Улыбнувшись, он чмокнул ее в нос.

– Попробуй еще поспать. И чтобы никаких больше кошмаров!

Ник ушел, и в доме стало пусто. Даже кружащаяся над головой голубка и бьющиеся в окна солнечные лучи не помогали растопить вернувшуюся тревогу. Из головы снова не выходили мысли о Ткаче Кошмаров. И о тех, кто пострадал от ее рук.

Выдохнув, Клио сжала в руках амулет зова и воскресила в памяти образ Кьяры Бьянки. Не первый раз за последние две недели. И, возможно, не последний.

Шаманка не откликалась, сколько бы Клио ее ни звала. Тогда она сменила тактику: послала зов ее отцу, Пако-Ташу. Был ли он более расположен к ней или просто оказался более деликатным и незлобивым, Клио не знала. Однако не прошло и нескольких мгновений, как на противоположной стене отразилось его лицо.

Седовласый шаман даже сдержанно улыбнулся, вселив в нее толику смелости.

– Пако-Таш, Кьяра уже несколько дней не отвечает на мой зов. А мне очень нужно поговорить с вашей дочерью. И извиниться перед вами, – смущенно добавила Клио, поняв, что до сих пор так этого и не сделала.

Пако-Таш махнул ладонью, словно стирая ее извинения.

– В убийстве наших духов виновата не ты. А родителей не выбирают. – Он тяжело вздохнул. – Я попытаюсь убедить Кьяру выслушать тебя. Но не жди чуда. Моя дочь упряма, а порой и вовсе несгибаема. Дай мне несколько минут, потом попробуй снова.

Клио, от волнения покусывая ноготь, кругами ходила по комнате. Будто вторя ей, голубка над головой описывала те же круги. Спустя назначенное время Клио снова сжала в руках амулет зова.

И на этот раз шаманка откликнулась.

Она сидела в чьем-то шатре, вероятно, готовясь к камланию – Клио заметила лежащий на полу бубен. Когда между ними протянулась ниточка связи, Кьяра ничего не сказала. Лишь смотрела на нее, скрестив руки на груди.

– Я задолжала тебе и всему вашему племени извинение. За то, что Ткач Кошмаров сделала с Руаной и с вашими духами-предками. Я хотела бы исправить все то, что она натворила, но… не могу.

Кьяра молчала. Лицо ее было непроницаемо, карие глаза – темны и холодны, словно океанские глубины.

– Ты можешь ненавидеть нас за ту боль, которую Бадо́ причинила твоему народом. Но в этом нет смысла. Мы с Морриган – не наша семья. Не наша мать. Я не могу ненавидеть людей просто за то, что они связаны с кем-то другим. Думаешь, я бы не хотела, чтобы моя мать была другой?

Осознав, что, срывая голос, кричит, Клио изумленно замолчала. Сжала губы, чувствуя их соленость. Она почти никогда не позволяла себе плакать. Почему же именно сейчас?

Кьяра смотрела на нее, но не участливо, а почти пытливо. Будто и сама пыталась понять, что заставило Клио потерять самообладание у нее на глазах.

Истина не в том, что Клио только сейчас окончательно осознала, кем была ее мать. Это осознание, чем дольше, тем больше в ней зрело. С каждой новой историей про легендарную Леди Ворон. С каждой новой жертвой, унесенной ею в мир теней – словно сама Бадо́ Блэр была воплощенной смертью.

Но прежде Клио хотелось верить, что все те жертвы были во благо, если так вообще можно сказать про отобранную жизнь и пролитую кровь. Что Бадо́, даже будучи полуночной, была на стороне света, а ее враги – на стороне тьмы. Именно эта вера позволяла Клио гордо вскидывать подбородок, когда в школе ей в спину неслись шепотки.

«Да, я потомственная, хоть и не инициированная ведьма, – говорил ее полный достоинства взгляд. – Да, я дочь легендарной ведьмы Бадо́ Блэр».

Истина в том, что Клио поняла: другой матери у нее никогда не будет. Что бы она ни сделала, ее будут судить по тому, что сделала Бадо́. И о чем теперь может сказать ее взгляд?

«Да, я – дочь легендарной убийцы, Ткача Кошмаров?»

– Я…

Клио попыталась выдавить что-то еще, но потеряла себя в лавине захлестнувших ее эмоций. А Кьяра молчала. Как и обещал Пако-Таш, он убедил дочь выслушать Клио. И на этом все.

