Кондрат молча сунул в рот травинку и подумал: "Вот значит как? Дело-то, кажись, серьёзное намечается!"

Ждали долго. Кондрат не заметил, как снова задремал. Рябой его пихнул в бок. Кондрат поднял голову и услышал стук копыт и поскрипывание воза на дороге.

– Когда свистну, мухой лети ко мне! – напомнил Рябой.

Он поднялся и вышел на дорогу. Вдалеке показалась одинокая подвода, запряжённая парой лошадей.

В темноте Кондрат с трудом угадывал происходящее. Рябой встал посреди дороги, раскинул руки в сторону, остановил лошадей. Что-то переговорил с сидящими на подводе. Потом раздались крики и ругань. Рябой засвистел, и Кондрат выскочил из своего укрытия. С другой стороны к подводе бежал Хвост.

Один из мужиков на подводе достал бич и хотел, видно, хлестануть лошадей и проехать прямо по Рябому, но не стал этого делать. Кондрат, подбежав к подводе, понял, почему. У Рябого в руках был пистолет.

– Слазь! – скомандовал Рябой.

На возу было двое. Тот, что держал бич, швырнул его и молча слез на землю. Второй следом. Они стояли и угрюмо смотрели на Рябого, на его пистолет, озирались на стоявших с двух сторон Кондрата и Хвоста. Деться им было некуда.

– Деньги! – коротко сказал Рябой.

Один из мужиков достал кошель с монетами. Рябой взял его, подбросил в руке и сказал:

– Я ведь могу и не спрашивать, сам возьму!

Мужики затравленно переглянулись.

– Отдай! – сказал первый.

Второй полез куда-то под одежду, достал свёрток, передал Рябому. Тот взял, развернул. Кондрат разглядел пачку кредиток. Рябой убрал деньги, спрятал пистолет и скомандовал:

– Ребята, залезай!

Сам влез на воз, сел на передок, взял вожжи. Хвост устроился рядом с ним. Кондрат уселся сзади.

– Подводу-то оставь, – крикнул ему один из мужиков. – И лошадей. Что же ты нас совсем раздеваешь?

Но Рябой молча шевельнул вожжами, и лошади пошли. Кондрат видел, как мужики стояли на дороге и исподлобья смотрели им вслед, пока не растворились в темноте. Лошади, понукаемые возницей, перешли на рысь.

– Чтоб вас черти забрали, ворьё бессовестное! – раздалось сзади напутствие.

Некоторое время тряслись молча. Потом напряжение стало спадать, стало ясно, что дело удалось. Хвост нервно засмеялся. Рябой вздохнул с облегчением и сказал:

– А ну-ко, Кондрат, посмотри, есть ли что на телеге.

Тот повернулся, переворошил щедро накиданное сено. Вернулся на своё место, сказал:

– Ничего.

– Ну и слава Богу, – подытожил Рябой. – Ну вот, парень, тебе сегодня повезло. Обошлось без крови.

Он посмотрел через плечо на Кондрата.

– А чего мы воз с лошадьми взяли? – спросил Кондрат.

Рябой помолчал, потом ответил:

– Пока они пешком обратно в Нижний вернутся, мы уже далеко будем.

Кондрат задумался и спросил:

– Так мы же, вроде, своё вернули, чего нам бояться?

И не увидел, а, скорее, почувствовал, как Рябой и Хвост с усмешкой переглянулись.

– Так-то оно так, – ответил Рябой. – Только кому это докажешь? Если в участке окажемся, там никто разбираться не будет. Отправят в Сибирь, и дело с концом! Усёк? Имей это в виду, держи язык за зубами.

Кондрат согласно кивнул. И всё же не избавился от сомнений.

6

А потом где-то в Семёнове, на отшибе, в богом забытом трактире сидели и выпивали за успех. Рябой всех угощал. И снова Кондрата одолели сомнения. А своё ли взял Рябой? Если задолжали ему определённую сумму, почему взял все деньги, не пересчитывая? Зачем забрал лошадей? Лошадей с подводой, кстати, куда-то потом ловко пристроил Хвост. Сделал это так, будто ему каждый день приходилось сбывать с рук краденных лошадей…

От беспокойных мыслей Кондрата отвлекала хозяйская дочь. Совсем молоденькая, почти ещё девочка. Приносила им еду и питьё, и он невольно забывал свои сомнения и провожал её маленькую стройную фигуру глазами. Казалось, она чувствовала его внимание и даже иногда с интересом поглядывала на него. Заметив эту игру в гляделки, Рябой хитро подмигнул Кондрату и сказал:

– Что, понравилась? Хочешь, сосватаю?

