Моя дикая улыбка становится шире.

— Ты попробуешь мой новый продукт, убедишься, что он готов к продаже, — я вытаскиваю из внутреннего кармана маленький пакетик, показывая таблетки в форме черепа, и протягиваю ему.

— Прямо сейчас? — спрашивает он, капля пота стекает по его виску под тусклым светом переулка. Его руки дрожат, когда он открывает пакетик, кладет необычную таблетку на язык и проглатывает ее всухую.

Я резко хватаю его за лицо и проверяю, проглотил ли он.

Затем наклоняюсь, чтобы со смешком сказать правду: — Никто не связывается с семьей Петровых. Ты убил одного из моих людей, чтобы получить то, что хотел. Ты расскажешь мне все, что я хочу знать.

Я добавил в таблетку большую дозу седативного средства, поэтому он скоро будет без сознания. И улыбаюсь, как Чеширский кот, когда он понимает, что происходит.

Его глаза расширяются от паники, он пытается оттолкнуть меня и засунуть пальцы в горло, чтобы вызвать рвоту. Я прижимаю его к стене предплечьем, пока он сопротивляется. Быстрее, чем ожидал, он слабеет и обмякает.

Я жду, пока черный фургон затормозит у входа в переулок, пара моих самых доверенных людей выпрыгивают и затаскивают Дмитрия внутрь. Я получу ответы на свои вопросы и выброшу его тело. Полиция, которую держу в кармане, обвинит другого дилера, если его найдут.

Но мне станет легче, если я разрежу его на куски и отправлю остальным членам семьи. Они поймут послание.

Со вздохом я отряхиваю несуществующую пыль со своего пиджака, пока мужчины закрывают двери машины.

Глубоко вздохнув, возвращаюсь внутрь, с любопытством желая узнать, что это за танцовщицы, на которых он пришел посмотреть. Поэтому, минуя бар, веду себя так, как будто мне здесь место, проходя в закулисную зону.

Именно тогда слышу шепот за боковой дверью у сцены. Место, где мне не следовало бы находиться, но я все же подхожу к двери. Не могу удержаться и слегка приоткрываю ее. Заглядывая в щель, я вижу красивую женщину с темными волосами, собранными в пучок, одетую в балетный костюм, которая растягивается у хореографического станка.

Я подхожу ближе, прижимая руку к двери, наклоняюсь вперед. Дверь слегка скрипит под моим весом, но мне все равно, мои глаза жадно скользят по ее телу. Может быть, я задержусь.

Она оборачивается и ахает, заметив меня. Я многозначительно приподнимаю бровь. Ее глаза расширяются, она подбегает и захлопывает дверь у меня перед носом.

Дерзкая.

Именно то, что мне и нравится.

Облизываю губы.

Я заполучу ее.

Все, что мне нужно, — это немного времени, чтобы заставить ее также захотеть меня. Я поворачиваюсь и вскоре возвращаюсь на свое место в зале, устраиваясь поудобнее.

Свет гаснет, занавес открывается, музыка начинает играть, и вот она.

Я откидываюсь назад и наслаждаюсь представлением. Ее гибкое, стройное тело изгибается в позах, которые, как мне казалось, невозможны. В брюках становится тесно, и член давит на молнию.

Черт, мне нужно узнать, кто она такая.

Я стараюсь забыть мужчину у двери гримерки, пока плавно скольжу за сценой. Взглянув из-за кулис на зал, не нахожу своего сводного брата Дмитрия. Он обещал, что придет. Я бы не стала отправлять ему билет, если бы знала, что он не явится.

Убеждаю себя, что у него возникли неотложные дела и он не смог написать мне, потому что я не настолько глупа, чтобы не понимать, что он иногда работает с плохими людьми. На одну из самых жестоких семей, о которых я слышала, но, к счастью, никогда не видела.

Десять лет назад все было плохо. Я тогда была молода и не до конца понимала, что происходит. Моя мама держала меня подальше, и я больше никогда не видела отца. Единственное, что слышала, это то, что он был вовлечен в семейную вражду. Думаю, он погиб. Дмитрий нашел меня несколько лет назад. Я поняла, что он связан с плохими людьми, когда за мной начали следовать телохранители. Я жаловалась. Ему это не нравилось. Теперь я почти все свое время провожу на тренировках. Балет — это моя жизнь. Ничего со мной не случалось, Дмитрий становился менее параноидальным и в конце концов отменил охрану, но узнал мой распорядок дня. Он не меняется уже много лет.

