– Чего это ты, Буська, с собой гоблинские послания таскаешь? – удивился Цопфа, заметивший письмена.

– Да просто нашла на берегу удобную дощечку, на ней и посидеть можно, и здесь вот пригодилась. А ты что, по-гоблински кумекаешь?

– Слегка…

– И сможешь прочесть, что здесь написано? – Буська смахнула подогретые орешки в кулачок и сунула дощечку под нос лекпину.

– Много слов непонятных, – собрал лоб в морщины Цопфа. – Имена или названия какие-то… про речку чего-то… про плотину или мост…

– Мост? – перестал жевать Арккач. – По мосту речку перейти, грр, можно!

– Ну-ка, давай получше кумекай, – велел Мэвер, – а потом общий смысл нам скажешь.

– Половину я все равно не понял, – сказал через пару минут Цопфа. – Но если в общем, то здесь сказано, что некий… э-э… Скаррос, великий шаман гоблинов, ценой себя… на плотине или мосту… э-э… Сдукронаак поверг в пучину небытия ужасное чудище Сецц-харко, что покрыло льдом реку… э-э… Сацк и заморозило его самого. Все вроде…

– Плотина! – вновь подал голос тролль.

– Ты хочешь сказать, что на реке может быть плотина? – уточнил Мэвер и сам же ответил: – А что, на горных реках часто плотины строят. Может, потому здесь и лед стоит, что внизу река плотиной подперта?

– Грр!!!

– Но нам все равно до нее по реке добираться придется, – вздохнул Тубуз.

– Значит, доберемся по реке! – твердо сказал Мэвер.

Предположения насчет плотины оказались верны. Невольные путешественники около часа скользили по льду на импровизированных салазках, когда сначала услышали отдаленный шум, а затем, в очередной раз повернув вместе с рекой за высоченную скалу, увидели впереди древнее сооружение, перегораживающее ущелье.

К слову сказать, средство передвижения, придуманное Мэвером и сооруженное им вместе с сестрой, оказалось хоть и неказистым, но довольно ходким. Ледок под весом салазок и забравшихся на них пассажиров порой потрескивал, но не провалился ни разу. Возможно, потому что здесь, под крутым берегом, где чувствовалась приличная глубина, а значит – не слишком сильное течение, лед был потолще, чем посредине реки.

Арккач и Мэвер, обладающие гораздо большей физической мощью по сравнению с Буськой и лек-пинами, расположились на «корме» и довольно споро орудовали шестами с острыми камнями на концах, укрепленными полосками материи, отрезанной от куртки тролля, отталкиваясь ими и ото льда, и от скалы. Троица менее сильных пассажиров, которым была отведена роль наблюдателей, устроилась на «носу». Они в какой-то степени равномерно распределяли вес на салазки. Поклажа у путешественников отсутствовала, если не считать единственного складного спиннинга с катушкой, которые в специальном кожаном чехольчике висели на ремне за спиной Мэвера – гном так же, как и Тубуз, во время случившейся на Ловашне катастрофы не расстался с любимой снастью. Подсушенные кедровые орешки у каждого были рассованы по карманам.

Цопфа должен был следить и предупреждать о возможных опасностях по левому борту, вдоль которого на всем протяжении пути шла шершавая скала без каких-либо особых выступов. Тубуз не столько следил за опасностями по левому борту, сколько всматривался в сравнительно недалекий противоположный берег, с каждой минутой все больше сетуя, что они отдаляются от Шермиллы и Пропста, возможно, как никогда нуждающихся в помощи. Буська должна была смотреть вперед, но все больше всматривалась вниз, где сквозь прозрачный лед открывались тайны речного царства.

Никогда прежде гномиха не наблюдала такой удивительной картины: россыпи камней на близком, а может быть, и далеком дне, колышущиеся пряди водорослей, снующие между ними косяки разноцветных рыбешек, пугающиеся тени от салазок, всплывшая из глубин огромная крапчатая рыбина с открытой пастью и высунутым раздвоенным языком, долго провожающая движущийся наверху предмет и однажды даже ударившая мордой с разгона по льду, оставив на нем сеть разбежавшихся трещин…

Сначала слабо разборчивый, а после поворота – ударивший по ушам шум заставил Буську забыть о подводном царстве.

– Вот она, плотина! – невольно повысила голос гномиха.

