Куча пацанов под предводительством юного Наполеона штурмовала снежную цитадель, забрасывая её снежками. Другая толпа оборонялась, отвечая теми же снарядами. С боку, как на трибунах, – толпа зрителей, среди которой виднелись монахи – учителя школы, но большую часть составляли зеваки-горожане.

Бой выглядел феерично. Пацаны голосили на пределе выпученных глаз. Снежки летели в обе стороны сплошным потоком. Наполеон аж визжал, отдавая команды, пребывая в режиме гения войны. Зрители не хуже воюющих орали в фанатском угаре. В общем, хаос был шедевральный. Финал чемпионата мира по футболу отдыхает.

Но вот атакующие подобрались к стенам. С обеих сторон резко уменьшился снежкопад. Стороны перешли в рукопашную. Началась откровенная драка. Преподаватели как один кинулись разнимать и растаскивать. Но не тут-то было. Не успевали они вытащить за ноги одного, как тот, что был вытащен ранее, уже врезался обратно в кучу-малу.

Помогли зрители. Только когда в дело войны вмешались мирные жители, удалось остановить побоище. Притом кто-то умный, как пить дать, из числа учителей, дал команду сортировать оттаскиваемых по принципу: атакующих влево, обороняющихся вправо. Лишь разделив петухов по разным насестам, удалось остановить кровавое побоище.

И тут выяснилось, что почти десяток из осаждённой крепости серьёзно пострадал. Разбитые лица, повреждённые руки, ноги, тела с гематомами. Несмотря на то, что драчунов растащили, словесная баталия не прекращалась. Обороняющиеся все как один, но как один, вразнобой выставляли перед учителями претензии, что атакующие вели бой нечестно, используя вместо снежков камни.

На что армия Наполеона орала в ответ те же обвинения, выталкивая на первый план своих покалеченных. Те же разбитые лица, головы и синяки в разных частях тела. На этом клип резко поменялся. Такого раньше не было. Словно телепортация прошла. По крайней мере, Дима прочувствовал те же неприятные ощущения, как при перемещении в пространстве.

Большая мрачная комната с низко нависающим потолком. Разделена проходом из толстых каменных колонн на два симметричных зала. Длинные столы с массивными скамьями, за которыми сидят, опустив головы, ученики. Перед каждым глубокая миска с ложкой. По середине ряд котлов из расчёта один котёл на шесть человек.

В торцах столов у колонн – по монаху со сложенными в молебном жесте руками. По центру прохода на коленях стоит Наполеон с опущенной головой. Перед ним ещё один монах. По виду – главный. Все учителя натянули на головы капюшоны, поэтому лиц не было видно. А главный вообще стоял к путешественникам во времени и пространстве спиной.

В полной тишине этот главнюк тихим, но пронимающим до мурашек голосом зачитывал приговор. А по-другому его речь назвать было нельзя. Дима заранее включил знание французского языка, поэтому синхронно перевёл:

– В связи с нарушением правил военной игры, инициатором которой был ученик Наполеон Бонапарт, подобные игры впредь запрещаю. Я не буду дознаваться до виновника, кто первым бросил камень. Наказание понесёт зачинщик самой игры, пока вы сами не выдадите мне того мерзавца, кто начал творить безобразие. Предписываю ученику Наполеону Бонапарту до моего особого распоряжения принимать пищу в покаянной рясе, босиком, стоя на коленях. Гордыня – один из величайших грехов, и я намерен выкорчевать эту ересь из ваших голов.

Он, похоже, ещё чем-то хотел постращать взбрыкнувших недорослей, но тут с Наполеоном случился припадок. Мальчик затрясся, словно попал под высоковольтное напряжение. Лицо и руки побледнели, и его начало неистово рвать. Бедняжка сначала встал на четвереньки и, когда приступ рвоты отпустил, повалился на бок, забившись в конвульсиях.

Вся торжественность момента была испорчена. Ученики вскочили с мест, моментально наполнив трапезную гулом. Учителя-монахи забегали, явно не понимая, что делать. Старший и тот до смерти перепугался, затребовав у непонятно кого лекаря. Но через несколько секунд паники, когда Наполеон повалился на бок, принялся, яростно жестикулируя, раздавать команды, сообразив, что у пацана начался эпилептический припадок. И, судя по грамотности команд, он хорошо был знаком с подобным явлением.

