– Аврора, что ты…? – договорить он не успевает, потому что я срываю повязки и зубами вгрызаюсь в швы на запястьях. – Врача сюда! Срочно!
Мне удается справиться с несколькими швами, и в рот заливается кровь. Гидеон в мгновенье оказывается возле меня. Его сильные пальцы впиваются в мои плечи и пытаются оторвать меня от рук, но мое желание сделать себе больно сильнее. Оно полностью отключает во мне любые инстинкты к самосохранению.
– Аврора! – рычит Гидеон. – Перестань, черт возьми!
Наши взгляды ненадолго встречаются, и я замечаю неподдельное замешательство в его глазах. Он не боится крови, но что-то в нем заставляет меня замереть на секунду. Властность в низком голосе словно добирается до тумблера в моей голове, и вот я вновь слушаюсь мужчину. Моей секундной паузы хватает Гидеону, чтобы полностью отвести запястья от моего рта и задрать их над моей головой. Падаю обратно на подушку и только сейчас полностью осматриваю своего мужа: он залез на меня. Его бедра обернуты вокруг моих, а руки полностью обездвижили меня.
Боже, только не это…
– Нет! – мой крик оглушает даже меня, но мне кажется, что мой голос все равно недостаточно громкий, чтобы мне помогли. – Слезь с меня! УЙДИ!
Карие глаза пропадают, и я вижу Орана. Он вновь нависает надо мной, и я знаю, как будет больно… По привычке зажмуриваюсь, но на этот раз сдаваться легко не буду.
– НЕТ! – верещу я, пытаясь барахтаться и вырваться из крепкой хватки. – НЕТ!
Вдруг бок обдает острой болью. Я успеваю только пикнуть перед тем, как вновь отключиться. На этот раз мне не снятся сны, и я благодарна за спокойствие.
***
– Миссис Кинг, как вы себя чувствуете? – доктор проверяет свежие швы на моих запястьях. Он движется и говорит как-то медленно. – Вам вкололи большую дозу успокоительного, поэтому заторможенность и головокружение пока останутся.
Ничего не ответив ему, отворачиваюсь к окну. Мне не плохо – в этом и проблема. Разум прояснился, но это не значит, что я передумала. Я все еще помню, что произошло накануне.
Гидеон подходит к моей постели, закрывая вид из окна. На него я даже смотреть не хочу. Зачем? Зачем он зашел? Все бы уже закончилось, если бы не он. Но Гидеону плевать на мою злость, и он, склонившись передо мной, ловит мой взгляд и мягко говорит:
– Мы сейчас поедем домой, если ты нормально себя чувствуешь.
Впиваюсь в него взглядом, мысленно мечтая, чтобы он и его забота растворились в воздухе. Гидеон и бровью не шевелит и просто ждет моего ответа. Разомкнув иссохшие губы шепчу:
– Я в порядке.
– Хорошо, – говорит врач. – Тогда я подготовлю выписку и, как я говорил ранее вашему мужу, дам номера специалистов.
Специалистов? Психиатров. Я же пыталась покончить с собой, я психованная.
После оформления всех нужных бумаг медсестры помогают мне одеться. Гидеон привез мне пончо и спортивные штаны. Дорога в его квартиру, кажется, длится вечность, потому что мы едем только вдвоем в час-пик. Никакой охраны, только я и мой фальшивый муж. Бросив взгляд на Гидеона, замечаю на его шее три бледно-розовые борозды, а на челюсти наливается синяк.
Черт, неужели это я сделала? И он мне позволил ударить его?
Наша поездка в основном состоит из стояния в пробке, и мой желудок, не видевший еду более суток, начинает стонать. Гидеон сказал, что меня привезли в больницу почти два дня назад. Не знала, что могу столько спать, хотя я вымотана и истощена, поэтому не чувствую, что вообще спала.
Отвернувшись к окну и подобрав под себя ноги, наблюдаю за гуляющими по городу людьми. Обычно я наслаждаюсь видом чужого счастья, но сейчас мне хочется ударить каждого, кто улыбается или смеется.
– Съешь протеиновый батончик, – говорит Гидеон, когда машина в очередной раз встает в пробку.
Поворачиваюсь к нему и вижу, что он внимательно смотрит на меня. Кажется, что он вообще не спал с момента приезда в больницу. Синяки под его глазами почти такие же, как под моими. Медсестра сказала, что Гидеон ни разу не отходил от меня. Понятно, боялся, что ценная игрушка сломается, а он не сможет ее починить. Гидеон, откашлявшись, тянет руки ближе ко мне, и я вижу зажатый в его пальцах батончик и бутылку воды. Не хочу их брать, но желудок вновь стонет.
