— Ты меня выбрал? Ты, — тыкаю пальцев в сторону мужчины. — Меня выбрал? А, как же Ариэлла? Или уже забыл, как клялся «ей» в любви? Однако, быстро ты меняешь подружек, Гретосс, — с ядом выплёвываю, разбивая зеркало и, хватая первый осколок, разрезаю ладонь, наблюдая, как кожа расходится в стороны, течёт алая кровь, а затем…
Всё быстро начинает срастаться. А странно то, что я даже мимолётной боли не ощутила.
— Я не в том состоянии, Лилит, чтобы обсуждать что-либо.
Звучит…жутковато.
Поворачиваю голову, намериваясь бросить что-то очередное едкое, но замираю.
Гретосс тяжело дышит, вены на всём теле отчётливо выпирают, в глазах словно сама тьма поселилась, рот приоткрыт, и удлинившиеся клыки видно более чем. Тут же делаю глубокий вдох, и по лёгким бьёт запах…звериного возбуждения. Запоздало, но доходит…
— У тебя гон, — обречённо выдыхаю.
Сразу становится понятна реакция и моего тела.
Учитывая нашу истинность, а теперь ещё и наличие метки, я просто не могу не чувствовать состояние того, с кем меня по глупости соединили Боги. Я не дура, про истинность многое вычитала, и знала, «как» реагируют самки на гон своих самцов. Это словно вирус, передающийся воздушно-капельным путём. С ума сходит Марек, а затрагивает и меня. И становятся понятны усмешки Леванта, почему он оставил нас одних, как полагаю, его и в доме нет.
— Чёрт! — судорожно выдыхаю, бросая взгляд на небольшую щель между Гретосс и проёмом двери.
Даже пытаться бессмысленно, не смогу проскочить. Конечно, можно применить и силу, но я сейчас находилась в том состоянии, когда мысли куда-то уплывали, а возбуждение тела отодвигало мозг далеко в тёмный ящик.
— Даже не думай сбегать, — угрожающе рыкнул, надвигаясь на меня.
Ощущение, словно лев загоняет мышь в угол.
— Я позволю тебе поиграть в добычу хищника, но припасём ролевые игры на потом, — закончил, хватая меня за плечи и резко дёргая на себя.
Судорожно сделала вдох, напряжённо и всё равно со злостью вглядываясь в золотые глаза. Хотела ударить коленкой, но Гретосс её перехватил, а после легко подхватил меня одной рукой, отчего мне пришлось обхватить ногами крепкий стан, чтобы не упасть.
— Твоё сопротивление возбуждает, ведьма, — рокочет на ухо, обжигая дыханием шею, а после…
После целует метку, и у меня закатываются в экстазе глаза, а голова откидывается назад. Весь мир по щелчку словно суживается до одного оборотня, только успеваю впиться пальцами в литые плечи.
Как-то быстро мы вновь оказываемся в спальне. Марек опрокидывает меня на кровать, быстро разрывает одежду, избавляется от своих джинс, а после дёргает меня на себя, переворачивая на живот, и за бёдра дёргает чуть вверх, вынуждая приподнять попу. Нарочито медленно, играючи, оглаживает ягодицы, а мне уже эта лёгкая ласка бьёт по нервам, вынуждая вздрогнуть и, зашипев, вцепиться зубами в покрывало. Вдруг волк целует сначала одну ягодицу, затем вторую, тут же прикусывая, словно помечая территорию, а когда его язык облизывает нежные складки моего естества, обводя клитор по окружности…
— Ах…! — протяжно стону, упираясь лбом в шёлк покрывала.
Шершавый язык бьёт по стенкам влагалища, делаю судорожный вздох, успевая вновь закусить покрывало. Вместо стонов, глухое мычание, а каждая манипуляция наглого волчары заставляет вздрагивать всем телом и ненавидеть себя. Только непреодолимое желание туманит мозг, вымещая ненависть далеко за забор. И в какой-то момент не понимаю: то ли схожу с ума от действий Альфы, то ли от разрывающих противоречивых эмоций и мыслей.
Вдруг получаю передышку, так как более не ощущаю волка поблизости. Кладу голову набок, прислоняясь щекой к холодному шёлку, приоткрываю глаза, но тут же вновь закрываю. И…
Ягодицы обжигают две крупные ладони, чуть приподнимая, открывая меня больше для Марека, и…
Мой громкий стон, кажется, раздаётся на весь дом, стоит мужчине вогнать огромный член до основания, тут же сделав пару коротких движений. Звериное рычание возбуждает ещё больше, и я уже готова сорваться на крик от непрерывающихся движений. Меня словно разрывает изнутри от накатывающего экстаза. Хватаю ртом воздух, и тут же выдыхаю вместе со стоном.
