Первым моим порывом было бежать к ней на помощь. Мои инстинкты твердили, что я должна ударить Гидеона по голове, развязать ее и помочь выбраться из пентхауса. Однако я не сделала ни шага, потому что увидела невообразимое. Женщина поворачивает голову так, чтобы взглянуть на Гидеона, и ухмыляется. Ее соски твердые, ногами она подталкивает его ближе к себе.

Святое дерьмо! Она наслаждается! Ей нравится быть обездвиженной, пока мужчина берет ее. Трахает жестко и сильно.

Словно почуяв необходимость показать свой экстаз, незнакомка протяжно стонет. Бедра Гидеона ударяются о ее зад со звонким хлюпаньем, пока он входит в нее. Мышцы на плоском животе женщины сокращаются, и, кажется, она кончает. Черт меня побери…

Медленно, не отводя взгляд от происходящего, начинаю отступать. Гидеон резко замирает, откинув голову назад. Его ягодичные мышцы напрягаются, руки притягивают бедра женщины ближе, пальцы крепко стискивают плоть, а с губ срывается гортанный, почти животный рык. В отличие от женского оргазма, такое я уже видела и слышала раньше. Гидеон выходит из нее, но я не вижу всего за его бедрами. Он развязывает ленту на руках незнакомки, но вместо того, чтобы лечь рядом или уйти, он переворачивает ее на живот и ставит на колени. Не уверена, что женщина успевает даже вздохнуть, когда Гидеон вновь вонзается в нее. Ее голова откидывается назад, и по комнате разносится скулеж. Они явно не собираются останавливаться.

Проклятье. Мне пора уносить ноги.

Прислушавшись к здравой мысли, на цыпочках убегаю в свою комнату, не оборачиваясь назад, что по какой-то причине дается мне нелегко. Забегаю в спальню, тихо запираю дверь и забираюсь под одеяло. Голода словно и не было. Не понимаю, почему сердце бьется так сильно…

Ей было хорошо. То есть я знаю, что кому-то нравится секс, и не отрицаю возможность того, что он и правда может быть приятным, но такой? Как ей может нравиться быть связанной и с кляпом во рту? Нервно сжимаю бедра и ахаю.

– Быть такого не может! – бормочу под нос и случайно повторяю движение.

Губы удивленно приоткрываются. Это было… приятно. Оран утверждал, что я могу только доставлять им удовольствие, но не получать. Он запретил мне даже думать о приятной части секса, не пытался сделать супружеский долг обоюдным занятием. Это всегда были принуждение и ненависть ко мне. И вот мы здесь: Гидеон трахает кого-то на первом этаже, а я… возбудилась, подглядывая за ними.

Однако я не уверена, что испытала подобное, находясь на месте незнакомки. Перевернувшись на другой бок, в самый последний раз стискиваю бедра, и по телу пробегается легкая приятная дрожь. Пусть я здесь и не по своей воле, но благодаря этому месту и, наверное, Гидеону я узнала, что я не фригидная и у меня есть шанс на будущее, пусть пока меня и привлекает лишь полное одиночество.

Может быть, одиночество с кошкой.

– Ты же знаешь, что можешь воспользоваться картой, которую я тебе дал? – спрашивает Гидеон.

Поднимаю глаза на своего мужа и вновь краснею. Тот… инцидент произошел почти неделю назад, и я старательно избегала Гидеона, потому что невольно представляла его голым. Рубашка, в которую он сейчас одет, не упрощает задачу. Тонкая хлопковая ткань облегает широкие плечи Гидеона, его бицепсы напрягаются, когда он подносит вилку ко рту. И я даже не буду говорить про хищные глаза, наблюдающие за мной из-под длинных черных ресниц.

Сегодня Гидеон не оставил мне выбора и заставил спуститься на ужин. Мне пришлось вылезти из своей чудесной пижамы и оторваться от книг. Домработница начала приносить еду в мою комнату, и мне было комфортно, пока полчаса назад Гидеон не постучался и не сказал, что нам надо поговорить. Я здесь, но никакого разговора так и не произошло.

– Спасибо, но мне ничего не нужно, – сделав глоток воды, говорю я.

Гидеон опускает вилку и подается вперед. Я инстинктивно отодвигаюсь назад. Гидеон прищуривается, пытаясь прочесть смысл моего поступка, но быстро сдается. Его длинные пальцы сцепляются в замок, когда он тяжело вздыхает и заявляет:

– Меня беспокоит – нет, раздражает и напрягает – твое постоянное присутствие дома. Я не тот человек, который берет пленных, и мне не нравится, что ты постоянно сидишь в своей комнате, как узница или шпионка.

