Кондрат уже отчаялся подходящего человека найти. И вдруг – Васька! И он, оказывается, выбрался из той заварухи. Встретил его Кондрат, как брата. Зашли в трактир, отобедали, поговорили о жизни. Оказалось, что с тех самых пор маялся Васёк неприкаянный. Недолго думая, предложил ему Кондрат войти в дело.

Ударили по рукам. И пошло-поехало. Ничего не тая, объяснял Кондрат все тонкости своего предприятия. А Васька схватывал всё на лету. Вздохнул Кондрат с облегчением. Было теперь на кого положиться. Доверял Кондрат своему товарищу полностью. И когда обозы стали в Нижний гонять, ни разу не усомнился в нём Кондрат. С лёгким сердцем отправил с очередным обозом одного. Благо, тот уже разобрался, что к чему: какие бумаги надо выправить, куда товар сдать, как рассчитаться. Хватился Кондрат только тогда, когда Васька не вернулся.

Сначала подумал, что случилась беда. Вспоминая свою прежнюю жизнь, не очень этому удивился. Всяко бывало, всё могло случиться. И даже не подумал сначала худого на своего товарища. Тут же обратился к нужным людям. Хорошо, обзавёлся за столько времени связями. И разыскали Васька. Живого, невредимого и с деньгами. Кондрат чуть не бросился к нему, так рад был, что он жив и здоров. Но тот, прохвост, сам выдал себя. Шарахнулся от Кондрата, как чёрт от ладана. Смекнул Кондрат, в чём дело. Обнял по-дружески за плечи да отвёл в сторонку поговорить. Пытался вразумить, пытался понять. Но Васька взбрыкнул, грозить начал. Мол, если дело против меня заведёшь, я про всю прошлую жизнь твою расскажу. Если что, в Сибирь вместе поедем!

Этого Кондрат оставить уже не мог. Такого не прощают! Сделал вид, что испугался, стал просить Ваську не говорить ничего. А тот, подлец, ещё торговаться начал. Мол, не скажу, да только это будет стоить… Эх Васька, Васька!..

Кондрат глубоко вздохнул, опёрся на лопату. Постоял так немного. Потом выпрямился. Долго оставаться здесь было нельзя. Хоть ночка и тёмная, да мало ли глаз да ушей по округе… Он тихо, но решительно ещё раз произнёс: "Аминь!", – и двинулся через кусты на поле, где оставил лошадь.

2

Прояснилось, ветер угомонился. На тёмном небе показались звёзды. Под их вопрошающим взглядом Кондрат поёжился. Устроился на телеге поудобнее, подгрёб под себя побольше сена. Лошадь шла спокойно, ровно, обречённо.

Хотел когда-то Кондрат порвать с прошлым, но никак прошлое его не отпускает. И вот он один, как перст, посреди поля. За поясом столько денег, сколько его отцу и не снилось… И зачем ему всё это? Для себя ему ничего не нужно. Односельчане, самые близкие, казалось бы, люди, которых знал с детства, с которыми ел, бывало, одной ложкой, отстранились от него. Когда стал Кондрат богатеть, они рассудили, и вполне справедливо, что честным путём таких денег не заработать.

Мечтал он когда-то отца порадовать, да не успел. И то: отец божий был человек, не принял бы этих денег, даже если бы дожил.

Ах, не в отца пошёл Кондрат! Тот был тихий, мирный. В церкви помогал на службах. Мечтал, чтобы сын его в подьячие выбился. А у Кондрата в жилах играла кровь каких-то предков-казаков, перебравшихся в эти края ещё во времена Разина, спасшихся от царского гнева среди староверов.

Иногда отец ездил в Урень, и тогда Кондрата оставлял соседке. У той своих пятеро. Кондрат среди них – самый младший. Бегали везде вместе. За грибами, за ягодами в лес ходили, на речку рыбу ловить, на озеро плот строить. Старшие ребята пытались опекать маленького Кондрата, но тот отбрыкивался, хотел всё делать сам. И стремился во всём всех обогнать. Добежать быстрее, прыгнуть дальше, ягод собрать больше… Во всём быть лучше других. И откуда такое стремление?! Ревниво смотрел Кондрат на других. И если у других появлялось то, чего у него не было, или если ему не удавалось опередить соперников, он очень злился, даже впадал в бешенство. Становился неуправляемый, словно что-то застило ему глаза и разум, и он готов был разорвать своих соперников на куски. Пока был маленький, над этими припадками смеялись. Потом, когда он немного подрос и сверстники узнали его горячую руку, стали Кондрата побаиваться. Только тятя мог с ним справиться, когда он был в таком состоянии. Да не силой, не угрозами. Ласково говорил ему простые слова, и Кондрат приходил в себя, начинал слышать и видеть, соображать, что делает.

