– Я воровать не буду. Надо как то заработать денег.

– Как, ты же даже не умеешь ни чего! Ладно, пошли, там что – нибудь придумаем.

Уже глубокой ночью мы вышли на поляну, в центре которой стоял старый дом с покосившейся крышей. Костяной сразу двинул к нему, жестом показывая, мне ждать на месте. Спорить с ним я не стала и, озираясь по сторонам, затаилась на самом краю леса. Он тихо подошел к домику и заглянул в пустое окно, залез в него. Я уже начала паниковать, когда дверь со скрипом открылась, и он вышел из нее, – пошли, здесь пусто, можно переночевать.

Я тут же побежала к домику. Он состоял всего из одной комнаты, посередине был очаг, над которым на цепи весел чугунный котелок. У дальней стены стояла койка, на которой лежало сено. Частично разметавшееся по полу ветром, гуляющим из открытого окна. Брален снял котелок и пошел к водоему. Через полчаса он вернулся с охапкой хвороста и полным котелком воды. Повесив его на место, разложил хворост под ним, и произнес: «Ignis!» Тут же заплясали маленькие язычки пламени, и зажегся огонь. Я присела рядом и вытянула руки, что бы согреться, а он начал собирать сено с пола и складывать его на кровать. – Спать будешь тут, завтра придумаем, что – нибудь, получше. – Возражать я не стала, так как устала знатно. Столько я в своей жизни ни разу не ходила. И уж тем более не бегала. Поэтому свернувшись калачиком, уснула до самого утра. Открыв глаза, я увидела, уже знакомые кости. Брален так и сидел у огня, изредка подкидывая новую партию дровишек в огонь. И я заметила, что в его пустых глазницах появились маленькие огоньки. Он поднял их на меня, и я подскочила на кровати. – У тебя глаза горят!

– Как горят? – Ошарашено уставился он на меня.

– Ну, так, огонь внутри черепушки твоей. – Ткнула пальцем я в сторону его глаз.

Он ткнул своим костлявым пальцем внутрь своего глаза, – Ни чего не чувствую, все так же. Хотя, если он появился, значит, ты мою душу в мои кости призвала. А не в другие. Так что это успех, моя повелительница. – Приложив руку к груди, он поклонил мне голову. – Может, попробуем еще раз, почувствовать души живых?

Я встала с постели, тело затекло, мышцы ныли. Потянувшись, я прошла мимо него, он проводил меня взглядом, крутя головой на своей костяной шее. – Ты куда?

– Пойду, умоюсь что ли. Да ополоснусь, не подглядывай!

– Ага, меня ж как раз юные дамы интересуют, есть же чем портить!

Выйдя из домишки, я направилась к речушке, пройдя совсем немного вглубь леса, разделась и начала мыться, пригляделась в отражение, а там не Я! Какая та совсем молоденькая девчушка, лет 17, с черной косой, и как это я вчера, на это, внимание не обратила? Я то, крашеная блондинка! Тело у меня теперь тощее, хотя грудь ни че такая, да и бедра. Красотка! – Хотите похудеть! Спросите меня, как? – расхохоталась я, натягивая лохмотья на место и подвязывая веревкой. И тут я почувствовала, какую – то теплоту слева на дереве. Обернулась и начала присматриваться, готовая, дать деру в любой момент, встречаться с недомедведем снова не хотелось. Но на дереве появилось маленькое животное. Немного крупнее куницы, с длинным, пушистым хвостом и большими выразительными глазами, как у лемура. С зелено—коричневой шерстью. Оно громко зашипело и я, испугавшись, резко выставила руки вперед, и зажмурилась. Боясь, что оно кинется на меня, но вместо этого оно рухнуло на землю. Я подошла поближе и ткнула его ногой. Мертвый. Аккуратно подняв его за хвост, я пошла к Бралену, вдруг оно съедобное?

Костяной ходил у края леса и, увидев меня быстро приблизился, – Я думал, тебя уже гримбрак сожрал. Что это? Где ты его взяла? Тухляк собираешь? – ткнул он в сторону тушки.

– Ни какой, это, не тухляк! Оно сдохло, прямо на моих глазах. Просто рухнуло с дерева и все. – Он взял зверька за шкирку.

– Может он больной был?

– Не знаю, я уже собиралась идти обратно, как почувствовала что – то сбоку, повернулась, а там он. Я напугалась и оно упало.

