Мы вернулись в игровую комнату, и я приглушаю свет, зная, что ей так комфортнее; это почти романтично. Внутренне я качаю головой. Нет. Не стоит об этом думать.

Амайя повинуется и стягивает бретельки платья с плеч, позволяя мягкому шелку ниспадать по ее идеальному телу. Она цепляет пальцами трусики и легко снимает их.

— Ляг на спину и раздвинь ноги для меня.

Она делает несколько шагов назад, пока ее колени не упираются в матрас, и она падает на спину, затем начинает двигаться дальше, но останавливается. Ее туфли все еще на ней.

Она тянется к ремешкам, но я поднимаю руку.

— Оставь их.

Амайя кивает и молчит, продолжая покачиваться на подушках. Она раздвигает ноги, предлагая мне свою киску, как сладкий десерт, который я слишком скоро проглочу. Низкое рычание вырывается из моего горла. Сверкающее возбуждение манит меня, заставляя захотеть трахнуть ее, пока кровать не сломается.

Я подкрадываюсь к ней, вытаскивая распорную планку, которая спрятана на самом видном месте на столбике кровати. Пристегиваю ее лодыжки к планке, затем перехожу к запястьям. Снова привязываю ее к изголовью. Она пытается пошевелиться, но не может, краткая борьба посылает импульс к моему члену. Я снимаю галстук и пропускаю его сквозь пальцы.

— Не завязывай мне глаза. Я хочу тебя видеть, — она кусает губу, ожидая моего ответа.

Я поднимаю бровь. Обычно все идет по-моему. Но делаю, как она просит, и вешаю галстук на стул, вместе с остальной одеждой. Ее глаза жадно следят за моим телом, и, наконец, взгляд останавливается на моем члене.

Я хватаюсь за основание и провожу рукой вверх по себе, постанывая и представляя, что это она прикасается ко мне.

Провожу по кончику, собирая капельку предэякулята. Затем вытираю о ее губы. Она высовывает язык, пробуя меня на вкус.

— Я собираюсь трахнуть твое лицо, — говорю ей, предупреждая о том, что должно произойти.

— Но ты связал меня?

Я ухмыляюсь и оседлаю ее грудь, направляя свой член к ее рту. Она смачивает губы и открывает их для меня. Одной рукой опираясь о стену, а другой удерживая голову в удобном положении, я глубоко вхожу в ее горло.

Она стонет, и вибрация губ толкает меня вперед, желая большего. Я толкаюсь сильнее, чувствуя заднюю стенку горла. Ее глаза наполняются слезами, которые стекают по щекам, размазывая оставшийся макияж.

— Мне нравится видеть, как ты вот так плачешь, с моим членом во рту, — издаю сдавленные звуки, задевая заднюю стенку горла. — Это чертовски потрясающе.

Мои яйца сжимаются. Притягивая ее голову ближе, я уверен, что в этот момент она не может дышать. Но я жестко кончаю ей в горло и не вырываюсь, пока она не проглотит все до последней капли. Она жадно берет все это, и я выскальзываю, мой член размягчается.

— Ты в порядке? — спрашиваю, когда она делает глубокий вдох. Большим пальцем вытираю скатившиеся слезы и приподнимаю бровь, когда она не отвечает.

Но она кивает; у нее перехватывает дыхание.

— Ты так хорошо справилась, — хвалю ее. Она слегка улыбается, как каждый раз, когда это делаю. Не уверен, замечает она или нет, но мне нравится. — Ты моя хорошая девочка, поняла?

— Да, сэр, — говорит она, задыхаясь.

Она натягивает ремни, и я качаю головой, цокая: — Я с тобой еще не закончил.

Ухмыляюсь и хватаю ошейник и дополнительные ремни.

Ее глаза расширяются. Я не могу сказать, от паники или от любопытства.

Застегивая на шее ошейник, который купил специально для нее, я слежу за тем, чтобы он не был слишком тугим, а затем прикрепляю два отдельных ремешка к обручу у нее на шее. Я провожу рукой по ее телу, пока не достигаю перекладины между ее ног, и тяну вверх, ее колени упираются в плечи. Я использую ремни и привязываю к ним лодыжки, чтобы удержать ее на месте. Она вообще не может пошевелиться. Колени прижаты к груди, полностью разведены.

— Скажи стоп-слово, — говорю хрипло. Я не могу начать, пока не услышу.

— Красный, чтобы остановиться, — говорит она, закусывая губу.

— И?

Остаток вечера будет посвящен только ей. Я должен быть уверен, что она наслаждается каждой секундой, даже если ей нужно, чтобы я отступил.

