– Его нужно внести в протокол уже завтра?

– Да.

– Хорошо, судья Ричардсон.

– Отлично, – разворачивается и быстро уходит по коридору.

Возвращаюсь за свое рабочее место и по привычке сразу проверяю мобильный на случай звонка от мамы или еще кого-нибудь, кому я задолжала деньги. К моему облегчению пропущенных звонков и сообщений нет, а значит, пока можно выдохнуть.

Открываю свой ежедневник и вношу в него пометки по уже сделанным делам и тому, что нужно сделать. Я привыкла упорядочивать свой рабочий процесс и записи очень в этом помогают.

На самом деле работа судебным клерком – это не то, о чем я когда-то мечтала, заканчивая юридический колледж при университете Лойолы в Новом Орлеане по специальности международное право. Я всегда хотела путешествовать и познавать мир в его разнообразии. Решать сложные правовые задачи. И через год после окончания обучения даже смогла устроиться в успешную адвокатскую контору, заправляемую двумя известными в штате Луизиана братьями Стивенсами. Я проработала у них почти пять лет и едва не стала полноценным партнером, собираясь выкупить долю акций, пока моя жизнь не приняла непредсказуемый поворот. И об этом периоде жизни я хотела бы забыть. Но прошло уже больше трех с половиной лет, а я до сих пор разгребаю последствия.

Отключаюсь от своих мыслей и с головой ухожу в работу на ближайшие три часа. Отвлекаюсь только когда стрелка настенных часов показывает уже пятнадцать минут десятого, а это значит, что я уже опаздываю на дополнительную смену.

Аккуратно раскладываю все документы по папкам и выключаю рабочий компьютер. Поднимаюсь со стула и, видимо, делаю это слишком резко, почувствовав сильное головокружение от которого чуть не заваливаюсь на пол, но успеваю облокотиться о крышку стола.

– Фух… – выдыхаю, приложив руку ко лбу.

Вспоминаю, что за день не съела и крошки. Во мне только три чашки крепкого кофе, которые и так не сделали меня бодрее. По-хорошему я бы сейчас с удовольствием съела сочный мясной стейк, а потом завалилась на кровать и уснула без задних ног. Но мне нужно работать еще как минимум до полуночи. Поэтому придется взять всю волю в кулак и сделать свои обязанности, за которые мне доплачивают.

Спускаюсь на первый этаж и открываю своим электронным ключом комнату с инвентарем для уборки и шкафчиками для персонала.

За дверцей одного из них заканчивается переодеваться другая уборщица. Единственная, с кем я поддерживаю общение. Другие же всегда смотрят на меня будто на пугало, не понимая, что я здесь вообще делаю. Еще в юности многие пророчили мне модельную карьеру с моей худобой, длинными ногами и запоминающимися чертами лица, но я с детства много читала, уже со школы зная, что хочу стать юристом. С моей внешностью людям сложно поверить, что я не брезгую делать сложную работу, но жизнь вынудит и не к такому.

– А это ты, Наоми? Здравствуй. Тоже опаздываешь, как и я? – Сара кидает на меня короткий взгляд. Женщина немногим старше моей мамы и тоже уже вышла на пенсию, а здесь просто подрабатывает по вечерам.

– Здравствуйте, Сара. Да. Немного заработалась.

– А у меня дочка пришла поздно за внуком. Какие-то проблемы на работе, вот мне и пришлось немного задержаться. Надеюсь нам за это ничего не будет.

– Я тоже надеюсь.

– Ну легкой работы, милая. Я побежала.

– И вам.

Быстро переодеваюсь в темно-серый комбинезон и завязываю светлые волосы в небрежный пучок. Выкатываю одну из специальных тележек со шваброй и контейнером для воды, а также дополнительными отделениями с разными моющими средствами.

Как всегда, сначала иду к стойке охраны, где дежурит один из сменных охранников, имеющий список фамилий уборщиц и этажей, которые они должны сегодня убирать.

– Добрый вечер, мистер Дэвис, – приветствую приятного седовласого мужчину шестидесяти семи лет, работающего здесь уже почти двадцать лет.

– Добрый-добрый, голубка, – обращается ко мне с теплой улыбкой, назвав привычным прозвищем, которое я получила от него, как только устроилась сюда почти два года назад. – Хочешь узнать, какой тебе этаж сегодня выпал? – берет в руки папку.

– Да. Хотелось бы, – улыбаюсь в ответ. Мистер Дэвис всегда очень добр ко мне и относится как-то по-отечески.