Хуже всего было отчетливое, кристально чистое понимание: Кьяра никогда Клио не простит. А значит, ее – девушку, которая помогала им с Сиршей спасти спящих от Ткача Кошмаров – она видит последний раз в своей жизни.

Дрожащая рука упала вдоль тела, выпуская амулет. Лицо Кьяры побледнело и погасло. Какое-то время Клио смотрела в пустоту перед собой, задавая себе один и тот же вопрос. Может, она и не достойна прощения? Она ведь знала, на что по-настоящему способна Бадо́.

Повзрослев, Клио многое начала понимать.

Когда на счету Леди Ворон было несколько жертв – жертв на сей раз наверняка ни в чем не повинных, невинных, – Клио тешила себя глупой иллюзией, что сможет как-то… нивелировать ущерб, нанесенный Бадо́ миру. Если та заберет с собой несколько жизней, она спасет десятки.

Теперь же, следуя собственной логике, ради хрупкой идеи равновесия Клио придется спасти сотни жизней. И все равно знать, что она сделала недостаточно.

Достаточно никогда не будет, пока жива ее мать.

Лелль застыл перед Ткачом Кошмаров, словно ее верный слуга. Оглядевшись по сторонам, он поежился.

– Как вы можете жить здесь? Вы же не видите ни живых людей, ни солнца.

Восседающая на троне Бадо́ изогнула бровь.

– Ты и впрямь думаешь, что такие мелочи меня волнуют? В мире теней сокрыт ключ к могущественным чарам, ведь он – источник невероятной силы…

– В Пропасти тоже создают всякие чары, – буркнул Лелль, словно защищая оставшийся за завесой дом.

– В Пропасти. – Бадо́ расхохоталась. – Ты понятия не имеешь об истинной силе. Ты и представить себе не можешь, какой силой может обладать ведьма, которая нашла бездонный источник могущества. Это иная, недостижимая для простых смертных ступень.

– Например?

Лелль выглядел по-настоящему заинтересованным. Весьма кстати Бадо́ вспомнила, что рассказ о ней должен не только пугать (или даже ужасать), но и вызывать восхищение.

Она выпрямилась на троне.

– Все ваши чтецы истины, что полуночные, что рассветные, по сравнению со мной – слепые котята.

Кажется, с отсутствием скромности Бадо́ хватила через край, однако Лелль был заинтригован пуще прежнего.

Потому она продолжила хорошо поставленным голосом:

– Я видела наш мир иным…

– Вы видели будущее? – сглотнув, прошептал Лелль.

Бадо́ досадливо поморщилась.

– Не будущее. Иное настоящее нашего мира. То, каким он мог бы быть, но по каким-то причинам не стал.

Лелль затаил дыхание. Глаза его возбужденно блестели.

– И что вы там видели?

Бадо́ улыбнулась, понимая, что держит его на крючке. Пожалуй, она знала, какую именно историю ему рассказать.

– О, мой мальчик, я видела такое, о чем ни одна из легенд тебе не поведает. То, что ты не встречал ни в одной из книг – потому что само существование подобной реальности слишком… невероятно, невозможно. И я рада, что мы его не застали. – Бадо́ выдержала паузу. И только решив, что полностью завладела его вниманием, заговорила снова. – В том мире мы, Туата Де Данная, не смогли уничтожить Сыновей Миля. В том мире Сыновья Миля уничтожили нас. Вернее… – она хищно улыбнулась, – попытались.

Несмотря на все театральные жесты и гримасы, ей до сих пор было не по себе от мысли, что в той реальности Племя богини Дану перестало существовать. А значит, перестали существовать их потомки, наделенные магией туата. Потому продолжала она уже без улыбки.

– Сыновья Миля убили наших королей.

Конечно, Бадо́ знала имена погибших в той реальности правителей Ирландии. Это были ее сводные братья-короли Мак Куйл, Мак Кехт и Мак Грене и сестры-королевы Банба, Фотла и Эриу. Она знала – помнила, будто это случилось наяву, – как отчаянно сражались Туата Де Данная. Друиды, верные последователи всеединой богини, навели морок на приплывших к Ирландии Сыновей Миля, заставив их видеть вместо берегов скалы, соткали колдовской туман, а после и вовсе подняли бурю, потопившую десятки кораблей.