Официально, этот забег не был соревновательным, да и дистанция была около 40 км, а не 42, но я с чистой совестью называю ее для себя марафонской. Все-таки тренируюсь я сейчас редко – раз в неделю бегаю по 20-30 км, а этого явно недостаточно. Сегодня было трудно. По дороге домой стараюсь привести мысли о целях бега в порядок. Резюмирую, что вопросов прибавилось больше, нежели ответов, но о некоторых вещах я могу говорить уже определенно. Если не будущий результат движет человеком, то что? Ответ: желание быть в ПРОЦЕССЕ. Сам процесс всякого творчества, любимой работы, сексуальной близости, БЕГА является более притягательным, чем получившийся результат. Процесс бега является ИСПЫТАНИЕМ, к которому стремится марафонец. Потребность в испытании и заставляет его бежать. Почему же человек выдумывает себе испытания и пытается их преодолеть вместо реальных, существующих в обычной жизни проблем? Как бы ни права была психологиня, говоря о бегстве от реальных испытаний в мир выдуманных, настаиваю на своей точке зрения: Человек, как высшая  сущность бытия оправдывает свое назначение в тех процессах, которые своим свободным волеизъявлением создает САМ. В жизни же человек чаще вынужден действовать в силу обстоятельств, а не свободной воли. И тогда Человек бежит не от реальности, но от рабства!

Вот такие мысли. В конкретике же целей я не очень разобрался, хотя и увидел в их постановке некоторую этапность:

Для большинства поздно начинающих любителей первая цель – ДОБЕЖАТЬ! Как результат достижение цели дает чувство эйфории, подъема, высокого эмоционального тонуса. Вера в себя, свою волю, возможности укрепляется. Главный тезис – Я МОГУ ПРОХОДИТЬ ИСПЫТАНИЯ.

Следующей целью бега становится познание своих истинных возможностей в беге. А за какое время я пробегу марафон, если буду грамотно тренироваться? – примерно такой вопрос задает себе начинающий марафонец. Что во мне является главной силой и главной слабостью?  Пробежав первый марафон, я заявил о своей ВЫНОСЛИВОСТИ. Но могу ли я заявить и о своей СКОРОСТИ, СИЛЕ, ТЕХНИКЕ?

Уже в роли признанных марафонцев, бегающих много лет, ставится вопрос о разнообразии. ВЫШЕ, БОЛЬШЕ, ДАЛЬШЕ. Лично мне этот этап пока не грозит. Я застрял на втором.

Наверное, есть и другие этапы…и другие цели…

Все остальные рассуждения вряд ли относятся к целям как таковым, скорее к результатам: здоровье, признание, принадлежность к группе единомышленников, самореализация, чувство полноценности жизни и пр.

Любопытно, что думает читатель по этому поводу? Пишите.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, -

Вот и сейчас – как холодом подуло:

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль

И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог -

Ребром вопрос поставил: или – или!

На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, -

 А нынешние – как-то проскочили.

В.Высоцкий

Самая высокая часть старого саратовского моста через Волгу возвышается над водой на 40 метров. 15 февраля 1993 года оттуда на лед выбросился  Владимир Викторович Ефимов. Ему было 36 лет. С тех пор, каждый год в один из срединных февральских дней саратовские ребята-марафонцы пробегают 36 км.

О том, что революции бывают кровавыми, я узнал не из истории СССР. Рабоче-крестьянская революция 1917-го года воспринималась мною подростком на уроках истории как некая возвышенная, благородная эпопея, где кровь – только символ, а не обыденная драма. И только прочитав «93-й год» Виктора Гюго, я прочувствовал всю жуть эпохи перемен, в которое попало  французское общество 200 лет назад. Такое странное повторение человеческой истории…С кем бы я не разговаривал на трассе в этот раз, все признавали, что начало российских 90-х годов оказалось для них серьезным потрясением. От безденежья фактически прекратились выезды на соревнования в другие города. Большинство побывало в унизительной роли безработных. Распадались семьи. Зимой 92-93 годов я сам оказался без работы, без жены, жил только на те деньги, которые выручал от сдачи в «Букинист» с таким трудом приобретенных в студенческие годы книг по специальности… Как и остальные ребята, я хорошо понимаю Володю Ефимова.

