— Какой ужас! — молодая учительница картинно закатила глаза, и с большим трудом заставила себя их открыть. — А это точно драка была? Вы прямо уверены? А то у них тут недавно игра одна появилась — «Толкайка». Один толкает другого, а выглядит как драка. Ребята, скажите! — Алиса повернулась к ученикам и посмотрела на них умоляющими глазами, надеясь, что, несмотря на страх, те сообразят, как нужно себя вести. Мальчики судорожно закивали головами, стараясь не встречаться взглядами с директрисой. Девушка облегченно и очень тихо выдохнула, поворачиваясь лицом к тирану местного масштаба: — Они же у меня друзья не разлей вода! Такие никогда не дерутся, Евгения Михайловна! Ребята, подтвердите! — и легонько стукнула парней по плечам. Гребенков приобнял Савицкого, и оба снова яростно закивали, делая вид, что жить друг без друга не могут.

— Вера Маратовна видела, как они дерутся! — словно не слыша, громыхнула директриса. — Значит, они дрались!

— Дрались! — поддакнула Маратовна, а секретарша строго кивнула.

— Ну, Верочка Маратовна, ну миленькая! — снова заговорила елейным голоском Алиса. — Разве могут даже такие негодяи, как мои ученики, драться на ваших чудесных уроках? Вы же сами всегда говорили, что у вас образцовая дисциплина! А сколько я слышала прекрасных отзывов о ваших уроках! — учительница снова закатила глаза, судорожно подыскивая слова. Маратовна вроде как даже начала сомневаться в увиденном, но Алиса понимала — все зависит от настроения директрисы. И тут в кабинет заглянули ее ученики. Девушка мгновенно подобралась и залепетала дальше:

— Ой, а вы зачем здесь? Ну-ка, не мешай… Хотя нет! Идите-ка все сюда.

— Алиса Эльдаровна, что все это значит? — вновь громыхнула тиранша. Ученики медленно зашли в кабинет и выстроились за спиной своей учительницы.

— Так они вот игру и придумали! — удивилась Алиса, словно ответ был очевиден с самого начала. — Октавия, расскажи!

В фантазии своей самой креативной ученицы девушка вообще не сомневалась, но боялась, что Тави от испуга может сбиться. Однако девочка не подвела, и как заученный урок объяснила простые правила игры — два ученика стоят друг напротив друга, по команде третьего они толкаются, кто сдвинется с места — тот и проиграл.

— Так он ведь упал! — возмутилась Маратовна.

— Я случайно так сильно толкнул… — смущенно выдавил Гребенков.

— А мне совсем не больно! — поддержал его Савицкий. Алиса мысленно поаплодировала ребятам, умоляюще глядя на директрису.

— Как называется игра? — внезапно влезла секретарша. Тави не раздумывая ответила:

— «Поталкушки»!

Девочка, конечно же, не могла знать, что их учительница уже сказала другое название, поэтому не поняла своей ошибки. Но, до того, как радостная директриса успела указать на несостыковку, два «хулигана» дружно повернулись к Октавии и возмущенно заявили:

— Сама ты поталкушка!

— Никто так игру не называет! Это — «Толкайка»!

— Точно-точно! — неожиданно встрял между ребятами круглолицый и веселый Севастьян, опередив вмиг обидевшуюся Тави. — Девчонки вечно все перевирают!

— Молчать!!! — снова заорала директриса, сопроводив свои слова ударом по столу. — Что за безобразные игры в вашем классе⁈ Сначала они толкаются, потом дерутся! А потом и убивать друг друга начнут⁈ Сколько можно терпеть твои выходки⁈

От незаслуженной обиды Алисе захотелось заплакать, и, закрыв уши руками, спрятаться где-нибудь под столом, но она не могла позволить себе расслабиться, пока была хотя бы небольшая возможность угрозы ученикам. Хотя, слезы ей показались удачными в этой ситуации, и девушка не стала более сдерживаться:

— Простите, пожалуйста, Евгения Михайловна! Это моя вина, что допустила такое безобразие…

— Вот именно! Из-за вас наши ученики превращаются в преступников и убийц!

А дальше понеслась какая-то откровенная чепуха, которую Алиса уже привыкла слушать, поэтому она просто стояла, опустив голову, искренне надеясь, что ребята не сильно напуганы. Наконец, спустя пару минут, Евгения Михайловна прекратила поливать грязью свою нелюбимую подчиненную, и заявила:

— А еще мне сказали, что ваши ученики курят!

