И Кондрат, окинув взглядом тоскливое их хозяйство, собрал котомку, попрощался с отцом и, закатав повыше штаны, чтобы не пачкать в пыли, босяком отправился в Нижний Новгород искать своего счастья.

4

Много таких вот ходоков на Руси стало, которые не сдюжили царской милости и шли искать счастья в города. Разные люди на большой дороге встречались, но больше всего было обнищавших крестьян, бросивших хозяйство и семьи и мечтавших в городе найти хоть какой-нибудь заработок. Кому-то удавалось устроиться и начать новую жизнь, кому-то нет.

По дороге Кондрат прибился к одним горемыкам. Тоже шли в Нижний в надежде найти там работу. Слушал, что они говорят, мотал на ус.

Вскоре он узнал, что в городе уже полно всякого безработного люда. Кому нужен мужик от сохи? На заводе к станку его не поставишь, сперва научить надо.

Кондрат сделал вывод, что за своё счастье ему придётся много работать локтями, раздвигая других. И ещё он узнал, что лучше всего ему для начала попытать счастья на причалах, где грузят баржи. Влиться там в какую-нибудь артель, начать работать, освоиться. А потом, глядишь, и ещё что-нибудь подвернётся.

На шестой день, к вечеру, отмахав больше двухсот вёрст, пришли в город. Прошли заставу, и спутники Кондрата направились на Нижний Базар, где находилась знакомая кому-то ночлежка.

Навстречу им попадались прилично одетые люди. Мужики были в сапогах, в картузах, барышни в нарядных длинных платьях. Мимо проносились брички, извозчики покрикивали, угрожающе помахивали бичами, и деревенская голытьба жалась к стенам домов, пропуская их. Кондрат, поглядывая на свои грязные босые ноги, смущённо прятался за спинами своих спутников. Впрочем, голодранцев здесь тоже хватало.

Деревянные мостки и грязные улицы окраины сменились булыжной мостовой. Кондрат разглядывал красивые высокие дома по сторонам улицы, считал этажи. Потом вышли на небольшую площадь и подошли к одному из таких домов. Это была ночлежка.

Спутники Кондрата столпились у входа, достали припасённые медяки и, вручив дежурному положенную плату, прошли внутрь. Кондрат остался на улице. Денег у него не было.

Он огляделся. Вечерело, и надо было где-то устраиваться на ночлег. "Ничего, – подумал Кондрат, – не холодно. Как-нибудь переночую, а завтра утром пойду на пристани. Даст Бог, устроюсь".

Он увидел уютный, как ему показалось, закуток между стеной дома и забором. Нашёл пучёк гнилого сена, положил под себя и устроился на нём, подсунув под голову котомку. Ноги гудели. Наконец-то можно было отдохнуть.

На площади перед ночлежкой было тихо и пустынно. А внутри происходила своя жизнь. Судя по звукам, ночлежники ужинали. Горячий ужин был бы теперь очень кстати. В животе у Кондрата требовательно урчало. Он достал из своей котомки зачерствевшую горбушку и пару сваренных яиц, которыми разжился ещё в Семёнове, разложил это всё перед собой, предвкушая трапезу. Но поужинать ему не дали. Вдруг раздался шум, крики, гомон, и из дверей ночлежки высыпала толпа. Вышли на середину площади и образовали широкий круг. В центр вышли два мужика. Один высоченный, с длинными руками и с ногами, как ходули, другой приземистый и широкий. Они встали друг напротив друга, из толпы выдвинулся патлатый неопрятный старик и высоким зычным голосом объявил:

– Уважаемая публика, сегодня наш чемпион, чемпион всего Нижнего Базара и всего Нижнего Новгорода, а, наверное, и всей земли русской и, как знать, может быть всего мира, Николай Оглобля, порадует нас своим искусством мордобоя, поелику его звание хочет у него отнять вот этот… Как тебя?

– Фёдор, – отозвался приземистый мужик.

– Фёдор… Прозвище у тебя есть?

– Нету.

– Этот Фёдор Бочка! Бочка считает, что звание чемпиона всех босяков, всего Базара, всего Нижнего, всей России и всего мира должно принадлежать ему. Кто согласен с Бочкой, кто хочет его поддержать и заработать немного денег, ставьте на него. Кто за Оглоблю, тоже не зевайте!

Речь эта развеселила публику, кто-то делал ставки. Патлатый, собрав деньги, отошёл в сторону и крикнул:

– Ну, Бочка или Оглобля? Давай, не зевай, начинай!

И бойцы сошлись и начали мутузить друг друга.

