Оказавшись под первой же елью, Тубуз спрыгнул на землю с высокого камня и протянул руки вверх, чтобы помочь спуститься спутнице. Та соскользнула прямо в объятия лекпина. Не в силах больше себя сдерживать, он чмокнул Буську в губы. Девушка прильнула к нему и ответила долгим поцелуем…

Который был прерван раздавшимся окриком:

– Интересно, что скажет почтенный господин Мэвер, когда узнает, чем вы тут занимаетесь?!

Тубуз и Буська в испуге отпрянули друг от друга, а в следующее мгновение с дерева спрыгнул не кто иной, как соплеменник Тубуза первокурсник Цопфа.

– Что-что – Мэвер? – сразу пришла в себя Буська. – Где ты видел господина Мэвера?

– Да здесь недалече. – Цопфа напустил на себя важный вид. – Мы здесь вместе с ним и троллем Арккачом расположились. Сани строим, чтобы по льду передвигаться. Я вот на разведку пошел и что-нибудь съестное поискать. А вместо этого вас обнаружил в оч-чень интимной обстановке.

– Слушай, Цопфа, давай сразу договоримся, – Подступила к лекпину Буська, – никакой интимной обстановки не было, ты ничего такого не видел и ничего моему брату не расскажешь.

– Что же, я врать должен? – демонстративно развел руками Цопфа.

– А тебе что – привыкать? – Тубуз подступил к соплеменнику с другого бока и вместе с Буськой начал его теснить, пока тому не пришлось упереться спиной в дерево. – Или это не ты во время последнего экзамена вместе с Калачом бреднем рыбу ловил? Думаешь, мы все не знаем или забыли, как вы моего друга Железяку тогда чуть не убили?!

Цопфа вскрикнул, увидев появившийся в руках у гномихи топор. Тубуз недолго думая выхватил Приятеля и тоже подставил к носу лекпина.

– Ты всего-навсего не распускай свой язык! – сверкнула глазами гномиха. – А то ведь можно и не вернуться с разведки. Несчастный случай в таких местах – вполне рядовое событие…

– Да что вы, ребята, что вы?! – уже совершенно другим тоном произнес Цопфа. – Ничегошеньки не было, и я ничегошеньки не видел.

– И моему брату ничего не расскажешь?! – вместе с глазами Буськи перед лицом Цопфы сверкнуло лезвие гномьего топора.

– Так нечего рассказывать-то…

– Так-то лучше. Где, говоришь, господин Мэвер расположился?

– Пойдемте, покажу…

Река резко поворачивала вправо, лесок на берегу заканчивался, а вместо него в небо уходила высоченная почти отвесная скала, тянувшаяся дальше, насколько хватало глаз. Здесь, у скалы, и оборудовали временную стоянку гном, тролль и лекпин.

Радость господина Мэвера, увидевшего свою двоюродную сестру, была короткой, гораздо дольше длилось ворчание по поводу того, что, мол, нечего ей было делать на Ловашне, мол, если бы Буська сидела дома и готовилась к занятиям, ничего бы с ней не случилось и так далее… Еще большее недовольство у второкурсника вызвал вид гномьего тесака в руках у лекпина. Когда же Буська попыталась объяснить, что вооружить Тубуза требовала необходимость защищаться ночью от возможного нападения хищников, помрачневший Мэвер вознегодовал еще больше, оттого что сестра провела ночь наедине с посторонним мужчиной, да еще и не с гномом. Пусть Буська всегда славилась своей скромностью, зато Мэвер вспомнил, как во время совместных рыбалок Тубуз не однажды выспрашивал про достоинства молоденьких гномих. Тут же припомнил он и то, как вместе с братьями застал сестру в трактире за одним столом с Тубузом. Не стесняясь в выражениях, Мэвер принялся размахивать топором и кричать, обвиняя Буську и Тубуза во всех смертных грехах, а масла в огонь подливал подхихикивающий за его спиной Цопфа. И неизвестно, во что бы вылился гнев разъяренного гнома, если перед ним вдруг не вырос громила Арккач.

– Чего, грр… орать? – осадил его тролль. – Кушать надо и уходить отсюда надо!

– Вот именно! – нашелся Тубуз. – Уходить! На том берегу профессор Женуа фон дер Пропст в опасности и кот Шермилло! Им срочно наша помощь нужна…

Возникла пауза, которую нарушил только что голосивший на всю округу Мэвер, вдруг осознавший, что в создавшейся ситуации столь сильное проявление родственных чувств не совсем уместно.

– Оказать помощь попавшим в беду друзьям – наш долг! – Гном потряс топором. – А где они?