Девушка могла по именам назвать всех учеников, которые курили, но, вместо этого, она слегка игриво вскинула голову:

— А я слышала, что Верочка Маратовна курит!

От этих слов Маратовну перекрутило, так как она действительно курила, а их начальница была борцом за здоровый образ жизни. Физручка злобно уставилась на Алису, но та, и бровью не поведя, продолжила:

— Но кто поверит в эту ерунду?

* * *

Алиса принужденно рассмеялась, и смех радостно поддержала Маратовна:

— Разве в такой приличной школе могут курить даже такие бездари, как мои ученики? Вы же наш пример для подражания! — Алиса с презрением к себе добавила слащавость в голос, не видя, что ее ученики согласно кивают и делают самые невинные выражения лиц, какие только могут. Евгения Михайловна все-таки чувствовала некий подвох или, возможно, даже обман, но никак не могла уловить, к чему бы придраться. Поэтому, наорав напоследок, велела всем убираться из кабинета. Естественно, никто не стал задерживаться.

Маратовна злобно посмотрела на Алису, чем пообещала припомнить сегодняшнюю выходку. Но девушке было все равно, ибо у нее получилось выгородить своих учеников. Она велела ребятам подождать в их кабинете. Сама Алиса быстренько сбегала к другому классу, который пришлось бросить почти посреди урока. Звонок уже прозвенел, поэтому в помещении оказалась только Оля.

— Ой, Алиса Эльдаровна, все в порядке? — вскинулась девочка, когда учительница зашла.

— Да, Оленька, все хорошо!

— А почему вы тогда плачете?

Девушка сама не заметила, как по щекам покатились слезы облегчения — все же директриса обладала очень злой энергетикой. Алиса быстро вытерла лицо и улыбнулась:

— Прости, что напугала, Олюш. Это я с Евгенией Михайловной пообщалась.

Ученица понимающе покачала головой — о тяжелом характере главы школы знали все.

— Алиса Эльдаровна, суд оправдал Емельянова, домашнее задание мы записали.

— Спасибо, солнышко! Беги на следующий урок. Что у вас там?

— Химия, — поморщилась Оля. — Не люблю химию.

— Я тоже, — кивнула Алиса, и они улыбнулись друг другу. Потом попрощались, и девушка поспешила к своим ученикам. Когда она вошла, то удивленно остановилась на пороге — кабинет был полон. Весь ее класс пришел сюда, ожидая свою учительницу, а у доски стояла парочка провинившихся парней.

— Что вы все тут делаете? — сурово сдвинув брови, спросила Алиса, закрывая дверь. Но ей не удалось «напугать» учеников, о чем радостно сообщил Сева:

— А вы не страшная совсем!

— Мы решили, что тоже должны быть тут! — встала Богдана, остальные поддержали одобрительным гулом.

— Алиса Эльдаровна! — одновременно выдохнули Гребенков и Савицкий, удивленно переглянулись и кивнули друг другу: — Простите нас, пожалуйста!

Учительница подошла к ним и обняла обоих сразу:

— Ну что вы, ребят! Разве я могу на вас сердиться? — потом отстранилась и строго на них посмотрела: — Надеюсь, такого больше не повторится?

Ребята скромно потупились в ответ.

— А мы теперь можем играть в «Поталкушки»? — спросил Сева.

— «Толкай-ку»! — хором исправили остальные. Алиса закатила глаза:

— Ни в коем случае! Чтобы больше никаких драк и толканий! — Алиса встала, посмотрела на притихших учеников и неожиданно мило улыбнулась: — Тавушек, ты молодец! Сева, а ты как ловко придумал и всех спас! Вообще у меня самый замечательный класс!

Школьники заулыбались в ответ, а Севастьян и Октавия просто засияли. Алиса еще немного поговорила с ребятами — они в лицах повторили для остального класса всю беседу с директрисой, конечно же, немного перевирая и выставляя себя самыми отважными смельчаками. Но звонок известил о конце перемены, поэтому учительница велела всем идти на следующий урок.

* * *

До конца рабочего дня Алиса успела еще пару раз поплакать. Обычно она могла более стоически перетерпливать и героически не обращать внимания на выходки коллег. Но вот именно сегодня не получалось держаться. Последнее оскорбление ее окончательно выбило из колеи, поэтому учительница снова поспешила в туалет, где закрылась в кабинке, беззвучно вытирая слезы. Она уже почти пришла в себя и собралась выходить, как услышала, что кто-то влетел в соседнюю «комнату» и громко зарыдал. Алиса с ощущением дежавю открыла дверку и вышла на середину помещения, спросив: