– Аврора? – уточняет Гидеон, и я киваю. – Соглашение касается только нас двоих, поэтому мы все обсудим наедине в моем кабинете.

«Я хочу подарить свой подарок Авроре лично».

Мое сердце перестает биться в груди, и я молюсь, чтобы родители сочли его просьбу – хотя скорее даже приказ – неприличной, но я же уже была в браке, я не невинна, и именно мы пришли просить помощи, поэтому они соглашаются. Как по команде, за нашими спинами появляется домработница, приглашающая их пройти в столовую. Родители уходят, и мы остаемся с Гидеоном наедине. Мужчина выше меня на добрую голову и в разы сильнее. От чрезмерной близости чувствую аромат его свежего парфюма. Все мое естество умоляет о побеге, в голове десятки планов, как я могу улизнуть отсюда, правда ни одного рабочего. У меня нет сил смотреть в лицо Гидеону. Глаза опускаются к туфлям, внутри я паникую и трясусь, как маленький заяц перед лисой, а снаружи приходится продолжать держать лицо.

– Мы теряем время, Аврора, – бормочет Гидеон, нетерпеливо поглядывая на наручные часы. – Если тебе нужна моя помощь, то идем в кабинет.

Нужна ли мне его помощь? Есть ли у меня выход? Лучше знакомый тебе дьявол, чем ангел, которого не знаешь, но Гидеон Кинг не ангел. С Коналом я знаю, какой станет моя жизнь, вернее кончина, может ли Гидеон быть хуже? Вполне. А лучше? Придется выяснить.

– Да, конечно, – подняв голову, тараторю я.

Гидеон недоверчиво косится на меня, но все же разворачивается обратно к лестнице и поднимается на второй этаж, я ступаю вслед.

«Тебе понравится мой подарок, Аврора».

Мои мысли возвращаются в день моего четырнадцатилетия, когда меня познакомили с Ораном. Я шла в неизвестность, как и сейчас, родители так же терпеливо и доверчиво ждали.

Поганое дежавю.

Гидеон открывает первую дверь справа на втором этаже и пропускает меня вперед. Почти всхлипываю от облегчения, увидев просторный кабинет с большим столом, стеклянными стеллажами и обитыми кожей стульями. Это помещение такое же монохромное, как и первый этаж пентхауса, только нет деревянных и каменных деталей. Здесь больше стекла и углов. На столе все вещи разложены по органайзерам, каждая ручка и бумажка лежит ровно на своем месте. Однако кабинет, в отличие от первого этажа, не безликий. Рядом с компьютером стоят фотографии в рамках. На одной замечаю девочку лет трех с чудесными белокурыми локонами и серебристыми озорными глазками. Самое удивительное – она абсолютно спокойно сидит на коленях Гидеона, у которого на голове красуется розовая корона с перьями. На других снимках запечатлены четыре мужчины, включая моего будущего мужа, мальчик и женщина, есть еще один, явно выделяющийся из-за качества, с супружеской парой.

Гидеон замечает, на что я так уставилась и разворачивает фотографии.

– Присаживайся, – он занимает свое кресло, а мне указывает на стул по другую сторону стола. – Я не отниму много времени, нам просто необходимо расставить все точки над «i».

Сжав кулаки на коленях, киваю, хотя и не понимаю, о чем речь. Гидеон откидывается на кресле, но его поза совсем не расслабленная. Я мало, что слышала об этом человеке, даже представить не могу, чего он может затребовать за свою помощь.

– Свадьбу сыграем через три недели, – начинает он. – Мои пиарщики пустят слушок, что мы с тобой были давно знакомы, и я поддерживал тебя после смерти твоего мужа.

Стандартная схеме. Гидеон станет героем, который помог бедной, горюющей вдове в трудный момент и подставил свое крепкое плечо. Пускай так. Гидеон делает паузу, словно ждет возражений или вопросов, я только киваю.

– Ты переедешь в этот дом, – продолжает он. – Я могу предоставить тебе одну из квартир ниже, но все же советую остаться в пентхаусе. Здесь достаточно комнат, чтобы мы не пересекались постоянно, а также лучше охрана. Мне кажется, что безопасность сейчас важнее комфорта.

Стоп, что? Могла ли я ослышаться?