– Говорю же – на том берегу, – затараторил лек-пин. – Только по льду туда перейти почти невозможно – лед тонкий и скользкий, а в реке такие рыбины обитают, что жуть! На моих глазах одно такое речное чудовище нашего Баббаота проглотило!

– Да-да, я тоже это видела, – закивала головой Буська.

– А идти вверх по берегу тоже нельзя, – продолжал Тубуз. – Волки там, много волков. Они Соруука сожрали, сволочи. И нас пожрут. Луков со стрелами у нас нет, а топоры против волков – оружие малоэффективное.

– Грр! – рявкнул Арккач, подняв над головой увесистое бревнышко и угрожающе им покрутив.

– Не-а, – покачал головой лекпин, – одного прибьешь, самое большее – двух. А волков – целая стая. Пока вы с Мэвером их поодиночке отгонять будете, остальные волки нас с Буськой и вот с тем трусливым лекпином в мелкие клочья разорвут. Правильно тролль сказал – уходить с этого берега надо. И чем быстрее, тем лучше.

– А мы здесь задерживаться и не собирались! – проворчал Мэвер, по-видимому, осознав серьезность высказанных лекпином доводов. – Реку – понятно, что пешком не перейти. Мне вообще кажется, что там, на середине – полынья. Вверх на гору – не залезешь, а обходить – неизвестно куда придешь. Поэтому мы с троллем и решили построить… э-э… такую вот штуковину. – Он показал топором на берег, где лежало два длинных прямых ствола дерева, обструганных снизу и закругленных спереди, поперек которых лежали палки меньшего диаметра.

– Что-то типа больших салазок, – пояснил гном, видя недоумение Тубуза. – Осталось сделать и закрепить настил, и еще – пару шестов, на концы которых каменные наконечники приделать. Ими будем ото льда отталкиваться, так вдоль берега и поедем…

– А выдержат салазки нас пятерых? – усомнился лекпин.

– Хм… – Мэвер почесал пятерней бороду, глядя на тролля, в котором весу было больше, чем во всех остальных, – даже если и не выдержат, и лед провалится, то утонуть салазки не должны: как-никак деревянные.

– В таком случае почему мы время теряем? Давайте побыстрей их доделаем – и в путь!

– Грр! Кушать надо!!!

– А разве есть что покушать? – в один голос спросили Тубуз и Цопфа.

Арккач обеими руками залез себе за пазуху и предоставил всем на обозрение с десяток пузатых щетинистых шишек.

– Вот, тролль найти кедровое дерево! – довольно сказал он. – Орехи – вкусно! Вы – по две шишки съесть – сразу сытым стать. Мне – три и еще три!

– Что значит – три и еще три? – Мэвер выхватил у тролля две шишки и увидел, что они густо наполнены орешками. – Всем поровну!

– Грр! Я дерево найти! Значит, мне – больше!

– А я – салазки делал, – осадил его гном. – Цопфа – на разведку ходил, а эти двое, – он показал на Буську и Тубуза, – сейчас костер разжигать будут и тоже во всем помогать.

– Я чай могу вскипятить, – нашлась Буська. – У меня заварка есть…

– Вот видишь! – удовлетворенно хмыкнул Мэвер.

– Мне больше есть надо! – заупрямился Арккач.

– Тогда иди и еще шишек насобирай, – предложил гном. – Кстати, как ты их собирал-то?

– Кулаком по кедру долбануть, они – посыпатся, грр!

– Так иди и еще подолби, да посильней. Нам запас еды не помешает…

По молчаливому согласию остальных, Мэвер взял на себя функции предводителя. Назначив костровым Тубуза и отправив Арккача вместе с Цопфой за подарками кедрового дерева, он вместе с Буськой, в два топора, занялся салазками. Дело спорилось, и, когда чай в двух гномьих чашках вскипел, а собиральщики шишек вернулись к костру, салазки и два шеста к ним были готовы.

Чай пили маленькими глотками, по очереди передавая друг другу горячие чаши. Шишек оказалось много, тролль на удивление быстро их шелушил, горстями отправлял орехи в рот, жевал и глотал вместе со скорлупой. Остальные грызли орешки по одной штучке, но если зубы гномов справлялись с ними достаточно легко, то лекпинам приходилось помучиться. Тубуз догадался выкладывать орешки поближе к огню: слегка поджаренные, они разгрызались легче и оказались гораздо вкуснее. Лекпин угостил ими Буську, она оценила вкус и предложила вышелушить оставшиеся шишки, а орешки подсушить – так они места много не займут и нести их будет легче. Для ускорения процесса гномиха высыпала горсть орешков на дощечку, на которой проявились, а теперь сошли на нет незнакомые письмена. Но не успела дощечка хорошенько нагреться, как письмена проявились вновь.