Цикори был настоящим. Ведь так? Он должен был быть.

Если бы он не был настоящим, как могла бы мысль о его несуществовании причинять такую боль?

— Прости, — продолжил Тиеро, уже более мягко. — Я вижу, что он уже что-то значит для тебя. И если есть способ доказать его существование, я помогу. Я даю слово. Но… — Он запнулся, и по его лицу пробежал спазм боли. Его руки поднеслись к вискам, а крылья плотно прижались к спине.

Вся боль и печаль ушли на задний план, когда Рея встала. Независимо от правды о Цикори или нагах, психические атаки возвращались.

— Уже почти время, не так ли? — спросила она.

Черты лица Саланки тоже напряглись. Она отставила кружку и подошла к шкафу.

— Я потеряла счет времени. Нам нужно спешить.

Рука Реи слегка дрожала, когда она ставила свою кружку. Найдены ответы или нет, им все равно нужно было пережить следующее нападение. После этого можно будет разобраться, что реально, а что нет, и что нужно предпринять в ответ.

4. Ночные Страхи и Поздние Посетители

Обычно на подготовку к психическим атакам уходил почти час. За последние недели они создали систему, ряд приемов и шагов, призванных ограничить страдания и ужас, которые приносили ночные атаки.

Но попытка найти источник и длительность восстановления Реи все это прервали. Она слегка пошатывалась, заправляя выстиранные простыни в шкуры. Хлопок было гораздо легче чистить, чем мех. Тиеро сразу же отправился на кухню и принялся отмерять сушеные травы и кору, а Саланка принесла еще воды из крытого колодца у подножия дерева. Она снова наполнила котелок, а также фляги и чайник. Никто не хотел далеко идти сразу после сна. И действительно, в большинстве ночей они просто падали от усталости после нескольких задыхающихся мгновений бодрствования, едва успев выпить чай, который приготовила Рея.

Застелив кровати, Рея проверила веревки, закрепленные в стенах. Затем она еще раз подмела пол, проверяя, нет ли там чего-нибудь острого, обо что они могли бы порезаться.

Время теперь текло слишком быстро. Воздух приобрел резкий привкус. Так много нужно сделать.

Тиеро взял горсть сушеных трав и коры, высушил, а затем промыл водой. Саланка взяла свой заварник. Пока она пила, ему пришлось лечь. Он метался по шкуре, его длинные ноги били по занавеске, когда он поднимался, и озирался по сторонам, словно что-то услышал. Его глаза стали белесыми, а дыхание — неглубоким и учащенным.

Рея присела рядом с ним, между его кроватью и кроватью Саланки.

— Там ничего нет, — сказала она самым успокаивающим тоном, на какой только была способна.

Он каждый раз кивал, а потом падал обратно. На его горле пульсировала жилка.

— Вам следует связать меня сейчас, — сказал он в третий раз. — Возможно, мне понадобится больше времени.

Эта часть никогда не становилась легче. Мягкие веревки были предназначены для того, чтобы они не причинили себе вреда. Тиеро попросил об этом после того, как случайно ударил Рею, подбив ей глаз и порезав щеку одним из своих отросших когтей. Будь его воля, они были бы связаны так туго, что он потерял бы кровообращение. Она поправила их и попыталась успокоить его, но ужас ожидания уже грыз его разум.

Саланка ненавидела, когда ее связывали. Она утверждала, что от этого кошмары становятся еще хуже. До сих пор в этом не было необходимости. Рея молилась, чтобы этого не случилось.

Подняв подбородок, Саланка села на кровать. Колени она прижала к груди, юбка была плотно подоткнута.

— Все будет хорошо, Тиеро, — твердо сказала она. — Мы оба сильны, а Рея права. Мы выживем. Мы сильные.

Рея протянула руку к округлому плечу Саланки.

— Ты тоже.

Саланка сжала губы так сильно, что их почти не было видно.

В комнате появился пурпурный туман. Ничто из того, что они когда-либо делали и куда бы ни отправлялись, не могло помешать этим лиловым облакам искать их.

Саланка сжала челюсти, сжала руки в кулаки и ударила ими по поддону. Затем она вытянулась.

