– Дашуль, ну как ты там? Как у вас дела? – мама смотрела на меня с экрана компьютера и улыбалась.

– Все хорошо, мам, все в порядке.

– Как Франсуа? Как его сыновья?

– Все отлично, передают вам привет. Франсуа и Саша гуляют с Лаской.

– Как ты сама? Какая-то грустная..

– Да нет, мам, тебе кажется. У меня все хорошо!

– А вот папа тут тебе что-то сказать хочет!

– Даш, привет. Видел тут твою программу. У вас там новая ведущая, кажется, ты с ней училась. Лена Лебедева. Симпатичная. А у тебя там как, не нашла работу?

– Пап, я уже полгода, как работаю, ты забыл?

– Да я говорю, нормальную работу не нашла? На телевидении, например? Ты же журналист, а не штамповальщик виз.

– Нет, пап, не нашла.. Но я ищу.

–Дашуля, не слушай папу, подожди, будет у тебя и телевидение, если захочешь. Главное – ты с любимым человеком. А остальное все приложится.

– Да, это главное..

– Целуем тебя и любим!

– И я вас.. Очень!

Утренний сеанс скайпа, родные лица, а впереди целый день грусти и тоски. Господи, что же делать. Ведь я раньше всегда знала, как поступать…

****

Мне повезло, я довольно быстро нашла постоянную работу в Бельгии. Конечно, совсем не такую, как хотелось бы, но все равно. Визовый центр – не самое плохое место. Работали мы в нем вдвоем с Наташей – девушкой из Волгограда. Очень милой и симпатичной брюнеткой. Мы быстро нашли с ней общий язык. Она приехала в Брюссель девочкой. Ее отец работал в Российском Консульстве. Когда, четыре года назад, его перевели в Прагу, Наташа осталась доучиваться в университете. Доучилась, а тут как раз коммерческий визовый центр открыли, и вот она здесь, что, естественно, неудивительно – один папин звонок и все. А вот как я попала сюда – вопрос. На место, как мне потом сказали, было человек пятьдесят, но почему-то взяли меня. Может, я и правда очень красивая, как говорит Франсуа, кто знает. В общем, я прошла собеседование в два этапа и получила работу. Непыльную, надо заметить. Не скажу, что у нас отбоя от клиентов не было, и мы работали, не поднимая головы. Все, кто хочет получить визу в Россию, могут и в Консульство пойти. А вот те, кто не хочет в очереди стоять и разговаривать с тупыми охранниками и у кого есть лишние сто евро, те могут к нам в центр заглянуть. Впрочем, даже у тех, у кого лишних ста евро нет, желание стоять в очереди в Консульство отпадает после первого же визита. Обычно, не умеющие изобразить даже подобие улыбки, консульские охранники впускают в здание по три человека, а остальных желающих отправиться в Россию держат на улице в любую погоду. Надо отметить, что у здания Консульства даже козырька от дождя нет, а Бельгия, как известно, страна дождливая. В общем, одно удовольствие стоять в очереди, что и говорить. А еще никто в этом Консульстве по-французски не говорит, про фламандский вообще молчу. Нет, серьезно, никто. Только английский с русским акцентом и раздражение в голосе – вот, что слышат желающие получить визу в Россию. А уж если у них какой-нибудь вопрос, что-то в анкете непонятно – недовольство консульских работников нарастает, русский акцент усиливается, а бедный бельгиец теряет свое место в очереди. В общем, сложно, что и говорить в Консульстве на визу подать. Но бельгийцы – люди экономные, если не сказать, прижимистые, – и под дождем стоят, и анкеты переписывают. Но некоторые все же не выдерживают общения с милыми русскими работниками визовой службы и к нам идут, в основном, за бизнес-визами. А те, кто к нам приходит за туристическими – эти совсем отчаявшиеся. В общем, не много у нас народа, может, человек двадцать в день, может, двадцать пять, не больше. Анкету принимаешь, мило улыбаешься, на вопросы о Москве и Петербурге отвечаешь – вот и вся работа. Сложно бывает только, когда приходят фламандцы – по-французски они не говорят, могут по-английски, но обижаются сильно, что ни я, ни Наташа, на их родном языке не говорим. Впрочем, ерунда. Мало ли что им там не нравится.

