– Ты прекрасно знаешь, где мы были, Матильда, – процедила сквозь зубы Изабель. Она не планировала ругаться с главой Семьи Коэн, наоборот, сестра хотела уладить конфликт. – Не это сейчас важно. Неужели ты наложила Клятву? Зачем?
– Дорогая Изабель, ты помнишь, какой сегодня день? Вы снова задерживаете возврат долга. Я искренне соболезную вашему горю, и всегда даю достаточно времени, чтобы рассчитаться – Матильда снова приложила руки к груди, пытаясь показать своё сочувствие, но лицо её торжествовало. – Сегодня я пришла к вам вновь, чтобы в память о Броме, продлить возврат долга ещё на море. Пусть Единый Океан будет домом ему, – глава Семьи Коэн сложила перед собой руки и опустила глаза, но затем встрепенулась и негодующе указала на дом, туда, где стояла Ева – Однако эта Бездарная не пустила меня в дом и предложила купить у меня яйца за её безвкусную вышивку! Какое оскорбление!
Еве снова пришлось сдержаться, чтобы не влезть. Она даже прикрыла рот ладонью, чтобы слова обвинения не дали Матильде больше повода для конфликта. Ведь то платье, в котором глава Семьи сейчас стояла перед их домом, вышила сама Ева, своими собственными руками. Это платье, из суинской ткани, Матильда носить не гнушалась.
Матильда тем временем драматично схватилась за голову, причитая:
– Ох, милая Изабель, на эмоциях, от негодования я не сдержалась, уж прости. Но Клятву назад уже не возьмёшь ведь, – она хитро посмотрела на Изи. – Так может тогда вернёте долг сейчас, чтобы по-быстрому аннулировать её?
Изабель вспыхнула. Даже сквозь загорелую кожу пробился румянец. Она убрала выбившуюся прядь и закусила губу, давая себе время подобрать слова.
– Ты же знаешь, Матильда, – медленно проговорила она. – У нас нет сейчас жемчужин: сбережения отца давно закончились. А заработать мы сможем только в следующем море, когда к нам приплывут торговцы.
Будто бы впервые услышав эту информацию, Матильда снова схватилась за сердце (Ева ненароком подумала, что было бы неплохо, если бы до захода солнца главу Коэн схватил удар, тогда и Клятва разрушилась бы с кончиной этой взбалмошной женщины).
– Как же, как же, запамятовала я. Ох, что же делать-то теперь? Придётся вам найти жемчужины до захода солнца, а не то больше не сможем мы с вами торговать, дорогая. Пойми, дара я лишаться не хочу.
– Конечно, Матильда, – ответила Изабель, вежливо склонив голову и удобнее перехватив корзинку и руку матушки. – Я приду к вам к закату и верну весь долг, если же нет… – сестра прошла к дому. – Придётся нам обходиться без ваших товаров, как-нибудь да переживём.
Изабель гордо прошла мимо Матильды домой. Лицо главы Семьи Коэн сменилось с улыбчивого на недовольное, когда Изи оказалась к ней спиной. Бросив напоследок полный презрения взгляд на Еву, Матильда ушла, полностью уверенная, что Эмеры не найдут жемчужины до означенного срока. Вопрос времени, когда лакомый кусочек в виде их дома на самом высоком холме достанется Коэнам.
Хлопнула дверь и звякнул замок – никто больше на острове на запирал дверь, кроме сестёр Эмер. Больше у них не было защиты капитана корабля, и каким бы уважением не пользовался Бром, к ним в любой момент мог прийти островитянин или приезжий и продать Еву на проплывающий мимо корабль за хорошую цену. То же могло ожидать и Анну с Изабель: то, что они скрывали Бездарную, – уже было поводом для их продажи.
Изабель провела матушку к дивану и принялась разбирать корзинку – сегодня их снова ожидает яблочный пирог. Она не смотрела на Еву, которая сжалась в углу, боясь пошевелиться. Младшей Эмер было стыдно за произошедшее: если они лишатся дома и останутся без мяса и молока, то это будет только её вина.
– Из, – тихонько позвала она сестру, когда та закончила с корзинкой и села рядом с матушкой, нежно поглаживая её по руке. – Ты злишься?
Изабель долго не отвечала. За окном застучал дождь, но уже не таким сплошным потоком, сметающим всё на своём пути, как море назад. Лёгкое покрапывание не способно было оставить даже небольшого синяка, тогда как ливень мог и убить, задавив своей массой случайного прохожего, не успевшего спрятаться в доме, сделанном из застывшей глеи. Их дом не зря считался самым надёжным – не только из-за прекрасного вида из окон, открывающегося на все стороны света, но и из-за надёжного стройматериала. Чем ближе к середине купола острова, тем прочнее ороговевшая слизь.
