– Что ж, раз ты хочешь поиграть в «Угадай, что меня расстроило», то я – за! Поверь, я умею следовать вашим женским правилам, – Марк приобнял Еву за плечи и развернул в сторону зала, подталкивая её войти. – Мортимер снова нагрубил тебе? Нет, он сегодня ещё из каюты не выходил. О, на завтрак были яйца. Ты тоже не любишь яйца? После них изо рта ужасно воняет. Нет? Ммм, – Марк сделал вид, что задумался, хотя на его лице прекрасно читалось, что он уже готов сказать очередную глупость. – Точно! Акупара недавно резко вильнула, – он приблизил лицо к самому уху Евы, вогнав её в краску. – Ты в это время в нужнике была и попала ногой в дыру?

Краска смущения сменилась краской возмущения, и Ева оттолкнула от себя неприличного парня, сразу же зашедшегося в хохоте.

– Ну ты мола, Марк! Конечно, нет.

Ева улыбнулась и оглянулась, обомлев. Марк сделал невозможное: отвлекая Еву от грустных мыслей, он незаметно провёл её в зал. Она и не обратила внимания на сменыу обстановки и не испугалась множества взглядов, которые в общем-то были направлены не на новенькую, а на смеющегося парня. Вот так легко, не прилагая усилий, он избавился сразу от трёх проблем Евы: грусти, одиночества и смущения.

Сам зал тоже захватывал внимание. Он находился на первой палубе Акупары у самого хвоста, где старый панцирь немного потрескался и вместо маленьких иллюминаторов на задней стене образовалось четыре длинных и тонких, как шрамы, окна, открывающие красивый вид на Океан и кильватер, оставляемый черепахой. Посередине стояло шесть столов, каждый из которого умещал шесть же человек, и все они были заняты, где одним членом экипажа, где несколькими.

Вдалеке Ева заметила Изи, сидевшую в компании двух других уборщиц. Сестра приветственно махнула рукой, весело взглянула на Марка, подмигнула Еве и продолжила разговаривать с девушками, оставляя ту на растерзание брата капитана. Матушку нигде не было видно, а помимо работников кухни не хватало только разве что Мортимера.

– Я охотно тебе верю, маленькая цефея, – Марк галантно отодвинул стул у ближайшего стола, приглашая Еву присесть. За столом уже кушали Вик, Дом и Пушка. Они все дружно кивнули девушке, почти не отвлекаясь от еды. – И надеюсь, что ты расскажешь истинные причины твоих слёз. Плохая примета: солёная вода внутри, а не снаружи корабля.

Марк сел напротив Евы и нагло, прямо из-под носа, утащил у Пушки тарелку похлёбки. Лысый парнишка хотел было возмутиться, несмотря на ещё три тарелки перед собой, но замолк, когда брат капитана пододвинул еду к Эмер.

– Так что не так, медузка?

Еве польстило ещё одно нежное имя, и она, не сдерживая обиды на собственную беспомощность вывалила на Марка все свои неудачные попытки найти работу на корабле.

– Может тебе пойти на смену к вперёдсмотрящему? Ян остался один, и он не может всё море проводить то в корзине на мачте, то у каюты капитана, – предложил Пушка.

Ева в испуге замотала головой.

– Мола, – Марк легонько стукнул по лысой голове, вызвав шквал более грубой брани. – Ни я, ни Ева не сможем и пяти лучин спокойно провести на верхней палубе, а ты предлагаешь ей забраться на мачту на полдня.

– Извини, не подумал, – проворчал Пушка, начав скрести ложкой по уже пустой тарелке.

– А может к нам в деку пойдёшь? – вставил Вик.

Ева только недавно научилась различать бугаёв – как она не прекращала их называть, даже познакомившись ближе и узнав, что не такие уж они и страшные. У обоих головы покрывали короткие серебряные волосы. Оба они были огромные не только телом, но и чертами лица: крупный подбородок, выпирающие глаза, нос картошкой. Но кожа Вика отличалась загаром, а правое ухо его было некрасиво сломано, тогда как бледнокожий Дом имел более пухлые губы и больше растительности на руках.

– И что ей там делать? – спросил Марк, а Ева согласно закивала, нахмурив брови.

– Ядра потаскает, приберётся, – пожал плечами Вик.

– Если захочешь, рыбка, можешь нас развлечь, – загоготал Дом и два других пушкаря его поддержали.

