Но что-то подсказывает мне, никто здесь в ноль-три не позвонит.

В очередной раз я проснулась разбитая и измученная. Как будто сутки провела в запое, и потом меня отмутузила толпа собутыльников.

Я сидела на холодном грунтовом полу, воткнув взгляд в одну точку, до тех пор, пока не перестала кружиться чугунная голова и нос не порезала вонь. Наверное, только это отрезвило и заставило оглядеться.

Лучше бы я этого не делала.

Не знаю, сколько ночей я проспала рядом с трупом, но он уже начал разлагаться. Убитый мной мужчина с разорванной в ошмётки шеей лежал на спине и смотрел в потолок затянутыми пеленой глазами. Зажав ладонями рот, я долго смотрела на одного из тройки белого лиса. Как? Как я могла завалить этого мордастого бугая?!

Могла. И завалила… Я помню это.

Забрызгавшая всю камеру кровь давно запеклась и высохла, я вся была в ней. Грязная, липкая и вонючая. Рана на животе затянулась, на руках не осталось порезов, лоскут кожи на лбу встал на место. Сколько же я тут проспала?

«Сколько же ты опять не ела?»

Ненавижу. Как я ненавижу этот голос в своей голове, вурдалачью природу и расу чистокровных кровососов! Господи, дайте мне кто-нибудь дробовик, я хочу снести башку каждой вампирской мрази!

Но никакого оружия под рукой нет. Ножа я тоже не нашла – забрали, твари предусмотрительные. Трясущимися руками ощупала смердящее тело, тронутое трупными пятнами, но как назло, карманов в форме подвальных заключённых не оказалось. Из груди вырвался отчаянный стон.

– Так, ладно, Женя, соберись, – шепнула я, убирая с лица слипшиеся от крови волосы. – Понасходилась уже с ума, хватит… Надо что-то делать.

– Приводить себя в порядок.

Я так и подпрыгнула от неожиданности. В коридоре, напротив моей камеры, скрестив руки на груди и гадко ухмыляясь, стоял Хавьер. За его спину прыгнул ящер, приковыляли три скелета со швабрами, тряпками и вёдрами с водой.

– Твой хозяин ждёт тебя. Чистую, сытую и готовую. Выходи, – заявил мясник и рывком дёрнул вбок решётку, что оказалась не заперта.

«Подмытую и побритую», – забыл добавить.

Я поднялась, и деревянные ноги вынесли меня за металлический порог. Только тогда я заметила девушку в длинном «форменном» платье, что стояла в двух шагах от антропоморфа, сцепив перед собой ладони и опустив глаза.

– Это твой ужин. Ешь, – властно приказал Хавьер. – И не заставляй меня повторять. Дону Луису нужны питательная кровь и чистое тело. Пара синяков или отбитая печень его не сильно расстроят.

Повторяться я его не заставила. Голод, это мерзкое, осточертевшее чувство, делающее из меня животное, вновь дребезжал во мне советским будильником. Думаю, не имея гроба для восстановления, – и учитывая степень разложения трупа – я проспала не меньше четырёх-пяти суток. Так что молча подошла к безропотной узнице и вгрызлась в её шею. А дальше всё по старому сценарию.

Наесться я не могла долго, так что девушка с силой оттолкнула меня и, шатаясь, побрела прочь. Антропоморфу пришлось удерживать меня за локоть, чтобы не кинулась в погоню, но взяла себя в руки я быстро. Хоть и не наелась.

– Ты знаешь, что делать, – кратко бросил ему мясник.

Ящер издал воинственное шипение и потащил меня по коридору.

Как и в первый раз, зелёная верзила приволокла меня в комнату с купелями и принялась мыть. Я апатично сидела в холодной воде, пока намыленная мочалка в грубых рептилоидных лапах шаркала по моему телу, волосам и лицу, вымывая запёкшуюся кровь. Молча повиновалась приказу встать и, сжав зубы, терпела, пока ящер бесцеремонно надраивал мне ноги и интимные места.

Терпеть пришлось и не такое. Насухо вытерев меня полотенцем в противоположной комнате с одеждой, он обмазал моё тело сладко пахучим маслом. Всё моё тело, не пропустив ни одной складки и больно поцарапав самые нежные места своими когтями. Мои стиснутые челюсти сводило судорогами.

