогрузы. А у семьи Кота, как выяснил Рой, есть как раз частный шаттл. И оформлена доверенность на право вождения на имя Перелетова Вадима. Можно предположить, что друзья куда-то собираются. А вот куда? Роя заинтересовало содержимое одной из страниц на компьютере Вадима. Ух ты. Три билета на посещение Марсианского тура. И маршрут, проложенный через несколько червоточин к одному из трех космопортов Марса: к порту Красных бурь.

На Марсе было три космопорта: один принимал корабли с ближних планет Солнечной системы и с Марсо-Юпитерианского астероидного пояса, где располагались Межпланетная банковская ассоциация и несколько ветвей ювелирных шахт. Второй порт был центральным. Продукты тепличного марсианского хозяйства славились на Земле, где почти не осталось экологически чистых мест. Теплицы располагались рядом с домами жителей: работников теплиц и шахтеров с ювелирных астероидных ветвей. Все они жили и работали под огромным куполом, внутри которого поддерживался искусственный климат. Третий космопорт делился на две части и использовался для приемки космического мусора и для туристов-экстремалов. Все три космопорта были связаны местными рейсами.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.