– Римма уже сильно потратилась, пусть у матери, но в долг влезла. Несколько дней может повонять без сменки, косточки на полу отлежать. Поголодать вечерами без холодильника и пить воду из-под крана. Впереди еще больше трат.
– Почему не нашлось другого решения?
– Если думать, что оставить, а что выбросить – затянулось бы на недели. И сколько терзаний в вопросах «понадобится или на свалку?». – И усмехнулась. – Название житейского закона не помню точно. «Грязная чашка» или что-то похожее. Стоит поставить ее в раковину, не помыв сразу, через день обнаружишь тотальный бардак вокруг. Грязь и мусор живучи, как сорняки, с корнем рвать надо. Нельзя ей было даже линолеума оставить, потому что… – запнулась, подбирая слово. – Чтобы ни одной черточки в мозгу от прежней обстановки не осталось. Чистый лист для Риммы. Могла бы – даже двери и окна вынесла! Но они изначально не купленные, а типовые, вместе с домом сданные лет десять назад. Не критично.
И замолчала, выжидая его вывод. Неужели повторит «вы достаточно умны» и «варианты помягче»?
– Софья… Николаевна. В своих решениях вы такая же рисковая?
– С какой целью интересуетесь?
– Любопытство.
– А вы в своих такой же тихий и осторожный? «Любопытство» – не цель интереса, а его синоним. Вы аккуратно увиливаете от ответа, Вадим… Михайлович.
– Считаете осторожность слабостью?
– Если ваш взвешенный и мой радикальный подходы довести до крайности, то хорошо никому не будет. Риск и осторожность – инструменты, а слабость или сила как раз зависят от умения ими пользоваться.
Он вгляделся в меня, не сводя глаз с лица, и опять спросил:
– Не страшно однажды узнать, что из-за вашего решения пострадали другие люди? Думаете, – рискуете лишь собой, а последствия вдруг сказываются на близких.
Я пожалела, что не поддалась искушению и не заглянула на страницы газетной хроники, когда папа нашел информацию на страницах. Нет, правильно сделала и додумывать не собиралась.
– Вадим Михалыч, я, конечно, сейчас брякну так брякну, но… вы не про свою погибшую жену случаем вспоминаете, задавая такой вопрос? Она стала жертвой чужого решения?
– Нет. Это несчастный случай.
– Если задела, извините. А что касается страха… мы живем среди людей и своими поступками, любыми, кого-то, да задеваем. Та же Валерия – она сделала плохо маме. Возможно, потеряв смысл жизни в лице дочери, эта женщина быстро угаснет, заболеет, умрет на зло. Что за что платить приходится? Некоторых последствий не предугадать, как сильно другие отреагируют, тоже не всегда ясно. А страх из-за этого пожрет всю жизнь? Ну уж нет!
– Выводы из личного опыта или насмотрелись?
Мне аж весело стало. Со стороны наверняка анекдот – сижу здесь, умничаю, а сама «зеленая», в сравнении с его возрастом.
– И так, и так, а главную мудрость подчерпнула из устойчивого выражения, а не из книг великих философов…
Вадим опустил глаза на листы, но не на строчки, среди которых эта фраза точно была:
– Вы не кошка.
– И жизнь одна.
Глава десятая
Два выходных до следующего рабочего дня. Может, другим это время требовалось для восстановления, или с психикой были скрытые побочки, которые нуждались в устранении, но я промаялась. Давно не случалось такого, чтобы я не находила себе места или занятия…
Вытащить на прогулку Юлю-Юлу не вышло. Ее планы познакомить с практически женихом, провалились из-за его занятости на работе, а теперь и ее семейные обстоятельства догнали – мама приболела, не до развлечений с подругой. Отец закопался в книгах и бумагах, к сестрам не хотела, бродить одной в пасмурную погоду – не улыбалось.
Да что со мной? Любовное томленье, синдром, с которым пока не сталкивалась? В теории знала – мы, женщины, очень склонны к фантазиям. Один внезапный взгляд, одно брошенное слово неделю назад от мужчины, который нравится, и пища воспаленному мозгу обеспечена на много дней! А что он подумал, а зачем он это сделал, а почему в тот момент, а как я выглядела, а вспоминает ли он ту нашу короткую встречу?