Ева даже не обиделась: она уже успела привыкнуть к своеобразному чувству юмора на корабле. Тяжело вздохнув, она вытянула на столе руки и упала на них, зарывая лицо в ткань рукавов.

– Я ни на что не годна, – заключила она. – Везде люди с даром обходят меня во всём, к чему бы я не прикоснулась. Я бесполезна.

Внезапно её осенило, и она подскочила, привстав со стула и испугав своих соседей. Взгляд её зелёных глаз был направлен в точь-в-точь такие же глаза напротив.

– Марк, а ты что делаешь на корабле? Чем вообще обычно заняты Бездарные рабы на суднах?

Вопрос, показавшийся ей логичным, окутал тишиной их обеденный стол. И не только его. Ева оглянулась и поймала на себе несколько десятков сочувствующих взглядов.

– Что? – Ева запнулась. – Что не так? – она снова посмотрела на Марка, который стыдливо отвёл глаза. – Что обычно делают Бездарные на кораблях?

– Играют роль наживки.

Бархатный голос, так похожий на голос Марка прозвучал громко и чётко. Еве не надо было смотреть на вход, чтобы увидеть, кто это сказал. Капитан вышел из своей каюты.

Насколько Ева уже успела заметить по рассказам это случалось нечасто. В отличии от весельчака Марка Мортимер слыл нелюдимым одиночкой, предпочитающим проводить время у себя. Его боялись, его уважали, ему подчинялись, но кроме родного брата никто не водил панибратских разговоров с капитаном. И вначале Ева настолько удивилась его появлению, что смысл сказанных им слов дошёл до неё не сразу.

– Какой наживки?

Она всё же обернулась к двери, соблюдая правила приличия: не с её затылком ведь будет разговаривать капитан. Мортимер стоял в дверях, уже по обыкновению скрестив на груди руки. В ярком свете, льющемся из окон-шрамов, его собственный шрам на щеке и шее ярко выделялся на фоне бледной кожи.

– Ты прожила всю жизнь на острове, – не то спросил, не то сказал капитан. – Щупальца медуз отлично справляются с тем, чтобы отгонять морских чудовищ, но обычные корабли так не защищены. Кракены, завры, глобстеры и десятки других существ только и ждут, когда на их пути пройдёт судно, набитое аппетитными людьми. Они чуют нас до горизонта, и от них не скрыться, не уйти. Они быстрее, опаснее, манёвреннее. Как только чудовище сядет на хвост кораблю, он и весь его экипаж обречены на мучительную смерть. Повезёт, если человек утонет, но если попадёт в желудок того же кракена… Ты знаешь, как он устроен? Желудочный сок производит из плоти жертв кислород, так что пока твоя кожа, а затем мышцы и кости будут медленно, морями разъедаться кислотой, ты не умрёшь от удушья. Только если от голода или жажды. Так чудовища могут подолгу обходиться без охоты, пока в желудке кто-то есть. Кто-то, хотя бы один…

– Замолчи!

Капитан остановил свою речь, но продолжал смотреть прямо в распахнутые в ужасе глаза Евы, которая тоже не проронила ни звука.

Через весь зал к ней подбежала Изабель, развернула лицом к себе и крепко прижала её голову к груди.

– Замолчи, – уже спокойнее повторила Изи. – Не обязательно было так это преподносить.

Капитан скривился. Он отлип от стены и подошёл к сёстрам.

– Как так? – голос его сочился ядом. – Вся ваша семья скрывала от Евы, что такое – быть по-настоящему Бездарным. Зачем?

Капитан схватил Еву за локоть и потянул на себя, вырывая из рук сестры. Ева зажмурилась, пытаясь хоть так отгородить себя от слов капитана, но Мортимер сжал её предплечья и встряхнул, заставив младшую Эмер распахнуть глаза и смотреть ему прямо в лицо.

– Ты ведь знаешь, что взрослых Бездарных попросту не существует. Вы умираете к восемнадцати оборотам от истощения. В вас нет магии, поддерживающей жизнь в обычных людях. Вы не способны выполнять обычные обязанности наравне с одарёнными. И вот таких детей, которым и так мало выделено времени на этом свете, маги берут на корабли, развлекаются с ними, как с игрушками, мучают, пытают, насилуют, чтобы выкинуть за борт, когда на горизонте появится опасность.