– Знаешь, на что это похоже?

– На что? – спросил Женечка, всем своим видом подчёркивая крайнюю степень удивления.

– Я не уверена, что это так, – Ира растерялась от Женечкиной высокоэмоциональной реакции и замялась, – но мне кажется, что, наверное, всё же некоторое сходство есть.

– Говори, говори! – подбодрил её Женечка.

– Это непросто. Это – целая история.

– Так рассказывай!

– Это было, когда я ещё училась в Академии. Гене для какого-то номера понадобилась марионетка. Он мне подробно описал, как она должна выглядеть и что должна «уметь» делать.

Художественная сторона не вызывала у меня вопросов. Но вот техническая…

Чисто теоретически, я знала принцип механики марионеток. Со стороны кажется, будто сложного ничего нет. Подумаешь, кукла на нитках подвешенная. Но сделать так, чтобы её движения выглядели естественно, не очень-то просто.

Я стала отказываться и посоветовала Гене обратиться на кафедру театральных художников. Он не захотел, и мне пришлось взяться за работу.

Думаю, что процесс изготовления куклы чем-то похож на внутриутробное формирование тела, но это не самое интересное.

Чтобы добиться от движений куклы всех тех тонкостей, которые требовались Гене для его номера, в процессе изготовления я пробовала с ней работать. И вот настал момент полной боевой готовности, а следовательно, и первых полноценных испытаний перед передачей в Генино пользование.

Я и десятой доли того, что потом выделывал с ней Гена, воспроизвести не могла, но это неважно.

Управление куклой полностью захватило меня, и в какой-то момент я ощутила, что чувствую себя ею. У меня словно нервные окончания в неё проросли, словно нет нитей, словно я – эта кукла, и я сама двигаюсь.

В момент, когда я это осознала, наваждение прошло, и я снова оказалась сама собой с марионеткой в руках.

Я помню, как я взяла куклу в руки и начала ею управлять. Потом, помню, как чувствовала себя этой куклой, но сам переход, сознание никак не констатировало, а процесс «прорастания нервных окончаний» происходил постепенно. В этом я не сомневаюсь.

Не уверена, но мне кажется, что момент перехода ощущений в куклу чем-то похож на процесс формирования «Я». Хотя бы тем, что именно он никак ничем не фиксируется.

– Очень может быть. Не будет ошибкой сказать, что никто – ни как «АЗ», ни как «Я» – не помнит первых месяцев своей жизни человеком.

И всё же я знаю исключения. И даже сразу два.

Это – вышеупомянутый тобой Логинов Геннадий Васильевич и, – Женечка многозначительно выдержал паузу, – Стас. Попытай их при случае. Вдруг что расскажут.

Все обычные разговоры Иры с Женечкой, так или иначе, касались темы первых месяцев жизни человека, периодически слегка разбавляясь новой партией статей для будущего альманаха, которые поступали к Женечке от Гены, а от Женечки Ире.

Она даже не проглядывала их. Бумажные варианты складывала в стопочку на столе кабинета, а электронные – в папочку на рабочем столе компьютера. Гена ведь сам сказал, что это не срочно, а Женечка, передавая порции распечаток и новые файлы на флешке, подтверждал его заверения.

Воспоминание «сна» пронеслось в доли секунды. Женечка после своего «Доброе утро, Палладина! Ну что, как обычно?», по ощущениям Иры, не почувствовал паузы. Для него ответ прозвучал в режиме обычного разговора:

– Нет, Жень, хочу сегодня положить начало работе над вашим с Геной альманахом.

– Ира, он и твой тоже, – заметил Женечка.

– Пока нет. Но, возможно, уже сегодня вечером будет.

– Ир, что-то случилось?

– А что?

– У тебя тембр голоса изменился.

– На какой фразе, если не секрет?

– Да прямо на первой.

– А в какую сторону, если не секрет?

– Рад сообщить, что в обнадёживающую. Так, что случилось?

– Я проснулась.

– В смысле?

– Ты разве не заметил, я почти полгода чувствовала, будто мне всё только снится. Если честно, то не уверена, что все воспоминания, оставшиеся от этого полугодия, смогу безошибочно разложить по полочкам: что было в истинном сне, а что в реальности, прикидывающейся сном.

