– Ничего, – ровным тоном кирпичной кладки ответила Вера. – Ты куда пошёл?

– На хутор бабочек гонять, – сострил он на её тупой вопрос, но тут же поспешил вернуться к коллективу, чтобы для успокоения попытать Искусственный Разум. – Кон, какие последствия для Наполеона имел этот испуг?

Император французов боялся кошек до состояния паники всю оставшуюся жизнь. А так, в общем-то, никаких. Он до двух лет рос спокойным, тихим ребёнком, но потом проявил необузданный темперамент. Набулио был самым непослушным из всех детей Летиции. Упрямый и всегда желал делать только то, что хотелось ему. Домашние называли его не иначе как «Ribulione». Что с корсиканского переводится как «ребристый». Аналог русского «ершистый». Его прельщало всё запретное, хотя мальчик знал, что его ждёт за это наказание. Мама не скупилась на розги. Тем не менее, истерики с катанием по полу закатывал регулярно.

Следующий клип их вновь встретил роскошным летом средиземноморского острова. Притом прибрежной полосой пляжа. Хотя такого понятия, как «пляж», аборигены стопудово не знали. Мерные спокойные волны выбрасывали на белый песок растительный мусор, огрызки брёвен, обломки досок. И всё это превращало кромку воды в импровизированную помойку.

Узкая, всего метров десять, полоска песка, зажатая между лесом корявых кустов и лазоревой водой моря, была истыкана «росшими» как из-под земли огромными обгрызенными валунами. Эта россыпь скальных «самородков» наблюдалась и в воде на мелководье, и наверняка уходила глубже. Пляжные камни в рост взрослого человека и выше порождали причудливый природный лабиринт, в проходах которого мелкая пацанва в пару десятков голов увлекательно играла в древнюю детскую игру: «в войнушку».

Вооружившись палками в качестве мечей, плетёными из веток щитами и такими же плетёными шлемами, малышня с истеричными воплями носилась по песку между камнями и с яростью берсерков лупила друг друга почём зря. Диме даже сначала показалось, что пацаны сражались каждый сам за себя, но, присмотревшись, через несколько секунд пришёл к выводу: бой идёт команда на команду. Вот только как они определяли, кто свой, кто чужой, абсолютно было непонятно.

Лавируя в проходах между камней и всякий раз инстинктивно уворачиваясь от озверевших мелких вояк, он даже не пытался найти главного героя в этой суматохе. Да в принципе в этом и не было необходимости. Практически все как один находились в неадекватном состоянии: озверевший азарт.

Глаза на выкате. Ор до срыва голосовых связок. Мимо проскочил мальчишка с разбитой головой. Но, судя по всему, он в состоянии эйфории не чувствовал боли. Диме даже не надо было настраиваться на их эмоции. Сама атмосфера боя была заразна. И он эту заразу мгновенно подхватил, резко почувствовав в себе азарт сражения.

Аж самому захотелось заорать что было мочи и побегать, но воздержался. Хотя глаза выпучил, но скорее от удивления. Пацаны рубились по-настоящему, лупя друг друга со всей дури. И это была ни жестокость, ни ненависть, а именно зашкаливающий азарт, вырывающий их из реального осознания происходящего и переваливая сознанием за грань, доводя себя до сумасшествия.

– Стоп, клип! – неожиданно скомандовала Вера откуда-то из-за камней, и, судя по голосу, она блудила уже в метрах десяти-пятнадцати от Димы.

Все замерли. Даже морская волна остекленела, нависая над прибережным мусором.

– Танечка, Ди, вы где? – продолжала голосить брюнетка.

– Я тут, – ответила ей блондинка со стороны моря. – Я пыталась в воду войти, да не тут-то было. Хожу по ней, как Иисус, аки посуху. Море оказалось твёрдым, как стекло. А на волнах перекатываться прикольно, как на аттракционе.

Дима отзываться не стал, а просто проследовал в сторону призывающей и, обогнув пару камней, вышел на негодующую Веру, которая, сопя от возмущения, стояла напротив парочки драчунов, в одном из которых он признал Набулио. Его противником был более взрослый пацан и по возрасту, и по росту, превышая главного героя почти на две головы.

– Я его нашла, – возвестила Вера, заметив Диму и указывая при этом на шибзика.