Фиолетовый туман закружился по комнате, сворачиваясь и расширяясь, словно что-то заставляло его расти. Что-то, чего они так и не смогли разгадать, хотя перепробовали все, что только можно было придумать.

Рея затаила дыхание, положив руки на плечи каждого из них. Это было не то же самое, что жить в кошмарах, но в ближайшие час или три, или сколько бы ни длились эти мучения, она должна была следить за тем, чтобы ни Тиеро, ни Саланка не причинили себе вреда.

Туман поднимался все выше и выше, а затем расступался, его цвет был обманчиво красив. В течение двух ударов сердца он висел в воздухе, словно крылья. Затем он сорвался вниз и хлынул в дыхательные пути Тиеро и Саланки.

Оба застыли на месте, их глаза на мгновение широко раскрылись, а затем они обмякли.

Что последовало за этим в их сознании, она не знала. Ни один из них не рассказывал о своих снах в подробностях. Только то, что они были ужасными.

Где-то вдалеке воздух пронзил крик.

В обычной ситуации это бы встревожило Рею. Теперь же это было просто частью ночи.

Тиеро вздрогнул. Его пальцы плотно сжались в ладони, а тело напряглось.

Саланка дернулась, и из ее уст вырвался резкий стон, иногда сопровождаемый вздохом.

Рея по-прежнему стояла на коленях между ними, положив руку на грудь или на руки обоих. По мере того, как проходила ночь, интенсивность то нарастала, то спадала. Она молилась о том, чтобы эта ночь была такой, когда кошмары были быстрыми и легкими.

Но теперь у нее появилось больше вопросов. Глубокие вопросы.

Была ли это магия нага, которая мучила ее семью?

Цикори — если он был настоящим — сказал, что борется. У него тоже начались спазмы. То, как напряглись мышцы в его горле, напомнило ей состояние Тиеро. Не только боль, но и страх.

Слезы навернулись на глаза и покатились по щекам.

Чаще всего по ночам она успокаивала себя тем, что пела маленькие песенки, которые они слышали и напевали в детстве. Но сегодня она боролась. Ни одна ночь не была легкой. Но эта была почти невыносимой.

Она раскачивалась взад-вперед, пытаясь прошептать слова утешения и скоротать время, одновременно оберегая их от причинения вреда друг другу или самим себе. Колыбельная, которую она выдавила из себя больше часа назад, была так недостаточна.

Что, если от этого нет лекарства? Что, если эта чума просто забрала всех, кто обладает способностью видеть за пределами физического мира или связываться с ним? Всех Нейебов с их чтением мыслей, всех Тиабло с их иллюзиями, всех Махат с их видениями будущего, всех Беалорнов с их звериным языком.

Она даже не могла представить себе мир, где есть только люди, оборотни, целители, отравители и элементали.

И кто сказал, что это прекратится?

Сколько еще времени пройдет, прежде чем все они тоже сойдут с ума?

Особенно если ей удастся создать кого-то вроде Цикори, используя только свои мысли.

Неужели измученный мужчина с потрясающими зелеными глазами — лучшая надежда, которую мог придумать ее разум?

Но разве она могла представить себе нага? Не то чтобы наги были важной частью ее детства. Она слышала несколько историй. Особенно о Разделенных мирах. О тех, что недоступны Туэ-Ра. О тех, где могут существовать люди, существа и сущности, которые еще не готовы к взаимодействию с ними.

Но она никогда не боялась их до глубины души. Не больше, чем любого другого монстра.

Единственное, чего она действительно боялась, — это остаться одной, и то потому, что это было гораздо более вероятно.

Саланка тихонько вскрикнула. Ее лицо исказилось, руки взлетели вверх, чтобы закрыть рот. Ногти начали впиваться в кожу. На лбу выступили бисеринки пота.

Осторожно Рея отдернула руки.

— Это пройдет, Саланка. Это пройдет.

Ее сестра была умна и напугана. Они все были напуганы. Они должны были найти решение этой проблемы. Несмотря на то, что челюсть болела, а тело сковывало, она не могла заставить себя даже немного рассердиться на Саланку. А стоило бы. Особенно учитывая риск.