Я сидела в своей мансарде вечером, накануне нового рабочего дня, и понимала – разговор с Вадимом не собирался выветриваться из головы. А вот почему он пришел в корпус – только ради проверки нового вызова? Он так всех операторов время от времени контролирует? А зачем спросил рисковая ли я? Чего хотел выяснить? Про гибель жены сказал без мрачности в голосе, – отболело уже, или он заморозил все свои чувства? Он, он, он…
Никакой трезвый взгляд со стороны не помогал мне избавиться от проживания наиглупейших состояний. И в тоже время вся таяла, вспоминая, что несколько минут мы сидели наедине друг с другом, разговаривали, и Вадим смотрел на меня со сдержанным любопытством.
Как со мной работать? Не доставлю ли я проблем? Не посыпятся ли вызовы порушенными в хлам жизнями из-за Сони-мясника?
– Нет, он не это прощупывал взглядом!
И швырнула подушку под скошенный потолок. Напридумываю, и ладно! Я готова к разочарованию, но прямо сейчас буду только мечтать!
До одиннадцати утра все засиделись за скучным и рутинным – день поисков. Я даже не пыталась вникнуть, как все работало, но некая программа на монитор выводила картинки, цитаты, отдельные слова, значки, фотографии природы или животных, и нужно нажимать мышкой «плюс» или «минус».
Как находились люди? Кто понимал и принимал сигналы о том, что им нужна психологическая помощь извне? Как они подбирались под оператора и на что влияет этот набор? Свихнуться же! И Юла, сказав «фантастика» – не выразила всего масштаба.
О тестах, которые до сих пор в обязательном порядке проходит все трудоспособное население, отец рассказывал – их ввели за год до его выпуска из школы. О компьютерах никто и не слышал еще – а служба уже была? Государственной тайны нет, подписку о неразглашении не требуют – хочешь, рассказывай, чем занимаешься. Официально контора все равно зовется «Муниципальная служба ментальной помощи», по трудовому договору оформляют, зарплату платят, а что способ, мягко говоря, похож на переселение душ… да кому это интересно? Психологическое образование работников? Хоть пять высших имей и годы практики, но только тот самый тест определяет – можешь ты потянуть или нет. С одной стороны – магия! С другой – рутина!
И здешние работники один-в-один кучка сотрудников любого из городских предприятий, обычные. Инженеры, чертежники, бухгалтера – кто угодно, кто в больших залах работает за своим личным столом, а вечером идет в магазин, за ребенком, домой, потом гуляет с собакой, готовит ужин, смотрит телевизор… операторы, как я, помнят вызовы сном – наверное, это помогает не свихнуться. Контролеры – как-то отслеживают дальнейший прогресс и докладывают – изменилась ли жизнь к лучшему у госпожи Ольховской, например? Эффективна моя терапия? Удалось закрепить за сутки нужные паттерны?
– Хочешь убить интерес мужчины – начни проявлять инициативу. Это закон, который работает как закон природы. Даже сами знаки расположения должны быть тонкими, не роняющими достоинства женщины.
Тут уже без меня началась дискуссия между Валешиной и Мартой. При чем почтенная старожил фразу бросила, не собираясь спорить, а «подожглась» уже Оля – прямо как я недавно среагировала, начав лекцию.
– Неприлично открыто вешаться, все мужчины это считают вульгарным и могут лишь попользоваться на халяву, но не влюбиться всерьез. Да, Истрова – камень в твой огород, не скрываю.
– Не скрывай. Только кто эти «все»? Ты действительно у всех спросила?
– Цепляешься к слову?
– Ты утверждаешь, а я подвергаю сомнению. Мужчины! – Я окинула взглядом операторов и контролеров в зале – сильную часть нашего коллектива. – Готовы пройти опрос?
– Дамы, не втягивайте нас в свои разборки. Лично я не настолько глуп, чтобы, зная всю подоплеку, делиться мнением. Мне еще жить и работать.
– Угомонитесь.