Медленно Изабель повернула голову в сторону Евы, и та сжалась ещё сильнее, увидев немой упрёк. Но затем сестра выдохнула и уже спокойно улыбнулась:
– Нет, Ева, я не злюсь, – Изабель подвинулась на диване, приглашая Еву присоединиться, что та и сделала. Матушка рядом уже задремала, погрузившись в беспокойный сон. – На тебя по крайней мере. Я злюсь на эту самовлюблённую бабу. Она уже не помнит ничего хорошего, что отец сделал для неё.
Слова Изабель сочились презрением, и оправданно. Она не скажет это вслух, но Ева знала о чём больше всего беспокоилась её сестра. О капитанах.
К ним на остров редко заплывали чужаки – в основном их местные торговцы и почтальоны, однако пару раз в оборот на причал прибывали и незнакомые капитаны. Добрать припасов, отдохнуть, залатать пробоины после встречи с пиратами или чудовищами. Меркантильная Матильда вполне могла подсказать одному из капитанов, что на холме проживает нищая семья с Бездарной, и тогда их точно ждало бы рабство.
Слово капитана – закон, ему нельзя не подчиниться, иначе жди беды: болезни, несчастного случая или чего похуже. Ева слышала о происшествиях, когда ослушавшиеся капитана даже теряли свой Дар и становились не просто Бездарными, а обесцвечивались: их кожа серела, обезвоживалась, покрывалась глубокими морщинами, волосы седели, становились тусклее, чем у магов воздуха, а глаза теряли свою зоркость, покрываясь бельмом. У Евы не было Дара, поэтому такой исход ей не грозил, но всё равно при ослушании у Бездарных оставались гнойные язвы, лихорадки, приступы и другие беды. Игорь с их острова так лишился руки, когда отказался продавать приезжему капитану красивое полотно, вышитое вручную его дочерью. Сразу после того, как капитан отбыл, крыша дома пошла трещинами и обрушилась, чудом никого не убив и только лишь размозжив руку главы Семьи.
Ева поёжилась от воспоминаний: в тот день лекарь отсутствовал на острове, и Игоря привели к ней, чтобы она зашила рану. Её умения нередко играли с ней грустную шутку.
Пока Ева размышляла о своей возможной судьбе, Изабель решительно встала и начала рыться по шкафам, собирая разные безделушки. Торопливо скидывая предметы в корзину, она затараторила:
– Так. Ева, присмотри за домом и матушкой. Никому не открывай и не отвечай. Поняла? Нельзя ещё больше портить отношения с соседями. Если будут настойчивы – разбуди матушку, но не настаивай, если она не захочет ни с кем говорить. Я пройдусь по домам – спрошу долги и попробую продать некоторую твою вышивку. Надеюсь, ты не против?
Ева покачала головой, но это было и не нужно: они обе понимали, что это единственный способ собрать жемчужины в срок. Проблема была только в том, что никто не хотел покупать вещи, сделанные Бездарной. Да, иногда над ней сжаливались, но в таком случае старались сделать вид, что это не Ева, а Изи сшила красивое платье, связала изящную салфетку или смастерила удобную сумку. Будет ли кто-то теперь торговать с ними, Ева не знала, ведь Клятву, произнесённую Матильдой, услышал каждый островитянин: Агнес – остров-медуза, об этом позаботилась. Кто захочет портить отношения с Семьёй Коэн?
Выбегая из дома, Изабель задержалась в дверях, с грустью глядя на сестру и мать. Бездарная девушка и сломленная смертью любимого женщина – вся ответственность за Семью ложилась на хрупкие плечи Изабель.
– Берегите себя, – устало произнесла она. – Я вернусь после заката.
У неё было всего пара свечей на то, чтобы найти несколько сотен жемчужин. Нереальная задача для их бедного острова, где нужная сумма была только у тех, кому Эмеры эту сумму и задолжали.
Проводив сестру взглядом из окна, Ева перекинула щеколду на двери, закрываясь от внешнего мира. На диване мирно сопела матушка, вымотанная целым днём, проведённым в порту. У неё не было сил ходить в сады на работу, и дочери это прекрасно понимали. Ева аккуратно уложила Анну, накрывая лёгким пледом: холодная зона дождей осталась позади. Из промозглого, беспокойного и полного водоворотов Бушующего Агнес выплыла пару морей назад, входя в тёплую зону цветения. Теперь они рассекали спокойное Волнистое – море, ещё не такое тёплое, но уже прогреваемое палящим солнцем, с редкими облаками на голубом небе.