Ущелье в этом месте сужалось, и было сложно представить высоту сооружения, остававшегося подо льдом и водой. Надо льдом же высота плотины была около пяти метров. Стены, наиболее толстые у берегов, ближе к середине сужались и образовывали арочный мост с идущими поверху перилами. Изначально арок было шесть, теперь средняя опора моста оказалась разрушенной, соответственно и мост разрывался посредине.

Сооружение казалось очень старым и, по всей видимости, было собрано исключительно из дерева. Удивляла толщина выбеленных дождями и ветром бревен, непонятно каким образом крепившихся между собой. Наверняка строители не обошлись без применения магии.

Перед самым мостом льда не было – от открытой воды поднимался легкий парок.

– А что это так шумит? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Буська. – Словно ревет кто-то.

– Там, где есть плотина, всегда есть слив, – задумчиво произнес Тубуз.

– Здесь, грр, водопад, – поправил его тролль.

Все сначала посмотрели на тролля, потом перевели взгляд на разрушенную часть моста и только потом сообразили, что разогнавшиеся еще до поворота салазки продолжают скользить прямехонько к парящей полынье, за которой – теперь уже не оставалось сомнений – вода свергалась вниз…

– Тормозить надо! – заорал первым Цопфа.

– К берегу, к берегу толкайте! – поддержал соплеменника Тубуз.

– Грр! – взревел Арккач, с силой отталкиваясь шестом от поверхности льда.

Но шест вдруг не выдержал нагрузки и с треском переломился пополам. Потерявший равновесие тролль вылетел из салазок. К счастью, Мэвер вовремя среагировал и протянул троллю свой шест. Тот успел ухватиться за самый его кончик, то есть за привязанный к кончику камень, и, отчаянно перебирая ногами, подтянулся и вскарабкался обратно на салазки, которые из-за его манипуляций принялись вращаться, однако от курса на полынью отклонились совсем немного.

Мэвер заработал оставшимся шестом. Начни он отталкиваться раньше, и не пришлось бы так пыхтеть и выкладываться. Но все-таки активные действия гнома принесли желаемый результат: салазки снизили скорость и по дуге приближались к крайнему арочному своду, на котором виднелись длинные деревянные скобы, ведущие наверх. И скорее всего, все бы обошлось, если бы не Цопфа. Не дождавшись, пока салазки причалят к опоре, лекпин прыгнул, ухватился за нижнюю скобу и, даже не оглянувшись на остальных, стал подниматься наверх.

А оглянуться стоило. Потому что из-за его прыжка салазки развернуло, и край, на котором находился Мэвер, оказался на самом краю полыньи. Отталкиваться шестом от воды толку не было, салазки же, пусть медленно, но продолжали приближаться к полынье, с противоположного края которой свергался водопад. Для принятия верного решения оставались мгновения. И тут не растерялась Буська.

– Тубузик, держи меня за ноги! – крикнула гномиха.

Выхватив топорик, она легла животом на край салазок и после того, как лекпин прижал сверху ее ноги, принялась рубить лед. Ударов понадобилось всего три; из пробитого ледяного панциря брызнула вода, лезвие топора надежно укрепилось в лунке, и салазки окончательно остановились. Тут же возникла новая опасность: тонкий вблизи полыньи лед треснул под непривычной тяжестью и начал оседать.

– Прыгать надо! – закричал Тубуз.

– Далеко! – возразил Мэвер. Гном не грешил против истины: теперь до опоры и в самом деле было далековато.

– Прыгайте на лед и по нему скользите!

– Грр! Давайте я вас переброшу, – предложил Арккач.

– Точно! – сверкнул глазами Мэвер. – У тебя силенок хватит, чтобы эту мелкоту до опоры добросить. А мы уж сами как-нибудь…

– Сначала – Буську! – потребовал Тубуз.

Спорить с ним никто не стал. Мэвер лег на край салазок рядом с сестрой и перехватил у нее рукоятку топорика, чтобы удержать на месте салазки, если даже лед под ними совсем расколется. Арккач, недолго думая, подхватил гномиху под мышки и, один раз качнув, бросил ее, словно куклу, в сторону опоры. Буська сильно приложилась о деревянное сооружение, но все-таки ухватилась за скобу и немедленно стала подниматься, освобождая место. В которое тут же благополучно впечатался Тубуз.