– А зачем? – ехидно поинтересовался молодой человек, всем видом показывая, что этого делать было не нужно, и, раскинув руки в стороны, добавил: – Они все в одинаковом неадекватном состоянии. И чтобы понять, что нам хотят показать этим клипом, искать его было вовсе необязательно.

Наконец, наигравшись в Иисуса, к ним присоединилась скучающая Танечка. И если в Вере чувствовалось возмущение по поводу повального детского мордобоя, то блондинке эти пацанские забавы были по барабану. Пусть хоть все друг друга поубивают.

Дима огляделся в поисках Кона. Старичок стоял в сторонке, опираясь плечом на торчащий из песка огрызок скалы, скрестив ноги и сложив на груди руки, с видом скучающего мачо на пенсии. Но обратиться к нему не успел. Опередила Вера.

– Кон, что это за безобразие? Почему никто из взрослых за ними не следит? Дети же поубивают друг друга!

– Что поделать, – равнодушно ответил Господство, отлепляясь от камня и медленно подходя к группе, – таковы были реалии этого времени. Недаром же цивилизованная Европа считала корсиканцев дикарями.

Он подошёл вплотную. По-отечески потрепал Набулио по торчащим из плетёного шлема волосам, что у него, кстати, вполне реально получилось, и с сожалением добавил:

– Это ещё цветочки. Ягодки будут дома. За каждое подобное сражение мама Летиция порола его розгами, как сидорову козу. Вот где было по-настоящему больно. Но, несмотря на порки, он с завидной регулярностью, применяя различные ухищрения, сбегал из дома, чтобы повоевать.

– Адреналиновый наркоман? – задумчиво поинтересовался Дима.

– В какой-то степени – да. Но, будучи уже молодым офицером, он поймёт, что подобное состояние боевого азарта делает из него гения войны. В настоящих боевых походах, когда сражение вступало в фазу непредвиденного и царствовало время импровизаций, Бонапарт открыл для себя, что именно это и есть его истинная стихия. В ней он не имел равных. Она приносила ему как полководцу наибольшие успехи. Во время военных кампаний Наполеон был вихрем энергии, находясь в состоянии бешеного азарта, выглядя со стороны сумасшедшим. Именно тогда, осознав в себе гения войны, он изрёк свой знаменитый принцип, который стал своеобразным девизом всей его жизни: «Надо ввязаться в бой, а там будет видно! Надо уметь дерзать. Надо именно уметь это делать».

Наступила звенящая тишина. Все задумчиво смотрели на застывшего в драке Набулио. Затянувшуюся паузу прервал Дима:

– Война план покажет, – тихо перефразировал он девиз Наполеона на современный лад. – И что означает «надо уметь это делать»? Он что, каким-то образом научился входить в это состояние сознательно?

– Да, – ответил Кон, оборачиваясь к спросившему.

Примерно с минуту все молчали. И вновь паузу нарушил Дима:

– А я почувствовал, что эта хрень заразна. Даже не окунаясь в их эмоции, у самого адреналин подскочил. Еле себя удержал, чтобы не накинуться и не настучать всем по башкам.

– Стадный рефлекс, – развёл Кон руками и хитренько улыбнулся. – Кстати, Наполеон в своём неистовстве был действительно крайне заразен. Там, где он появлялся, солдаты неимоверно воодушевлялись и бросались в атаку, как за богом. Причём обожествляли по-настоящему. Те, кто испытал ауру боевого азарта Наполеона, не иначе как на бога на него не смотрели. Его авторитет среди солдат и офицеров был безоговорочный.

– Любопытно, – изрекла загадочная Танечка, не понятно о чём задумавшись.

Но тут влезла сердобольная Вера.

– Кон. Нам в этом клипе есть ещё что смотреть или можно этот мордобой пролистнуть? Терпеть не могу смотреть на драки. Тем более когда бьют детей.

– Ты остановила его практически на завершении, – ответил дедок-профессор, – так что не вижу ничего предосудительного в том, чтобы его закончить и отправиться дальше.

На этом и порешили.

Как бы Вере не хотелось исключить из просмотров батальные сцены, но следующий клип опять оказался мордобойным. Только это уже была не Корсика, а Франция. Бриенн. Зима в полном разгаре. Много снега, из которого были мастерски сооружены оборонительные редуты и самая настоящая крепость.