Когда Кондрат немного подрос, тятя устроил его в церковно-приходскую школу. Настоял. Мол, безграмотный ты – как скотина у господ будешь, а с грамотой – уже как человек. Будут с тобой считаться.

Соседи не понимали отца. Мол, зачем это? Пахать легче не станет. А перед господами лучше неграмотным слыть: меньше спрос. Но отец отправил Кондрата учиться.

От родных Скитов школа была далеко. Много вёрст надо было идти. Даже напрямую, тропинкой через сосновый лес, через болото. Но, ничего не поделаешь, поднимал отец Кондрата ни свет ни заря, собирал ему котомку, и шёл Кондрат учиться.

Тяжело ему давалось учение. Счёт ещё туда-сюда, а вот чтение… Пыхтел Кондрат, стиснув зубы разбирал псалтырь. Много там было непонятных длинных слов. Глядя на его потуги, посмеивались ребята. А поповские сынки, так те просто издевались над ним! Оба рослые, откормленные, одинаковые. На два года были старше Кондрата. И считали себя в школе главными. Одного звали Лука, а другого Матвей. Когда они начинали донимать своими насмешками Кондрата, ему стоило особенных усилий сдерживать себя.

Однажды тятя раздобыл для Кондрата чудесную книжку с картинками. Ни у кого такой не было! И на картинках – загадочные берега и разные сказочные существа. Глядя на них, начинал Кондрат мечтать о другой, прекрасной жизни. Все смотрели на эту книжку, как на чудо. Даже взрослые просили её показать. А уж ребята в школе и подавно. Сидели и подолгу рассматривали иллюстрации, вглядываясь в каждую деталь. Гордился Кондрат, что только у него такая книжка есть, великодушно давал всем посмотреть.

Кондрат потом часто вспоминал её. Благодаря ей он начал читать, уж так ему хотелось узнать, что там нарисовано на картинках!

Однажды поповские дети, смирив свою гордыню, тоже попросили книжку посмотреть. Но Кондрат не дал. Помнил, как обидно и зло они над ним всегда насмехались, не хотел с ними сокровенным делиться. И тогда, улучив момент, когда учителя не было в комнате, Лука выхватил у Кондрата книжку, стал бегать по комнате и перебрасываться ею с братом. Кондрат метался между ними как собачка и, наконец, смог ухватить Луку за одежду. Он почти достал книжку, но Лука вывернулся, открыл печную заслонку и бросил её в печь. Все ребята, которые были в комнате и наблюдали за ними, ахнули. Стояла поздняя осень, печку как раз топили. Попович захлопнул дверцу печки, повернулся к Кондрату и отвратительно заулыбался. И когда Кондрат рванулся к печке, чтобы спасти книжку, перегородил ему дорогу.

Что было дальше, Кондрат плохо помнил. Совсем не почувствовал, когда сломал пальцы на руке. Пришёл в себя, только когда учитель держал его за шиворот, почти на весу. В дверях толпились испуганные ребята, на на полу посреди комнаты, весь в крови, лежал Лука. Его брат не вступился за него, убежал, и теперь вместе со всеми выглядывал из дверей.

Хорошо, что в комнате не оказалось ножа, топора или каких-нибудь других острых инструментов. Убил бы, наверное, своего врага Кондрат, хоть и был тогда совсем ещё мал. И всё же крепко досталось Луке: и руками, и ногами, и зубами, и кочергой, которая стояла у печки. На шее и лице его были кровоточащие укусы, правая щека была почти откушена. Из носа шла с пузырями кровь, на исцарапанной голове набухали шишки.

Кондрата потом в наказание били розгами, не обращая внимания на его сломанные пальцы. И на этом его учёба в школе закончилась. Но читать и считать к тому времени Кондрат успел выучиться. И, прав был отец, очень ему это потом пригодилось!

3

Деревенька у них была маленькая. Дворов – по пальцам пересчитать. Жизнь простая: хозяйство, лес. Мужики время от времени ездили по делам в Урень. А стар да млад сидели в Скитах безвылазно. Дед Тихон, сидя на завалинке, развлекал себя тем, что давал всем проходящим разные обидные прозвища. Мужики только усмехались в ответ. Бабы отвечали, и иногда завязывалась перепалка. Дети обижались. За попытку ответить деду родители выписывали им увесистые подзатыльники.