— Угу. Я уже почти жалею, что велела Пэйну потратиться на благотворительность.

— Думаешь, он понял это, как намек?

— Нет, об этих делах он наверняка понятия не имеет. Просто в принципе — вдруг его деньги попадут в подобную структуру… уж лучше бы пылились в виде безделушек в гостиной Магды.

— Можешь вернуться и сказать ему это, — фыркнул я. — Мы боремся с мировым злом, или мы решаем личные проблемы?

— Ладно. Вернемся к делу. Отделения Фонда есть и у нас, и в Союзе, но штаб-квартира находится в Майами.

— Неплохо устроились.

— Да, особенно учитывая, что Майами — самый испаноязычный из крупных городов КША и самый крупный из испаноязычных. В свое время в городе и окрестностях жило около двух миллионов кубинцев. Потом, в связи со всеми событиями и в Америке, и на Кубе часть перебралась в Союз, часть вернулась на родину. Но и оставшихся тоже немало.

— Я в курсе. И отнюдь не все они в ладах с законом.

— Да, хотя таким как раз был самый прямой резон уезжать на Север. Там законы мягче, смертной казни нет, а с цветными вообще цацкаются.

— Большинство кубинцев все-таки белые.

— Вот такие в основном и оставались. Но это не значит, что они не сохранили связей с уехавшими соотечественниками. В том числе с входящими в Альянзу. Знаешь, что это?

— Никогда не вредно обновить воспоминания.

— Этнические преступные группировки всегда воевали друг с другом. Латиноамериканцы, негры, азиаты — все они были непримиримыми врагами. Но и внутри этих групп кипела такая же нешуточная вражда. Кубинцы — с мексиканцами, американские негры — с пришлыми, а также и между собой… Порой это порождало союзы, еще недавно казавшиеся невозможными — по принципу «враг моего врага — мой друг». Когда же после Второго Отделения власти южных штатов, избавившись от необходимости слушать политкорректных идиотов из Вошингтона, повели настоящую войну против цветной преступности, наиболее прагматичные из лидеров этих мафий приняли решение объединиться, забыв былые распри. Так возникла Альянза. Конечно, туда вошли далеко не все. С азиатами, к примеру, договориться так и не удалось, с большинством мексиканцев тоже. Изначально ядро Альянзы составляли кубинцы, гаитяне, американские и африканские негры. Но от расовой идеологии Альянза отказалась сразу — только бизнес; как я сказала, ее основатели были прагматиками. Поэтому ряды группировки начали пополняться и за счет чистокровных васпов[21], сперва на нижних, а потом и на верхних уровнях. Впрочем, на Юге верхушка Альянзы все же не усидела, перебралась в Союз. И оттуда продолжает руководить криминальной деятельностью на территории Конфедерации. Не вся кубинская оргпреступность входит в Альянзу, но это самая могущественная из группировок с заметным кубинским участием. И именно она стоит за проектом, о котором я тебе говорила — превращения Кубы в центр наркопроизводства под коммунистической крышей.

— Хочешь сказать, что я обчистил именно этих ребят?

— Похоже на то.

— А кто вторые? Которые за бордель под крышей демократии?

— Клан Спинелли. На самом деле, тоже результат объединительных процессов и прагматических реформ, только уже в классической итальянской мафии. Сейчас им руководит не Спинелли и, по слухам, даже не итальянец. Хотя, возможно, эти слухи распускаются конкурентами. Кстати, в Альянзе итальянцев нет — ну или почти нет, за исключением, быть может, каких-то изгоев. Для них работать на Альянзу, а не на свою родную мафию, считается «западло».

— Спинелли? Что-то я про них слышал. Они тоже орудуют на Севере?

— Орудуют-то они в основном на Севере, но управление процессом идет из Конфедерации.

— Ага. Значит, большие боссы обеих мафий предпочитают пакостничать в одной стране, а самим при этом отсиживаться в другой. Удобно.

— Да. Хотя одной лишь Америкой сфера их деятельности не ограничивается.

— Ясно. Вернемся к нашему Фонду. Мы точно уверены, что взяли верный след? Вдруг Оливейра вложился в это дело просто ради пиара и налоговых льгот и не более чем?