Электричка по привычному сценарию выбросила нас в Татищево, откуда 5 человек взяли беговой курс на Саратов: Задворный, Блажнов, Шумихин, Немой и я. Через 15 км к нам присоединилась большая группа 20-километровщиков – человек 10, среди которых были уже знакомые мне старожилы Шаповалов, Мещеряков, какие-то молодые ребята и даже 2 женщины. Вот так дружной компанией и  добежали до клуба. Правда, мы с Михаилом Шаповаловым немного «заблудились», вернее, в конце я увязался за ним, поскольку бежал впервые, а он как лошадь, почуяв конюшню, неосознанно сделал крюк в сторону родного дома. Зато мы пробежали именно 36 км, которые в первые годы бегали все, но из-за неудобства маршрута в последующем сократили до 35-ти.

В этот раз бежится легко. Ветер, хоть и сильный, дует в спину, асфальт – сухой и чистый, хоть и не греет, но приветливо светит солнце, а в низинах даже возникает ощущение весны. В который раз ловлю себя на мысли об ирреальности происходящего. Сквозь полуприкрытые веки иногда создается впечатление лета, особенно когда видишь чистые от снега озимые поля. И удивляешься холоду раздвигаемого воздуха и теплой одежде соседей-бегунов. Основным соседом и партнером по общению сегодня оказывается Сергей Блажнов. Слушаю его и снова задумываюсь о мотивах бега. Вечные вопросы на примере бега?  Почему бы и нет. Но сегодня меня интересует только один, скорее грустный  аспект: куда деваются цели после их достижения (или не достижения)? Почему Макаревич пел: «пока ты шел на красный цвет – ты был герой сомненья нет…но если все открыть пути, куда идти и с кем идти?»

Накануне отмечал день рождения приятеля Андрея, который привез из Португалии настоящий портвейн 1986 года. Вино было упаковано в специальный, похожий на гробик маленький неокрашенный деревянный ящик. Глядя на играющую огнями бардово-шоколадную жидкость (немного все-таки попробовал), вдруг грустно подумал, что все разговоры за столом касаются в основном прошлых событий, начиная от рассказа Андрея о том, почему такие-сякие англичане монополизировали право торговли португальским портвейном, и, кончая тем, кто кого последний раз видел. Особенно громко в моем сознании прозвучали слова хозяйки дома о том, что раньше она с воодушевлением, задором готовилась к каждой вечеринке, что-то пекла, варила, стряпала фирменные блюда, а сейчас как-то остыла, и даже приготовлением нынешнего праздника больше занимались гости, нежели она. Подруга-гостья дополняет ее слова своим примером: «иду в магазин, покупаю готовый торт, сама уже не пеку». – Что же с вами со всеми случилось? Почему вы говорите только о прошлом, где ваше будущее? – мысленно восклицаю я. – Куда подевалась ваша жажда жизни? Где огоньки, которые горели в ваших глазах и как маяки освещали путь вперед? Почему опустились ваши руки, согнулись плечи, потускнели глаза? Разве вы уже умерли? Разве ваше место как у коронованного в центре стола портвейна в

неокрашенных деревянных ящиках?

– М-да, наверное, с 1993 года в моей беговой жизни наступил перелом, – неосознанно вторит моим мыслям бегущий рядом Сергей. Я возвращаюсь к реальности и думаю о судьбе партнера. Он начал бегать с целью ни много, ни мало – спасти свою жизнь. Много лет работал на вредном производстве, где приобрел серьезные заболевания. Страх перед вдруг конкретно очертившимся концом, бессилие официальной медицины, желание жить привели его к бегу. В 1983 году Сергей начал с «нормального» пульса – 90 и уже через 8 месяцев почувствовал изменения к лучшему, хотя и ставил себе целью не ждать ничего хорошего в течение 3-х лет. На следующий год он встретился с однокашником Яковлевым и стал завсегдатаем клуба. Сергей вернул себе здоровье, сохранил жизнь, сейчас пробежал уже больше 40-ка марафонов.