– Хм…третий.

– Ох…опять этаж с залами заседаний и кабинетами для присяжных, – плечи сразу опускаются. Кажется, еще чуть-чуть, и я завою волком.

– Ну ты у нас самая добросовестная, и руководство решило ставить тебя на сложные этажи.

– Моя добросовестность меня погубит, – обреченно вздыхаю.

– Знаешь, голубка. Вот я каждый раз смотрю на тебя и думаю, как у такой красивой, доброй и умной молодой женщины нет мужчины, который мог бы позаботиться о ней. Ты же всю свою молодость и энергию растрачиваешь на эту проклятую работу, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью.

– Лучше я уже как-нибудь сама, мистер Дэвис. Однажды я уже доверилась мужчине и вот что из этого вышло, – указываю на свой «стильный» наряд. – Да и какая уж там молодость в тридцать два года.

– Еще какая. Ты только посмотри на себя. Тебе же и двадцати пяти не дашь.

– Вы слишком добры ко мне.

– Я говорю так, как вижу, голубка. И, честно говоря, я подумывал познакомить тебя со своим младшим сыном. У него свой небольшой бизнес. Недавно он купил квартиру в центре города. Я могу гарантировать, что он очень хороший и порядочный человек.

– Спасибо вам за заботу, мистер Дэвис. Но мне сейчас совсем не до знакомств. У меня слишком много проблем.

– Я не буду тебя заставлять, Наоми. Но ты все-таки подумай.

– Нечего здесь думать. Я лучше пойду работать.

– Легкой тебе работы, дочка.

– Спасибо.

Поднимаюсь на третий этаж и сразу принимаюсь за работу. Успев убрать три помещения из пяти, присаживаюсь на скамью для присяжных, чтобы немного передохнуть. Опускаю взгляд на свои руки, рассматривая два сломанных ногтя и появившиеся мозоли на ладонях. Маникюр безнадежно испорчен, и даже перчатки не помогли. Внутри разрастается ком из негодования, и неконтролируемая злость так и рвется наружу. Хочется прокричать от отчаяния. Я чувствую себя разбитой. Иногда, мне кажется, еще немного, и я просто сломаюсь. Но я не могу себе этого позволить. Просто не имею права.

Делаю несколько глотков воды из бутылки и снова принимаюсь за работу. Заканчиваю позже обычного и выхожу на улицу, где только что прошел дождь. К счастью, еще август и тепло пока не отступает.

Последний автобус уже ушел и мне приходится, скрипя зубами словить проезжающее такси, понимая, что сэкономить сегодня не получится. Мой кошелек уже давно трещит по швам. Иногда я подумываю устроиться на третью работу в ночное время. Вот только боюсь, что так меня надолго точно не хватит.

Приезжаю домой и поднимаюсь на свой этаж. Уже выходя из лифта, замечаю лежащий под входной дверью конверт и непроизвольно вся сжимаюсь. Поднимаю конверт дрожащей рукой и открываю. На глаза наворачиваются слезы, когда я вижу уведомление об увеличении стоимости аренды квартиры со следующего месяца. Я и так уже задолжала за два прошлых месяца и боюсь, что скоро меня вообще могут выселить отсюда. Не вижу другого выхода, как попросить повышения в моем жаловании у судьи Ричардсона. Я до последнего оттягивала этот момент, но проблемы наваливаются на меня как снежный ком.

Вхожу в пустую квартиру и кидаю сумку с конвертом на комод. Снимаю узкие туфли с гудящих ног и выдыхаю с облегчением. Сразу иду в ванну, чтобы принять душ и смыть с себя всю пыль и грязь, накопившуюся за рабочий день. Подставляю лицо к горячим струям и чувствую, как постепенно тело расслабляется. Тщательно намыливаюсь и тру мочалкой свое истощенное тело. За последние несколько месяцев я стала похожа на ходячий скелет, и даже лучшая подруга Беатрис при последней встрече сказала, что моя худоба стала нездоровой. Но она просто не знает, что чаще всего мне просто нечего есть. Беатрис не все знает о моем печальном положении. Я не хотела, чтобы она переживала за меня, и не говорила, насколько успела погрязнуть в долгах. Она знает только о моем неподъемном кредите и даже предлагала свою помощь, от которой я категорично отказалась. Но обо всем остальном я решила умолчать. Ей хватает своих проблем с последней изданной книгой, которую критики назвали провальной и конфликтом с литературным агентом на этой почве.