– Стоп, клип! – голос Кона прогремел, как гром среди ясного неба.

Дима уставился на его встревоженное лицо, ничего не понимая. Пока тот рукой не указал на валяющуюся без чувств Веру. Девушка имела вид – краше в гроб кладут. Она была белее Наполеона в приступе и, кажется, уже не дышала. Пару секунд Дима находился в ступоре. В голове словно что-то заклинило, но, несмотря на весь абсурд происходящего, чисто на автомате подхватил девушку на руки и бегом рванул в портал.

Выскочив на городскую площадь, заметался, не понимая, куда бы её пристроить и где тут вызывается скорая. Но в этот момент в голове резко прояснилось, и показалось, что даже соображать стал значительно быстрее.

– Танечка, срочно скорую сюда! – заорал он на пребывающую в шоке блондинку.

– Где я её возьму! – завизжала та, пуская слёзы.

– Твою маму! – рявкнул на неё Дима, продолжая держать на руках безвольную тушку. – Это же твой мир! Дай команду!

Блондинка тут же спохватилась, приходя в себя, и, быстро утерев слёзы, принялась за дело. Уже через считанные секунды на площадь старинного европейского городка выскочила российская бригада реаниматологов.

На площади воцарился цирк – шиворот-навыворот. Это когда зрители на арене, а все места в амфитеатре захватили клоуны. В мгновение туристы с площади, вооружившись гаджетами, окружили плотным кольцом стеклянный стол с креслами, в одном из которых Вере оказывали квалифицированную помощь.

Какой-то хрен с горы даже залез на подлокотник Диминого кресла, чтобы сделать эффектный снимок сверху. Это было уже перебором.

– Танечка! – в раздражении завопил Дима, перекрикивая шумную толпу. – Да убери ты этих гондонов к чёртовой матери!

Блондинка что-то быстро заговорила Кону-старичку, на которого со спины тоже напирали, чуть ли не опрокидывая на стол. Тот с услужливой улыбкой кивнул, и над площадью заверещала сирена воздушной тревоги. Все замерли, одновременно уставившись на небо. И тут скрежетом древнего громкоговорителя времён Великой Отечественной противный голос по-фашистски заорал:

– Achtung! Luftalarm! (Внимание! Воздушная тревога!)

Мало того, что мир был виртуальным, так ещё и выглядел как бред сумасшедшего. Многочисленные туристы в панике, с визгом и воплями кинулись в рассыпную. Да и хмуль бы с ними. Так в рассыпную кинулись и реаниматоры.

– А вы куда, сукины дети? – стараясь переорать толпу, заголосил Дима, вскакивая на кресло с ногами. – Вы же, козлы, кровную клятву давали этому, как его, сука. Ну тому, что у вас по рюмке змеёй ползает.

Его негодование резко сошло на нет по мере призыва к совести врачевателей. Причиной этому стал истеричный смех обеих сокурсниц. Он опустил сначала недоумённый взгляд на отошедшую от обморока и теперь умирающую от смеха брюнетку. Затем зло зыркнул на давящуюся хохотом блондинку. Сплюнул. Соскочил на землю, плюхнувшись в кресло, по которому только что топтался, и с ненавистью уставился на консультанта их группы, рассудив, что именно этот хмырь во всём виноват. Кон хоть и не гоготал, как эти две гусыни, но лыбился очень мерзопакостно.

– Дуры, – в сердцах, но беззлобно выдавил из себя Дима, продолжая пялиться на Искусственный Разум. – Я с вашими заскоками гением стану быстрее, чем разберусь с этим понятием. Учтите, – он перевёл взгляд на утирающую слёзы Веру, – если свихнусь, то все вернёмся в психушку, потому что я вас поубиваю.

– А я-то тут при чём? – вскинулась брюнетка. – Я с самого начала в эту локацию идти не хотела, потому что знала, что меня там ждёт капец.

И она демонстративно потыкала себя между бровей, напоминая о своём даре.

– А почему молчала? – в негодовании повысил голос Дима.