– Съешь, Аврора, – голос Гидеона слишком мягкий. Непривычно слышать его таким. – Ты голодна и измотана.
Выхватываю из его рук еду и делаю несколько укусов. Сладкая субстанция приводит меня в чувства, и желудок немного успокаивается, а голова перестает дико кружиться. Не смотрю в сторону Гидеона, потому что мне надо будет его поблагодарить, а этого я не хочу делать. Возможно, он заслужил «спасибо» за спасенную жизнь, но я его не просила.
Не просила.
– У тебя был день рождения, – хрипло и аккуратно произносит Гидеон, но его слова словно бьют меня под дых. Не сдерживаюсь и вздрагиваю, глаза тут же начинает щипать от подступающих слез. – Рядом лежал сломанный телефон. Что-то случилось в этот день? Кто-то сказал что-то тебе? Это был Конал?
Какого черта Гидеон такой догадливый? Я перестаю дышать, борясь со слезами и паникой, охватившей меня. Мышцы сводит от перенапряжения, зубы скрипят от того, как сильно я стиснула челюсти. Мне не нужны ни его жалость, ни помощь. На моей совести уже две жизни, и я не вынесу, если умрет кто-то еще, кто был ко мне добр. А Гидеон был…
Слезы все же проступают, и меня начинает трясти. Крепко обнимаю себя, прижавшись лбом к окну. Чувствую тяжесть на плече: Гидеон положил на него руку. Но я все равно не отвечаю. Мне хочется вновь вгрызться зубами в швы.
– Я не могу, – выдавливаю я, смахивая руку Гидеона с плеча.
Гидеон ничего не отвечает, и мы уезжаем домой.
***
В квартире словно пахнет кровью. Металлический запах бьет в нос, и я замираю. Ноги врастают в пол, и все мышцы окончательно каменеют. Гидеон врезается в меня от неожиданности. Меня заносит вперед, но он успевает поймать меня.
– Аврора? – голос Гидеона слышен как будто издалека.
Вокруг вырастает непроницаемый купол, в котором разносятся голоса Орана, Конала и тех, кто умер по моей вине. Я слышу их ненависть, злость, сочащуюся в каждом слове. Не могу разобрать, что они говорят, но это громко и больно. Я падаю на колени так же, как было в мой день рождения.
После тех видео.
Закрыв уши, поворачиваю голову в сторону Гидеона. Он склоняется ко мне, и я вижу, что его губы шевелятся, произнося что-то, но я ничего не слышу. Чувствую руки на своем теле, хотя Гидеон – единственный, кто сейчас рядом. Их нет. Оран мертв, а Конал далеко. Их нет, но почему мне так плохо?
– Аврора! – слышу отдаленный голос Гидеона, ничуть не напуганный, уверенный и даже спокойный. – Я с тобой.
Идея, пришедшая в голову, такая отчаянно глупая, но… вот Гидеон опускается на колени передо мной, а следом мои губы впиваются в его рот. В голове вдруг воцаряется тишина, и я опускаю руки от ушей и обхватываю лицо Гидеона. Мой рот слегка приоткрывается, и это нелепое прикосновение превращается в поцелуй. Легкий, едва ощутимый и даже осторожный. Совсем не такой я ждала от Гидеона. С его силой я не думала, что он может так целовать женщин. Ты ждешь боль, властность и полное подчинение.
Мягкие, теплые и… чертовски приятные губы Гидеона отвечают мне, и мы оба, до этого момента смотревшие друг другу в глаза, зажмуриваемся и поддаемся моему порыву. Не знаю, кто удивлен сильнее: я или он.
Гидеон обнимает меня за талию и прижимает к себе, пока мои пальцы зарываются глубоко в его волосы. Его гигантские руки ощущаются хорошо на моем теле, по крайней мере, мне не хочется убежать со всех ног и спрятаться.
Черт, да я сама поцеловала его. Это уже многое значит.
Врезаюсь в твердый торс Гидеона, тянусь к мускулистой шее и, прильнув всем телом к скале из мышц, целую глубже. Наши языки сплетаются, и я чувствую его вкус и аромат. Гидеон ощущается как что-то терпкое, с нотками ментола. Его руки залезают под пончо, поглаживая мою обнаженную кожу спины мозолистыми подушечками, но не заходя дальше талии, и я тут же покрываюсь мурашками. Поцелуй не кажется неправильным или причиняющим боль. Он успокаивает меня, заставляет голоса в голове замолкнуть.