— Уверены. Я сейчас просмотрела данные по их прошлой деятельности. Открытые данные, естественно. Но и тут среди тех, кто спонсировал их мероприятия в разное время — три компании из твоего списка. Согласись, многовато для совпадения.

— Пожалуй.

— Если мы доберемся до их финансовой документации, наверняка отыщем связи и с другими.

— Вопрос в том, как до нее добраться. Изобразить очередных проверяющих?

— Не сработает, — качнула головой Миранда. — Такой блеф, как с Пэйном, с ними не пройдет. Пэйн — фактически дилетант в подобных вопросах, а это — профессионалы, специально посаженные прикрывать истинную деятельность Фонда и съевшие на всевозможных проверках не одну собаку. Готова держать пари, что единственный способ проникнуть в Фонд под видом государственных аудиторов — это действительно поступить на госслужбу и получить от начальства соответствующее поручение. Возможно, твоя финансовая квалификация и позволила бы такое осуществить, но у нас нет на это времени. А любой маскарад и подделку они разоблачат.

— М-да. Ну а, допустим, мы заявим о желании сделать пожертвование. Это нам даст какие-нибудь права?

— Я как раз сейчас читаю устав Фонда. Но боюсь, что никаких — вежливо поблагодарят, примут деньги и в лучшем случае очень убедительно расскажут, как собираются их использовать… — Миранда замолчала, глядя на экран и покусывая нижнюю губу.

— У нас есть список учредителей Фонда, — напомнил я.

— Да, но это не значит, что все они причастны. В таких случаях считается хорошим тоном привлечь к делу несколько «честных лохов», которые сами не имеют понятия, во что оказались втянуты, и служат хорошим прикрытием для остальных… — внезапно выражение лица Миранды изменилось, и она уже другим, деловым тоном сообщила: — Есть идея. Я знаю, как нам проникнуть в Фонд. Согласно уставу, компании-учредители имеют право в любое время проводить аудит всех финансовых документов фонда.

— И что? Предлагаешь устроиться в одну из этих компаний? Это еще сложнее, чем на госслужбу.

— Все проще. Мы ее купим.

— Купим? — опешил я.

— Ну да. За два года пляжной жизни ты мог забыть об этом, но ведь ты весьма богатый человек, не так ли? После приобретения острова со всем, что на нем было, у тебя осталась еще куча денег.

— Откуда ты знаешь?

— Хотя бы исходя из количества фирм, которые, как ты выразился, изменили статус, дабы закрыть брешь, проделанную тобой в финансах Альянзы.

— Ну, вообще-то ты права. Но я… ммм… приобрел эти деньги не для того, чтобы ими вот так швыряться.

— За тобой охотятся, чтобы выбить из тебя эти деньги, а потом убить, если ты не забыл. И потом, кто говорит о швырянии? Ты можешь приобрести вполне ликвидный актив.

— Или загримированную пустышку, которую сольют в любой момент.

— Риск есть, — признала Миранда, — впрочем, думаю, что как раз учредителей Фонда никто сливать не собирается. Поскольку это ударит и по самому Фонду, а он для них важен. Тут проблема в другом: на кого мы нарвемся — на «честного лоха» или на фирму Альянзы. Во втором случае, боюсь, с ее покупкой будут большие трудности.

— Это верно. Конечно, уже само по себе противодействие сделке покажет, что с фирмой дело нечисто, но к документам Фонда нас это не приблизит. Впрочем, государственные проверяющие все эти документы не раз смотрели…

— У них другая задача, — возразила Миранда. — Сам же сказал, им важно найти юридические зацепки, а нам — фактические. Хоть какие-то намеки, пусть формально невинные.

— Тоже верно. Так как нам определить, кто из учредителей «честный лох»?

— Ты у нас эксперт по финансам, ты и думай. Исходя из той информации, что сможем нарыть на них в инете. Тут все имеет значение — от официально опубликованной отчетности до дневников уволенных сотрудников…

— Кстати, да. Наличие достаточно высокопоставленных сотрудников, ругающих свою контору, пусть даже бывшую — аргумент в пользу того, что фирма честная. Сдается мне, что люди, работающие на мафию, если и увольняются, то либо на таких условиях, что остаются всем довольны, либо молчат по другим причинам. Но, конечно, к мелкой шушере, которая не может знать никаких секретов, это не относится.