Ох, Гидеон довольно прямолинеен. На секунду меня охватывает паника: вдруг он решит расторгнуть наш договор и отдать Коналу. Гидеон не получает ничего от нашей сделки и имеет право отказаться от меня. Кажется, я перестаю дышать. Перед глазами мелькает лицо Конала. Кровь в жилах леденеет, а перед глазами все темнеет.

– Прости, пожалуйста, я не хотела причинять тебе дискомфорт, – бормочу я, смиренно опустив глаза. – Что мне сделать, чтобы… исправиться?

– Исправиться? – непонимающе переспрашивает Гидеон. – Проклятье, просто выйди на улицу и перестань вести себя, как затворница.

Его голос немного резковат, и я вздрагиваю. Мне не нравится, как мое тело реагирует на любое его движение. Я хочу быть сильной, хотя бы казаться таковой. Гидеон не знает, насколько я сломленная внутри, однако моя ничтожность вылезает наружу каждый раз, когда он говорит, движется и просто смотрит в мою сторону. Чувствую, как пальцы впиваются во внешнюю поверхность бедер, сжимая кожу. Сама не осознаю, что начинаю пытаться впиться ногтями в плоть, но ткань юбки не позволяет сделать себе больно.

– Аврора, карта сделана для твоего пользования, – чуть мягче, но все еще твердо и безэмоционально говорит Гидеон. – Ты можешь пройтись хотя бы по набережной на соседней улице. Моя сестра тратит кучу денег на свои ногти, почему бы тебе тоже не зайти в салон? Я видел в твоей комнате книги по истории, в торговом центре неподалеку есть огромный книжный магазин. Возьми двух охранников и иди гулять, как нормальная восемнадцатилетняя девушка.

Делаю несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоить себя. Гидеон не хочет выгнать меня, не хочет причинить вред. Все хорошо, я в безопасности. Набравшись храбрости, поднимаю взгляд на Гидеона и выдавливаю:

– Я бы… мне бы… хотелось купить новую одежду. Моя мне не нравится.

Глаза Гидеона выжидающе смотрят в мои. Кажется, что они меня обволакивают, затягивают в свой черный омут. Темнота обычно пугает меня, но сейчас хочется прыгнуть, окунуться в нее с головой. И неважно, какие монстры там водятся. Я не боюсь.

– Хорошо, – в голосе Гидеона слышится легкая хрипотца.

Он разрывает зрительный контакт, и меня обдает холодом. Остаток ужина проходит неловко. Мне постоянно хочется посмотреть на Гидеона, словно его взгляд оказывает целебный эффект. Наверное, я действительно схожу с ума, раз считаю, что мой жестокий и ненормальный муж способен мне чем-то помочь. Но в чем-то Гидеон может быть прав: мне стоит выйти на улицу.

Моя охрана больше не включала в себя Кирилла, и я немного скучала по нему. Я не фанат мужского общества, но он был другом моего брата, с ним я чувствовала себя в безопасности. Стоит признать, что мои новые телохранители не доставляют мне хлопот. Они молчаливые джентльмены, явно имеющие за спиной карьеры борцов и идущие за мной по пятам. Ни один из мужчин не подошел ко мне ближе дозволенного, и я была за это благодарна. За первые часы нашей вылазки в город мы посетили тот самый книжный магазин, который упоминал Гидеон, и салон маникюра.

Мой настрой на сегодняшнюю прогулку решительный. Утром я выкинула все, что напоминало мне об Оране и нашем браке. На самом деле, теперь мне нечего носить. Однако я не желаю ограничиваться только одеждой. Оран запрещал мне делать яркий маникюр, поэтому сегодня я сделала именно такой. Опускаю глаза на свои ногти и не могу сдержать улыбку: черные в честь моего умершего мужа. Брату бы они тоже не понравились. Не знаю, почему сегодня все напоминает о Роме. Когда я шла мимо книжных полок, не удержалась и взяла его любимый сборник кельтских легенд. В детстве перед сном Рома читал мне про друидов, а потом поправлял мне подушку и целовал в лоб. Он был добрым, пусть и в то время уже был головорезом Братвы. Рома не хотел убивать, он ценил жизнь, но его способности были уникальны.