–Да ну? А как так? И какова сила этого артефакта?

– Нуууууу, скажем так, что я – не самый поганый человек, поэтому со мной всегда делятся, но я всегда могу стать той самой «прессучкой». И вот тогда, это интересное кино покажут на всех каналах с доказательством того, что одного из лучших игроков топят, потому что он поступил по-мужски и заступился за даму.

– Это будет скандааааааал, – заговорщически протянул Беглый.

– О да, ещё какой, – я кивнула с такой же ехидной улыбкой.

– И что, ты это сделаешь ради меня?

– Не обольщайся, ради справедливости. Даже если это будет стоить мне моего места.

– А ты хороша!

– Благодарю, просто ты меня всегда недооценивал.

– Понял, я присмотрюсь.

– Только не ослепни.

– Заноза, он попытался шлёпнуть меня, но я ловко увернулась.

-Эй, ну вы где там? Целуетесь что ли? – донеслось с улицы.

– Придурок, какие ещё поцелуи? – первым отозвался Беглый.

– Нет, ну Михей прав, типа там война – отличное поле для любви, – Макар заметно оживился.

– Так, всё, уже пошла пост стрессовая брехня. Я домой. Ещё раз спасибо вам., я махнула на прощание, стараясь не выдать смущения от последних комментариев.

Макс

– Ну ты как, старый? – Макар, прилетевший с очередной смены, запыхавшийся, весь заведённый, рухнул рядом со мной на лавку.

– Лёнь, только давай без вот этого взгляда полного сожаления, ладно? – резко парировал я, и тут же осёкся. В конце концов, он не виноват, что я, как и ожидалось, угодил на банку. С того злополучного вечера прошло две недели. В первом же матче меня поставили в 4 звено, где дали сыграть 7 минут, в следующем – 5, сегодня за мной числилась лишь одна смена в 90 секунд. Удивлён? Нет. Я знал, что именно такие последствия меня и ожидают. Поступил бы я тогда иначе, отмотай время назад? Конечно же, нет. В тот день, пожалуй, я поступил, едва ли, не разумнее всего в жизни. Наш тренер безумен, самодур и куча прочих нелицеприятных определений. Ему позволяется унижать, критиковать и издеваться над нами, но только не над женщиной. И пусть это даже сама Заноза.

Она вот, как раз таки, совершенно не раздражала, ну почти. Либо с той истории мы почти не пересекались, вернее даже сказать, создавалось впечатление, что она меня избегала. Вот это и бесило. Но подобные мысли посещали меня почему-то перед уходом в глубокий сон, когда её образ после случайной встречи где-нибудь в коридорах, всплывал перед глазами.

Однако, сейчас меня больше пугала моя ближайшая перспектива спортивной карьеры в целом. Зачастую, затяжная «банка» для профессионального спортсмена грозила молниеносным спадом физической формы, что влекло за собой плачевные последствия, в виде дальнейшей регрессии. Я уже ощущал, что тренировки даются тяжелее, а мышцы наливаются сталью, почти мгновенно застываю и сводятся. Танталовы муки. Конца и края этому не было. Ромашов то и дело самодовольно поглядывал на меня, всем своим видом давая понять, что одержал очередную победу. О, да, он понимал, что я на крючке, связанный по рукам и ногам четырехлетним контрактом, с которым меня ни один клуб Лиги не сможет выкупить, ибо для этого придётся распродать половину имеющейся команды. Чёртов кукловод-извращенец.

Прозвучала сирена об окончании игры. Еле передвигаясь на каменных ногах, изрядно продрогший, я поучаствовал в рукопожатии. Далее, нас ждала победная раздевалка. Ромашов блестяще на камеру раздавал хвалебные отзывы, все улыбались. Лишь только камера исчезла, большинство лиц потеряло показную бодрость и радость. Нервозное лицо главного тренера скривилось, и он зачитал список тех, кто едет на выезд. Перечислив фамилий закончилось, и я улыбнулся. «Как он предсказуем!»

– А как же Беглый? – не выдержал Михеев, я помотал ему головой в знак того, что это был бесполезный выпад.

Ромашка смерил его взглядом, быстро глянул на меня, и с оскалом, а-ля улыбкой, ответил:

– Ротация состава. Усерднее тренируемся, смотрим игру со стороны, – и заспешил из раздевалки.