Кондрату из его угла было не видно, он наскоро припрятал свой ужин в котомку и поспешил к месту поединка, а потом пробился в первые ряды зрителей.

Длинный одерживал верх. Лупил приземистого ещё на подходе, не давал ему приблизиться. Тот только беспомощно махал руками по воздуху. Наконец, и махать устал, получил сильный удар по лицу и свалился на землю. Зрители разочарованно закричали. Очень уж быстро закончилась драка. Бочка не проявил упорства, быстро сдался. Под улюлюканье и оскорбительные крики его подхватили под руки и вывели из круга. Он шёл, покачиваясь, утирая с лица кровь. Оглобля остался и с видом превосходства поглядывал на зрителей. Патлатый старик обошёл зрителей, рассчитался с теми, кто делал ставки. Вид у него был недовольный: слишком уж коротким оказалось зрелище и, видимо, не принесло ему ожидаемых денег. Он снова вышел в круг и сказал:

– Николай по прозвищу Оглобля победил в честной драке. Есть ещё желающие помериться с ним силами? Да он слабак, его вожжой можно перешибить! Ну, кто хочет намять бока Оглобле? Есть смелые? Я, будь помоложе, сам бы ему накостылял. Ну, кто-нибудь?

Оглобля стоял рядом и улыбался во весь рот, слушая эту речь. В стороне Кондрат услышал голоса:

– Давай, давай! Да справишься! Мы на тебя поставим! Только на месте не стой. Он вымахается, и делай с ним, что хочешь.

– Да не, ребята, я не в настроении…

– Да ступай уже!.. Вишь, сказал же дед, что его вожжой можно перешибить. А уж у тебя-то силищи! Давай!..

– Да не, поели ж только что…

– Да давай, пошёл!

И в круг вытолкнули щуплого мужичонку, примечательного разве только тем, что был он сильно пьян.

Вокруг засмеялись.

– О-о! – воскликнул Патлатый. – Это серьёзный противник! Ну что, Оглобля, не побоишься? Мужики, не выпускай из круга нашего чемпиона, а то он, я чувствую, испужался сильно, как бы не сбежал!

Публика веселилась. Пьяненький претендент, почувствовав подвох, стал петушиться.

– Чё ты смеёшься? – обиженно крикнул он к кому-то из зрителей. – Ты у меня следующим будешь!

Под всеобщий хохот, раскрылившись и сделав суровое лицо, насколько ему позволяло его состояние, он подошёл к Патлатому и Оглобле.

– Как тебя звать? – спросил его дед.

– Тимофей я, Воробьёв, – ответил он.

– Уважаемая публика, следующий наш претендент – Воробей. Птица грозная, в драке страшная! Ставьте на Воробья, и вы не прогадаете. Ну, кто хочет поставить на будущего чемпиона?

Старик подошёл к дружкам нового претендента.

– Ставить будете?

– Да, возьми вот.

– На Воробья?

– Акстись, на Оглоблю!

Дед покачал головой и принял ставку. Потом опять подошёл к бойцам, поманил пальцем Оглоблю. Тот наклонился и старик шепнул:

– Полегче.

Оглобля разогнулся и снисходительно кивнул.

– Ну, Воробей, сильнее бей, – сказал старик. – Начали!

Он отошёл в сторону. Бойцы сошлись, и Оглобля поначалу действительно старался щадить своего противника. Но тот пару раз, несмотря на то, что был пьян, ловко увернулся от не слишком быстрых ударов, и в ответ достал Оглоблю по лицу. Публика обрадованно зашумела, дружки Воробья закричали:

– Молодец, врежь ему!

Оглобля разозлился. Он перестал жалеть своего неприятеля и начал мутузить его в полную силу.

– Да, давай, Оглобля, задай ему! – закричали зрители.

Но ему одобрение и не требовалось. Он вошёл в раж и продолжал избивать своего противника, даже когда тот уже перестал сопротивляться. А когда от очередного удара ноги его подгибались и он начинал падать, Оглобля одной рукой придерживал его, а другой наносил новый удар.

Зрители притихли. Патлатый старик, испугавшись, как бы поединок не закончился убийством, выскочил в центр круга и попытался встать между бойцами. Но Оглобля, почувствовав вкус крови, оттолкнул его и опять замахнулся. Однако за секунду, на которую он оставил своего визави без внимания, тот осел и завалился на землю. Он лежал, не подавая признаков жизни. Оглобля угрожающе навис над ним и снова замахнулся, но одумался, опустил руку и отошёл. Бой был закончен.