Мы приходили на работу к девяти. Первый час просто пили кофе и разговаривали. Я обожала этот наш нерабочий час. Так приятно было просто говорить по-русски о том, о сем. Наташа обычно болтала без умолку. Рассказывала, какой фильм посмотрела накануне вечером со своим бой-френдом Кристофом, или о том, куда они пойдут ужинать с друзьями в пятницу вечером, или о том, какой комод купила на броканте в прошлые выходные. Наташа часто посещала броканты, любила старинную мебель и всякие предметы интерьера. Она родилась на Волге, но выросла настоящей бельгийкой: любила хорошо одеваться, привыкла на длинные выходные ездить в Ардены или в Испанию, разбиралась в дорогих винах и была настоящим гурманом. Мы никогда не говорили с ней о литературе, например, книг она не читала со времен посольской школы. Не интересовалась живописью или кинематографом. Она не знала таких имен, как Фрида Кало или Джон Фаулз, Чарльз Буковски или Бэнкси. Ну, то есть целый пласт современного и уже не очень мира проходил мимо нее. Но зато она любила советские комедии, на которых выросла, часто от нее можно было услышать фразы из фильмов «Москва слезам не верит» или «Служебный роман», которые уже давно стали крылатыми выражениями. Меня это цитирование только радовало. Значит, мы все-таки одной крови, все-таки нас что-то объединяет. А когда Наташа ударялась в детские дачные воспоминания, как до посинения купалась в Волге, как ловила раков, как воровала с мальчишками картошку, чтобы запечь на костре, я лишний раз убеждалась, что у нас много общего – целое детство. В конце концов, мне и не нужно обсуждать с ней последнюю книгу Шмитта или только что перечитанный мною роман Мураками. А вот болтать с Наташей о жизни за чашкой кофе – просто необходимо. И как мне нравилось, когда, обсуждая свои частые ссоры с Кристофом, то и дело восклицала, изображая актрису Елизавету Никитищихину из «Покровских ворот»: «Высокие, высокие отношения!». И отвечала сама себе голосом Ульяновой: «Нормальные, для духовных людей!» С Наташей было легко обсуждать житейские проблемы, и только ей я кое-что рассказывала о себе и о своих отношениях с мужем.

– Пока ничего не предпринимай! Вот гражданство получишь через год, тогда можешь действовать, а пока потерпи! Уже два года терпишь, жалко вот так все бросать! – объясняла мне Наташа.

Я согласна с ней не была. Я не ждала гражданства. Зачем оно мне? Ведь я приехала в Бельгию к мужу, хотела провести с ним жизнь, родить детей, жить долго и счастливо. Я не уезжала из России, чтобы уехать, не искала никого, просто так получилось. Я встретила Франсуа, когда мне было это нужно, когда меня предал Олег, когда, казалось, что мир рухнул. Вот тогда появился Франсуа, и я искренне думала, что это – судьба. Теперь выходит, что я ошиблась. Значит, нужно уезжать обратно.

– Да ты сама подумай, раз дали тебе такой шанс – жить в Европе, значит, нужно им воспользоваться! Подожди! – Наташа искренне не понимала, о чем я еще думаю. Для нее жизнь в Бельгии была прекрасна. Она чувствовала себя здесь как рыба в воде и ни за что бы не променяла свою бельгийскую жизнь ни на какую другую. Родители звали ее в Прагу, подыскали ей место в Пражском культурном центре, но Наташа и думать об этом не желала.

С десяти начинали приходить посетители, и где-то часа два-три мы были плотно заняты их анкетами. К часу дня народ рассасывался, и мы с Наташей закрывали офис, чтобы подняться на второй этаж бизнес-центра, в бистро «Chez Biz», на ланч. За восемь евро мы брали себе по салату и по куску теплого багета, и продолжали утренние разговоры.

– Вернуться ты всегда успеешь, сиди и не дергайся. Получишь гражданство, вот тогда и уходи от своего тирана. А пока, я бы на твоем месте подыскала ему замену.

– В смысле?

– В прямом. Вон, к нам кто только в офис не приходит. Легко можно найти замену Франсуа, не выходя из бюро. Я все этого симпатичного Ламбертса, футболиста Зенита, который в прошлом месяце за визой приходил, забыть не могу. Какой он все-таки красавчик!