Кондрат смутился, нахмурился и ничего не ответил.

Когда девушка появилась в другой раз, Рябой спросил у неё:

– Тебя как звать-то, красавица?

– Катя, – ответила она.

– И чья же ты, Катя?

Она усмехнулась, бросила быстрый взгляд на Кондрата, и ответила:

– Пока ничья.

И ушла.

Хвост развеселился. Щедро наливая себе вина, сказал:

– Ну, раз пока ничья, заходи ночью в гости!

Кондрат вспыхнул. От приметливого глаза Рябого ничего не ускользнуло.

– Нет, обойдёмся без гостей, – сказал он. – Мы тут тихо посидим пару дней, и так же тихо вернёмся в Нижний. А уж там ты, Хвост, сам будешь себе хозяин. И зови к себе в гости кого захочешь.

Сомнения с новой силой стали одолевать Кондрата. И тогда он напрямую спросил у Рябого:

– Так мы что же, ограбили этих мужиков?

Рябой повернулся к нему, посмотрел пристально и ответил:

– Ты, Кондрат, умный парень. Сам, я думаю, во всём разберёшься.

И больше ничего не стал объяснять. И потом, когда расставались, заплатил Кондрату столько денег, сколько тот в жизни своей не видал.

Вернулись в Нижний. Прошла неделя, и Рябой опять разыскал Кондрата. Попросил его опять "помочь". Кондрат уже ощутил вкус денег и, несмотря на душевные сомнения, согласился.

В этот раз выбрали дорогу на Балахну. Рябой, как и в первый раз, отследил одинокую подводу, возвращавшуюся с ярмарки. Но прошло всё не так гладко. Мужики на телеге, а их было трое, не сробели, и Рябому пришлось стрелять. У Хвоста оказался нож, и он пустил его в ход. Кондрат просто махал своими ручищами и был убедительнее пистолета.

Подводу отбили и опять уехали на ней, оставив израненных хозяев на дороге. На этот раз подвода была гружёная, но Рябой товар брать не стал, взял только деньги. Хвост с сожалением смотрел на товары на телеге, но Рябой велел их выкинуть. Объяснил, что, если они возьмутся сбывать краденный товар, их очень скоро найдут.

Потом опять откочевали подальше от Нижнего и в каком-то неприметном трактире отметили свой успех. Через пару дней кружным путём вернулись в город.

Так и повелось. Рябой отслеживал торговцев, возвращавшихся с Нижегородской ярмарки с барышом, их подкарауливали в укромном месте за городом и грабили. Потом пережидали, пока шум уляжется, на небольших постоялых дворах. Частенько для этого уезжали в Семёнов, в знакомый уже трактир. Неизменно им прислуживала Катя, и Кондрат продолжал засматриваться на неё, но дальше этого у него не шло, робел.

Со временем он перестал испытывать угрызения совести. Перестал жалеть тех, кого грабил. Уже соглашался с Рябым, который убеждал его:

– Так и у них деньги, считай, награбленные! Подумай, сколько народу надо обмануть, чтобы товар этот с выгодой для себя продать! Сколько взяток всяким начальникам дать! А выгоду-то эту и другие для себя хотели бы оставить. Почему ж не оставили? Думаешь, сами отказались? Нет, брат! В этом деле так: кто кого шибче обманет, тот себе больше барыша и оставит. Так что мы-то честнее против них. Мы прямо действуем, без обмана. Мы перед Богом чисты!

Как-то на возу, который они остановили, вместе с мужиками оказалась баба с маленьким ребёнком. Какой крик она подняла!

– Что вы, окаянные, делаете?! Побойтесь Бога! Али совести у вас совсем нет? Чем я детей кормить буду?..

А потом неожиданно обратилась прямо к Кондрату:

– Что же ты душу свою губишь, парень? Ты же молодой ещё, тебе бы жить да жить. Жениться, детишек своих завести! Зачем ты с этими связался? Поймают тебя и на каторгу отправят. И сгниёшь ты там, пожить не успеешь. Опомнись!

Но к этому времени душа Кондрата уже покрылась коркой, и он только усмехался, слушая её. Потом сказал:

– Что ты орёшь, дура? Без тебя разберусь, как мне жить. Не тебе одной детей кормить надо. И что мне за дело до твоих детей? Сама об них думай. А пока доставай кошель без крика. Бог велел делиться!