Он посмотрел на меня, – значит, ты его убила, только не поняла, как! Ощущения хоть запомнила?

– Ну, тааак, не очень. – Ответила я, ему. Он всплеснул руками, и тушка заболталась в его руках как какая – то тряпица.

– Я займусь им, а ты иди, посиди, поприслушивайся к себе. Вдруг чего получится?

Так мы и поступили, он пошел в дом, а я прошлась по опушке и, найдя старый пенек, уселась на него, скрестив ноги под себя. Закрыла глаза. Сколько так просидела не знаю, но вот начала что – то чувствовать. Или слышать. Как шум, только где – то под землей. Как какое – то течение, или это речушка неподалеку шумит так? Нет, что – то другое! Но что? Не понятно. Снова начала прислушиваться.

– Ну как? Получается? – спросил, наклоняясь к моему уху костяной. Я подпрыгнула и, запутавшись в ногах, рухнула на живот.

– Ты что! Больной что ли? Меня так инфаркт убьет, придурок! – отряхиваясь, поднималась я.

– Я все приготовил, иди, ешь. – Обиженно он направился в избушку. Я пошла следом. В котелке варилось мясо, костяной накидал туда какой – то травы, и веточек.

– Отравить меня захотел? – недоверчиво принюхалась я.

– Сначала попробуй, потом ругай. – Снимая с огня котелок и ставя его передо мной, обиженно проговорил он. Пахло варево замечательно, наткнув на заостренную палочку мясо, я попробовала. Вкус был потрясающий, или может мне это от голода показалось. Мясо отдавало какой – то специей, орехового вкуса. Немного паприкой и еще чем то. Наевшись, я все таки извинилась перед костяным. И мы пошли на улицу, снова пытаться научить меня чувствовать жизнь в других телах.

Где то через неделю, мы выдвинулись дальше, чувствовать тепло душ, мне все – таки удалось освоить. Костяной мне продыху не давал, кормил и снова тренировки. Только вот мы так и не поняли, что за шум под землей я слышу. Пошли мы так же вниз по течению речушки. И через два дня, вышли к деревушке. Костяной остался в лесу, а то мало ли чего, а я пошла, спросить наше точное местоположение. Войдя в поселение, я чувствовала себя белой вороной, это было не трудно, так как все пялились на меня, как на ту самую Мракаллису. Я заметила, одну девушку. Она стояла возле дверей своего маленького домика и стирала вещи в чане. Подойдя ближе, но, не заходя во двор, я ее окликнула.

– Добрый день, милый человек. – Пытаясь изобразить самую милую улыбку. Она оторвалась от стирки и окинула меня своим холодным взглядом.

– Чего надо? – Выжимая тряпки, ответила она мне не слишком любезно. Захотелось дать ей в табло, я таких еще по старой работе не любила, этакие дохрена важные!

– А, эм, не найдется какой работы для меня? Стирка, уборка? Прополка? Мне деньги нужны. – Отряхивая лохмотья, посмотрела на нее с неприкрытым недовольством.

– Заходи. – Махнув рукой, она пригласила меня в дом. Я поспешила внутрь. Зайдя, она закрыла за мной дверь.

– Давно в нашей глуши, некромантов не было. Какими судьбами тут, и почему, такая, темноволосая? Вы жеж все, поголовно седые к 20 годам?! Хотя я некромантов лет 40 уже не видела. – Внимательно изучала она меня, а я ее. На вид не больше 25 – 30 лет. Златокудрая, голубоглазая, стройная, в сером платье с корсетом.

– Простите, с кем имею честь? Не хотелось бы мне о себе говорить с неизвестными. – Прищурившись и внимательно окинув взглядом девушку еще раз, произнесла я.

– Фиалетта я! Травница, немного владею стихией земли. Ну так, растения могу подлечить, да поскорее взрастить.

– А меня, как распознала?

– Так от тебя смертью за версту несет, я еще в лесу тебя почувствовала, но не решилась идти, мало ли. Некроманты разные бывают.

– Понятно, тут такое дело. – Потерла я свой подбородок. Мне к вратам надо, а где я сейчас, понятия не имею.

– О, это тебе до них далеко. Ты сейчас в Линдорблаффе, на самом Юге, а тебе на север надо. Через море Луронера, да потом через Ильмарисовы горы. Либо в обход, через Тондорорию или Джолорар. Через Тондорорию не советую, там ваших не любят, на вилы могут посадить.