– Что ж, тогда ещё более торжественно поздравляю: С добрым утром, Палладина!

В трубке послышался недовольный голосок Даны.

– О-о! – с улыбкой воскликнула Ира. – Ты уже не один?!

– А то ж!

– Тогда, хороших сказок, Арина Родионовна!

– А тебе – плодотворного знакомства с творениями светлых умов нашего времени.

Во время утреннего похода к водопаду и за завтраком Лоренц вёл себя ещё нервознее, чем вчерашним вечером. Притом настолько, что даже Зив перестал притворно веселиться. Он то и дело огрызался на язвительные реплики не в тему и даже пару раз лязгнул зубами в непосредственной близости от кошачьего хвоста, когда его обладатель производил обычно ему несвойственные телодвижения.

В конечном итоге, Лоренц свалил на пол чашку, расплескав её содержимое.

– Слушай, кошак, а по осторожней никак нельзя? – хихикая, «наехала» на Лоренца Ира, вытирая с лица капли кофе.

– Во блин! – Лоренц выгнул спину, вздыбил шерсть и поднял хвост трубой. – А наша девочка начинает хамить! Зив, по-моему, это издержки отголосков пубертатного периода. А ты как считаешь?

– Я считаю, что котам с нестабильной нервной системой следует обращаться к ветеринару, – проурчал Зив, не скрывая, что завладевший Лоренцем психоз напрягает его не меньше, чем Иру.

– Вот собака! – раздражённо мяукнул Лоренц.

Зив, слегка подергивая верхней губой, глухо зарычал.

– Между прочим, это – чистая правда, – язвительно-сладковатым тоном поспешил добавить Лоренц. – А на правду, ведь, не обижаются, правда? – выплеснул он ещё одну порцию яда и со всей дури вцепился когтями в спинку кресла.

Терпение Зива лопнуло, и он с оглушительным лаем, в котором Ира, к своему удивлению, не услышала ни единого слова, бросился на кота. Сквозь рык клацнули челюсти и видимо-таки зацепили спину Лоренца, судя по тому, что он взвизгнул и скрылся в цоколе.

– Вы чего это?! – в неприятном изумлении воскликнула Ира.

– Не обращай внимания, – проурчал Зив и с грустным вздохом улёгся на ковер.

Ира принесла щетку с пятновыводителем и, стараясь успокоиться после неприятной сцены, принялась ликвидировать кофейные брызги с ковра, кресла и дивана.

Когда она закончила, в гостиную вернулся Лоренц.

– Прошу прощенья, – неловко промурлыкал он и ткнулся головой в плечо Зива.

Зив, тяжело вздохнув, повернулся к нему и лизнул.

– Что тут у вас происходит? – спросила Ира.

– Не обращай внимания, – промурлыкал Лоренц.

– Как знаете, – Ира обвела их ничего не понимающим взглядом и отправилась знакомиться со статьями для будущего альманаха.

За окном сгущались прохладные предлетние сумерки. Ира попыталась определить, чего ей хочется больше: продолжить чтение или спуститься поужинать; и тут запел мобильник.

– Здравствуй, Ирчик! – приветствовал её Гена. – Извини, видел, что ты звонишь, но не мог ответить. Только сейчас освободился.

– Ничего страшного. Привет!

– Что новенького?

– Не поверишь! Сегодня весь день знакомилась с содержанием будущего альманаха.

– Супер! И как тебе?

– На мой взгляд, он обещает быть больше популярным, нежели научным.

– Ты ожидала другого?

– Судя по регалиям авторов, да.

– В таком случае, Женичу полагается премия. Видишь ли, погружаясь в какую-либо область, человек становится настолько зависим от принятой в этой области терминологии, что порой, даже искренне желая изъясняться понятно для большинства рода людского, ничего не может с собой поделать. Так что Женич занимается переводами не только с одного языка на другие, но и в пределах одного языка с научного на общечеловеческий.

– Он великолепно потрудился. По моим ощущениям получается любопытная околовсяческая вещица с лёгким налётом научности.