Гретосс обхватывает ладонью за шею, вторую кладя на живот, а затем дёргает резко на себя, отчего впечатываюсь спиной в разгорячённую каменную грудь. Дико, безумно, Альфа жадно целует кожу плеча, ключиц, шеи, словно хочет сожрать. Когда же ощущаю прикосновение к метке, меня накрывает волной оргазма, и я превращаюсь в желе в мужском захвате.
Один. Два. Три…
Кажется, фейерверки не перестают взрываться перед глазами, обжигая всё тело новыми и новыми волнами сумасшедшего удовлетворения. Я словно растворяюсь, познавая высшее блаженство.
— Ррррррахг…, - как-то странно рычит мужчина, впиваясь пальцами в мой живот.
Горячая струя семени бьёт по стенкам влагалища, вынуждая вновь содрогнуться.
Гретосс падает на кровать, утягивая меня за собой, но не даёт и минуты передышки, разворачивая на бок, приподнимая ногу и вновь вгоняя член на всю глубину. И, кажется, эта пытка не прекращается. Вскоре и вовсе перестаю улавливать связь с реальностью.
Альфа только меняет позы, всё стараясь поцеловать метку или укусить, словно напоминая себе, мне и всему миру, что мы отныне связаны навсегда. В какой-то момент, получив минутную передышку, удивляюсь своей выносливости. Раньше мы в таком ритме и так долго сексом с Гретосс не занимались, да я впервые с гоном оборотня сталкиваюсь. Слышала от Евы, что это обычно длится дня три, у кого-то пять, и, если слова подруги правда, то не представляю, как буду себя чувствовать после такого…марафона.
На небе появляются первые звёзды, когда Марек помогает мне облачиться в длинный шёлковый халат, а после подхватывает на руки, унося на кухню.
Пока сижу на барном стуле, подперев голову рукой, из-под ресниц рассматриваю обнажённую мужскую спину с литыми мышцами и извилистыми линиями чёрной татуировки. Сразу вспоминаю смысл рисунка, криво улыбаясь. Гретосс же продолжает уверенно перемещаться по комнате, готовя нам поздний ужин. В одних боксёрах он смотрится чертовски сексуально, и это грех не признать.
— Я убью Ариэллу, — спустя время уверенно выдыхаю, отчего волк останавливается.
Только вижу, как мужская спина напрягается, а голова невольно дёргается. Видимо, он хотел развернуться, но в последний момент передумал.
— Местью ничего не исправишь, — слышится напряжённое.
И вот оно!
Вновь на глаза падает красная пелена, и хочется придушить Марека. Даже обхватываю пальцами рукоять ножа, лежащего поблизости.
— Защищаешь бывшую подружку? — с ядом спрашиваю, откидываясь на миниатюрную спинку барного кресла.
— Ревнуешь? — в тон мне спрашивает, оборачиваясь полубоком.
Серебристые глаза пронзают вызовом, но чувствую себя уверенно, ведь Гретосс не знает самого…главного.
— Я должна тебя любить, Марек, чтобы ревновать. А в данный момент мне хочется тебя зарезать этим ножом, — для наглядности машу холодным оружием на уровне лица, «мило» улыбаясь.
Волк нагло ухмыляется, разворачиваясь ко мне всем корпусом, прислоняясь своей шикарной задницей к кухонной столешнице, а руками упираясь в стол по бокам от себя. Слишком самоуверенная поза.
— Это весьма сильные чувства, Лилит. Совсем скоро ты признаешь целиком и полностью нашу связь, свои истинные чувства ко мне, и обо всём здесь сказанном забудешь.
Сжав рукоять ножа, что есть сил, готова была метнуть в свою цель, но…
Нож оказался отложен в сторону, а я взяла себя в руки, понимая, что есть иной способ «задеть» волка. Возможно, что-то…неправильное отразилось в моей реакции, так как Гретосс едва заметно сконцентрировался, словно каменея.
— Хочешь расскажу то, что знаю я, но не ведомо тебе? — лениво протянула, вновь подпирая голову рукой.
— Собираешься поделиться со мной своими тайнами, Лилит?
— Можно и так сказать, — пожала плечом, даже не собираясь слушать дальнейшую речь волка. — Ева успела мне про многих рассказать, в том числе о том, как её, ещё будучи подростком, спасла Виталина. Девушку ранил охотник заражённым магией клинком, но мой братец спас волчицу, всего лишь клинок сломав, тем самым и заклинание потеряло свою силу. Ещё мне поведали, что охотники убили много волков, истребляя целые семьи. Твои родители тоже пали от их рук. Но думаю, ты и сам прекрасно знаешь, что в одиночку охотники не могли совершать свои грязные злодеяния. Когда Ева спасла Луциана, она решила, что именно та самая ведьма приложила руку к уничтожению твоего вида, вот только, «та» была лишь…ученицей более опытного мастера.