Мужчина, наблюдавший за мной у двери, заставил меня почувствовать себя неуютно; он был похож на хищника, готового к прыжку. Тени на линии его подбородка и почти скрытая ухмылка заставили мое сердце забиться немного быстрее. Прошло много времени с тех пор, как меня влекло к мужчине, поскольку я обычно избегаю их во время подготовки к шоу, но он появился из ниоткуда.

Манеры подсказали мне извиниться и аккуратно закрыть дверь, но я не смогла. Это был напряженный момент. Он стал бы отвлекающим фактором, а мне нужно было убрать его с глаз.

Мне нужно сосредоточиться. Следующий танец скоро, и я не могу провалиться. Я тренировалась по несколько часов ежедневно, чтобы стать прима-балериной. Я в своей лучшей форме, и если скоро не займу это место, то никогда не стану примой. Это была моя единственная мечта с тех пор, как я решила, что быть на сцене, под светом софитов, двигая телом, чтобы рассказать историю, — это мое призвание.

К счастью, другие танцоры не замечают моей дрожи, когда стою за кулисами, ожидая нашего следующего выхода.

— Ты справишься, — шепчет Дэмиен.

Сосредоточься. Свет, музыка, настало время для шоу. Глубокие вдохи, вспоминаю свою мечту и позволяю телу двигаться.

Пока танцую, меня охватывает спокойствие, и я остаюсь в моменте, к которому готовилась. На меня смотрят многие, но я к этому привыкла.

Однако не могу не почувствовать новый взгляд, устремленный только на меня. Взгляд, который разжигает огонь в моих жилах, и мне не неприятно. Я отбрасываю эти мысли по мере приближения крещендо, движения легко проходят сквозь меня.

Каждый пируэт — совершенный. Маленькие прыжки по сцене, пока я не достигаю своего партнера, Дэмиена, который поднимает меня. Я дышу и молюсь, чтобы пропуск пищи за день сделал меня немного легче. Его руки дрожат под моим весом, и тогда я понимаю, что одного дня было недостаточно. Мне нужно сбросить еще несколько фунтов.

После нескольких часов танцев и того, как мы переоделись, чтобы уйти, Дэмиен подходит ко мне, проводя рукой по своим влажным от пота светлым волосам, и я задерживаю дыхание. Мне не нужно, чтобы он упоминал о трудностях нашего подъема.

— Ты в порядке? — спрашивает он. — Ты казалась немного напряженной сегодня вечером.

Вздох облегчения вырывается из моей груди; он не упомянул об этом.

Выдавив улыбку, лгу: — Я в порядке, — не желая думать, что Клаудия, наш тренер, накажет меня. В ее выступлениях нет ничего, кроме совершенства. И сегодня вечером я была неаккуратной. Рассеянной.

Он прижимает руку к моей пояснице, когда мы выходим из дверей.

— Пойдешь со мной выпить? — предлагает он, приподнимая бровь с милой улыбкой, на которую клюнуло бы большинство девушек.

— Ты же знаешь, я не пью во время недели выступлений.

— По одному стаканчику, чтобы расслабиться? — настаивает он, обнажая еще одну очаровательную улыбку, ту, которую он всегда дарит мне, когда просит провести время вместе.

Я вздыхаю, понимая, что, возможно, мне действительно нужно немного выпить, чтобы разобраться в своих чувствах и в том, что собираюсь сделать, чтобы остановить свои эмоции, разъедающие меня изнутри. Моя мама заставила меня заняться балетом, когда мне было семь, чтобы я могла научиться контролировать свои эмоции. Она не хотела, чтобы у меня появилась склонность к насилию, как у отца, но это все еще внутри меня. Глубоко внутри. Я просто научилась лучше скрывать.

— Куда ты думал пойти? — спрашиваю, наконец сдаваясь, хотя долго убеждать меня не потребовалось. По крайней мере, это не еда.

Он ухмыляется: — В бар отеля. Нам не придется полагаться на такси, и мы можем оставаться здесь столько, сколько захотим на случай, если ты передумаешь.