Тишина. Занавес. Все знали и понимали всё, а потому слова были излишни. Не делая выносить эти жалостливые взгляды, я схватил клюшку, шлем, краги и вышел из раздевалки. Ноги сами принесли меня на лёд, где уже убрали рамки ворот. Одиноко поблёскивали два прожектора ночного освещения. Это напомнило мне ледовую коробку у дома, где я, восьмилетний пацан, до самого финала обкатывал все наигрыши, что отрабатывал на тренировке. Я горел. Нет. Пылал. Тогда. А сейчас? Пустота. Мощно оттолкнувшись правой ногой так, что аж лёд затрещал, разлетаясь под лезвием в тысячи осколков, я начал набирать скорость. Я играл. Сам. В своей голове свой собственный матч с самим же собой. Только вот что здесь было наградой?

Я понятия не имею, сколько длилась моя ледовая схватка с пустотой, но остановил меня силуэт на бортике, на месте главного. Неизменно синее платье выше колена, подчёркивающее сочные плавные изгибы, форменный пиджак. Я узнал сразу, кто за мной наблюдал. Разогнавшись, я подлетел к борту, резко затормаживая, обдавая самозванку-тренера веером ледяных брызг. Она лишь слегка отстранилась, но не убежала, даже не психанула, лишь наоборот, картинно отряхнулась, вытерла лицо и пригладила причёску.

– Что, даже не скажешь, какой я придурок? – вопросительно уточнил я.

Она слегка улыбнулась. Кстати, сегодня она была без своей фирменной красной помады. От чего выглядела милее, не такой уж и стервой.

– Этот финт со мной проделываешь не ты первый, – съязвила она, делая акцент на последних словах.

– Важно не количество, а качество, – рявкнул я, распаляясь неизвестно от чего.

Скорее от того, что даже за её язвительностью, я рассмотрел жалость и сочувствие, а это мне вообще не нужно. Не надо мне вот этих слезливых сантиментов, хоккей не создан для соплей.

– Что, пришла порадоваться, наслаждаясь поражением кровного врага? – теперь уже съязвил я.

Было видно, что слова мои прилетели ей похлеще оплеухи, она даже отшатнулась. Серые глаза на секунду вспыхнули ужасом, а потом опустились вниз. «Чёрт, я и правда придурок», – вдруг спохватился я. Липкое чувство собственной ничтожности за то, что я просто так сорвался на неё, фактически без повода, подступило к горлу и уже прожигало адским огнём изнутри.

–Прости, несу ерунду, – чуть спокойнее уже добавил я, – просто не хочу, чтобы меня жалели.

Она снова подняла на меня глаза, прищурилась – проверяла, не блефую ли. Секунда. И она протянула мне кулак, который я отбил.

– Проехали, – ответила она, на самом деле, жалость растляет, тут ты прав, а вот поддержка – совершенно иное. И хоть ты, видимо, до сих пор и уверен, что мы враги. Я, всё же, надеялась, что уж, как минимум, топор войны мы зарыли.

– Да-да, согласен. Ты снова права, – я вскинул руки, сдаваясь, перемахнул через борт и сел на скамейку, развернувшись, чтобы видеть лицо Занозы, – как оцените рисунок игры, коуч?

– Нууууу, скорость беговая – на уровне, но вот с правого фланга заход на ложный замах и бросок с неудобной – стоит ещё поработать.

Я искренне рассмеялся. Да, и тут она тоже была права. Этот элемент получался ещё через раз.

– Честно говоря, ты бы вполне могла заменить Ромашку. Толка бы больше было. Да и ты, явно, приятнее.

– Сочту за комплимент. Спасибо. Но я бы тебя била.

– Леди любит доминирование? – игриво уточнил я, но она даже не смутилась.

– В командной игре без этого никак, а ты – позер!

– А, ну то в игре. Такое принимается. А в жизни?

Она наклонилась ко мне так, что я смог по-хозяйски пройтись взглядом по вырезу горловины платья, и добавила:

– Вырастешь – узнаешь!

– Ой, Заноза, ну вот давай хоть ты не будешь опускаться до уровня дешёвых шуток по поводу моего роста. Я, как минимум, выше тебя, как максимум, эту тему я уже проработал.

Она снова рассмеялась и села рядом.

– Я, на самом деле, с личной просьбой, – начала она.