– То есть вы… не собираетесь спать со мной? – слова срываются с губ раньше, чем я успеваю остановить себя.

Гидеон хмурится и подается вперед, заставляя меня вжаться в стул. Его глаза внимательно изучают мое лицо, от которого, мне кажется, отлила вся кровь. Мне стоило молчать.

– Наш договор включает в себя только свадьбу и безопасность для тебя на время, пока ирландцы не отступят, – медленно, словно ребенку, объясняет он. – Трахаться я буду с тем, с кем захочу, как и ты. Мы лишь не должны попадаться папарацци и разрушать видимость счастливого брака. Еще я бы не хотел по утрам сталкиваться с твоими любовниками, все же это мой дом.

«А если он захочет меня?» – главный вопрос крутится на языке, но спрашивать такое непозволительно, и вторая оплошность может быть чревата, поэтому я молчу.

Гидеон вновь ждет, когда я что-то спрошу или возражу. Он, наверное, привык к спорам, что ж, на этот раз ему не придется напрягаться.

– Аврора, – то, как он произносит мое имя, кажется чужеродным, странным. Понятия не имею почему. Гидеон сцепляет руки в замок и, понизив голос, говорит: – Вся суть нашего соглашения в партнерстве. Мы должны быть честными друг с другом и уважать общие интересы. Если тебя что-то не устраивает или ты хочешь выдвинуть свои условия, то я здесь, чтобы выслушать тебя.

Подобный покровительственный тон используют, когда считают тебя глупцом или хотят показать свое превосходство. Если так он хотел расположить меня к себе, то попытка провалена.

– Скажи, что происходит в твоей голове? – вновь пытается разговорить меня Гидеон. – Если ты волнуешься о… приватности, то все сказанное в этом кабинете останется между нами. Клянусь.

Едва ли сдерживаю едкий смешок. Клятвы – пустые слова, если не подкреплены чем-то существенным. Мужчины любят обещать, им нравится казаться благородными рыцарями, коими они не являются. Всем хочется быть лучше, чем они есть на самом деле, хотя бы на словах. Обещания и клятвы давно потеряли свою силу. Никто больше не присягает на верность, потому что она больше не имеет смысла. Ничто в мире не имеет смысла кроме выживания. Нет ни чести, ни любви, ни благородства. Существует только эгоизм, из-за которого мы рвем друг другу глотки.

– И чем же? – шепчу я, заглянув в темный омут глаз Гидеона. Он непонимающе сводит брови. – Чем ты можешь поклясться, что мне не навредит откровенность с тобой?

Прокручиваю в голове все уроки по сдерживанию эмоций, которые давала мне мама, расправив плечи, горделиво поднимаю голову и впиваюсь взглядом в лицо Гидеона. Я слабая, даже дурак это поймет, но ему необязательно знать насколько. Сотни масок, приросшие к моему лицу, хотя бы раз в жизни должны мне помочь и заставить Гидеона ответить мне честно.

Он смотрит внимательно и, к моему удивлению, без осуждения. Долгие годы я изучала людей, и, на первый взгляд Гидеон не похож на человека, который будет применять силу за любое слово, не пришедшееся ему по вкусу. Как и Оран. Так что о моих навыках понимания людей можно сказать только одно: я так и не смогла их раскусить. Я не обладаю интуицией и не могу полагаться лишь на то, что вижу своими глазами. Первого монстра я не распознала, пока он не показал мне свое истинное лицо, отсюда вытекает вопрос: как долго будет скрываться Гидеон Кинг? Оран продержался два часа и сорок семь минут.

– Клянусь своей семьей, – кивает Гидеон. – Можешь поверить, они для меня – все.

Глубоко вздохнув, собираю все остатки храбрости или, может быть, глупости и, глядя ему в глаза, выдвигаю свои условия:

– Мне нужна свобода. После мафии, вынужденных браков и смертей мне нужна только свобода. И немного денег на обустройство где-нибудь далеко отсюда, на другом конце света. Таков мой максимально честный ответ.

Гидеон, не отводя взгляд и не думая даже и минуты, произносит:

– Идет, но я спрошу кое-что еще и попрошу еще раз быть честной, как настоящему партнеру. Мне нужен ответ для понимания, насколько ужасно твое положение.

– Хорошо.

– Ты убила своего мужа? – Гидеон произнес это слишком будничным тоном.