— Желтый, чтобы притормозить? — предполагает она.

Я забираюсь между ее ног, уставившись вниз на самую совершенную киску, которую когда-либо видел.

— Хотел бы я, чтобы ты могла увидеть себя прямо сейчас. Я уже снова становлюсь твердым, — прижимаю свой член к ее бедру, чтобы она могла почувствовать правду в моих словах.

— Тогда трахни меня, — умоляет она, извиваясь.

Смеюсь и шлепаю ее по клитору: — Я трахну тебя, когда закончу есть, — она стонет, и я шлепаю ее снова. — Мне нравится, какой чувствительной ты становишься.

Наклоняясь, я провожу языком по клитору. Услышав, как она снова зовет меня по имени, я посасываю его и засовываю палец внутрь нее.

Я стону: — Ты, блядь, вся мокрая. Мой член у тебя во рту делает такое с тобой?

Вынимаю пальцы и вместо этого трахаю ее языком. Мой нос прижимается к ее чувствительному пучку нервов. Она начинает повторять мое имя, как мантру, пока, наконец, не вскрикивает и не кончает мне прямо на лицо.

Она всхлипывает, когда я отстраняюсь и наклоняюсь обратно. Дважды провожу членом по ее щели, затем вхожу. То, как она скована в этой позе, облегчает глубокое проникновение и делает трах более жестким.

Я медленно выхожу, наблюдая за тем, где мы соединяемся, и толкаюсь обратно. На этот раз сильнее. Я продолжаю трахать ее, изголовье кровати ударяется о стену в такт моим толчкам.

Оркестр наших стонов наполняет комнату, и, черт возьми, я еще не хочу кончать, но я так близко.

Нажимаю на ее клитор большим пальцем и кружу. Ее глаза закатываются, и киска сжимает мой член, когда на нее обрушивается очередной оргазм, и вскоре я присоединяюсь к ней, рыча от собственного освобождения.

Мы ничего не говорим и не делаем. Наше тяжелое дыхание — единственный звук в комнате. Я опираюсь на предплечье, чтобы не упасть на нее.

Мое тело все еще дрожит. В конце концов, я нахожу силы пошевелиться, когда вижу, что Амайя выглядит полностью прижатой подо мной. Но ее лицо сияет, и она улыбается, так что я понимаю, что ей не больно. Тепло разливается по моей груди под гулким стуком сердца.

Я медленно выхожу, протягиваю руку, отстегивая ремни, удерживающие колени Амайи к груди, и помогаю опустить ноги. Массирую каждую часть ее тела, к которой прикасаюсь. Щелкаю по кольцу ошейника, наслаждаясь тем, как он смотрится на ней, понимая, что хочу, чтобы она постоянно его носила.

Мы подходим друг другу. В ее голове хаос. Который позволяет мне контролировать и успокаивать ее.

Мои глаза встречаются с ее, и я не могу не заметить в них обжигающее желание.

— Ты моя, — рычу я. Она кивает, и я целую ее в губы. — Я собираюсь набрать нам ванну.

Потом оставляю ее на кровати.

Я смотрю, как вода наполняет большую ванну.

Это была гордость. Именно это я чувствовал раньше. Ничего больше. Я не должен слишком много думать об этом.

Обыскиваю ванную в поисках чего-нибудь для нее, затем наливаю немного пены, чтобы помочь Амайе расслабиться.

Пока ванна все еще наполняется, я возвращаюсь к кровати, расстегиваю остальные ремни и поднимаю ее на руки.

Она прищуривается, когда мы входим, яркий свет на мгновение ослепляет. Я сажаю ее на стойку и приглушаю свет. Протягиваю руку, жду, пока она ее возьмет. Мягко я веду к ванне вместе со мной, и она прислоняется ко мне, когда мы ложимся назад, напевая, погружаясь все глубже.

— Это мило, — бормочет она, и в ее голосе слышится удовлетворение.

Я целую ее плечо и мурлычу, касаясь кожи. Мои руки разминают мышцы верхней части спины, зная, что ей это нужно. Затем поворачиваю ее, переключаясь на ноги, уделяя особое внимание, чтобы она не чувствовала завтра боли.

Она откидывается назад и закрывает глаза, я никогда не видел ее такой расслабленной рядом со мной. Обычно я просто принимаю душ со своими девушками, забочусь о них, чтобы они не испытывали эмоционального спада после подчинения. Но Амайя, она другая. Я хочу, чтобы этот момент навсегда остался в моей памяти. Только она, такая открытая рядом со мной. Это совершенно отличается от того, что было, когда мы впервые встретились.