Глаз задёргался, когда я увидела то, что мне предстояло надеть. Чёрные сетчатые чулки, туфли на шпильке, стринги и чёрный приталенный пеньюар с тугим кружевным лифом. Спасибо хоть не прозрачный.

Нарядись я так для любимого человека или хотя бы любовника, я бы почувствовала себя жгучей богиней любви и сладострастия. Но ни того, ни другого у меня нет, и учитывая, к чему меня готовят, я скорее секс-рабыня и игрушка для каннибала-извращенца.

По цепочке на ум пришёл Ганнибал Лектер, а следом за ним другой псих. И опять в груди закопошилось склизкое сомнение. Или того хуже – сожаление. Сказала бы я тогда, что принадлежу Морентону, не было бы этих издевательств, скотобойни, домогательства трёх вурдалаков, моей дикости от голода, нового убийства, сексуального рабства. Раньше я была как собака, которую спокойно отпускают на самовыгул, теперь – безвольная вещь. Кукла для взрослых. Чего я добилась своим упрямым противостоянием некромантскому лорду? Ну неужели с ним было бы хуже?

Так, стоп, Женя, не загоняйся. «С ним». Ну да. А ещё с его гаремом из племянниц, дружками-вампирами, жаждущими сделать из человечества кормушку, очень «обиженным» на меня кузеном – если выжил после свидания с моим револьвером – и армией тупых зомбаков. Потрясающая компания, то, что я всегда хотела.

«А здесь лучше, да?..»

Когда мои волосы подсохли и были обшарканы жёсткой штуковиной, которую язык не повернётся назвать расчёской, скорее, щёткой для обуви, ящер туго завязал мне глаза какой-то тряпкой и повёл дальше. Поднимаясь по ступеням высокой лестницы, я едва переставляла ноги, то ли из-за огромных шпилек, то ли от сотрясающего изнутри страха.

Стоило оказаться наверху и пройти через заветную дверь, как меня обволокли свежий воздух обманчивой свободы и домашнее тепло. После холодного грязного подвала с гниющим трупом в окровавленной темнице. Жаль, не насладишься.

Плен с завязанными глазами напомнил мне первый злополучный день в этом злополучном мире. Заточение в темнице, допрос деспотическим лордом, надругательства надо мной его прихвостнями. То, как я стала ужином для его ненасытной невесты, после чего Каин сделал из меня монстра, чем спас мне жизнь.

Каин…

Да чтоб меня прорвало! Каин!

«Я всю ночь чувствую твой панический зов. Я обратил тебя, между нами есть определённая связь», – сказал он мне, когда я отчаянно нуждалась в помощи и искала его.

Какая же я дура!

Пока меня вели, я порой слышала шаги по коридорам, знакомое постукивание костей и беззаботные голоса из комнат. Но думала только о меланхоличном эмобое с изувеченным лицом и отчаянно крутила в голове его имя.

Снова лестница, и я на втором этаже. Только поднялась, как услышала скрип двери и мерзкий радостный голос:

– О-о-о, ну что за прелесть! Дитя моё, ты очаровательна! Молодец, Шингар, давай её сюда.

Вот и заботливый дедушка, пришёл вручать внучку подарок. Сейчас, наверное, натянет сбоку бантик или посадит в коробку с праздничной обёрткой. А может, в огромный торт, откуда мне предстоит выскочить и станцевать стриптиз? Меня передёрнуло и начало мутить. Интересно, если меня стошнит на нового хозяина, он обидится достаточно, чтобы отказаться от такого подарка?

«Каин… Каин. Каин!» – чеканила я про себя это имя. Он должен почувствовать, должен мне помочь!

Ящер завёл меня в комнату вслед за доном Альваро и закрыл за нами дверь. Я решительно сняла с головы повязку и огляделась. Ну конечно – спальня. С керосиновыми лампами на угнетающих серых стенах – зажжена только одна – и плотными тёмными шторами, скрывающими окно. Мебель я увидела лишь мельком, зато огромная кровать так и бросалась в глаза из интимного полумрака.

Вампир подошёл ко мне совсем близко и приподнял пальцами с длинными ногтями мой подбородок.

– Я надеюсь, ты не разочаруешь меня, дорогая, – приторно мурлыкнул этот крашенный хрыч. Я стиснула в кулаке повязку. – Ты должна понравиться Луису. Знаешь, он у меня мальчик особенный… Но ты уж постарайся, пожалуйста.