Тамара миновала проходную, через которую народ валил на улицу, и посмотрела на толпу, заполнившую остановку. В автобус ей не влезть, и в следующий — тоже. Пока придет очередной автобус — замерзнет. Декабрь выдался холодным, ночами подмораживало, а Тамара после душа. В литейке, даже если ты всего лишь стерженщица, а не формовщик, без него не обойтись — к концу работы вспотеешь и покроешься грязью. Простудится… Но, если пройти сквозь лесопарк и выйти на улицу Козлова к остановке, то на автобусе, что идет в Серебрянку, можно доехать прямо к общежитию. Так многие поступают, вот только женщины боятся ходить сквозь лесопарк. Завелся здесь какой-то гад, хватает девушек, бьет их и насилует. На днях напал на девочку из их литейки и вволю покуражился над ней, скотина: избил и изнасиловал. Милиция его который месяц ищет, вот только поймать никак не получается. Вон, милицейский «уазик» стоит у остановки, наверное, привез наряд, который патрулирует в лесопарке. А это значит, что насильника в нем нет — когда здесь есть милиция, он не решается напасть. Можно не бояться. Она не знала, что лесопарк милиция не патрулирует уже который день — сотрудников забрали для других задач, а УАЗ на остановке выставлен для успокоения рабочих, чтобы те видели и думали: милиция не дремлет, охраняя их покой. К тому же в уголовном розыске решили: насильник работает на заводе. Так что пусть видит и трепещет.

Тамара перешла дорогу и углубилась в лесопарк. Натоптанная тропка петляла меж деревьев. Летом здесь вылезают корни из земли, об которые легко споткнуться, особенно ночью, когда плохо видно. Поэтому парк в обиходе называется «Корчи», хотя официальное название — «Имени 50-летия Великого Октября». В этом году декабрь принес большие снегопады, «корчи» засыпало, шагать по тропке было быстро и приятно. Поскрипывает снег под сапогами, легкий морозец обжигает щеки, но не холодно — ходьба разогревает.

…Темная фигура отделилась от ствола сосны, застывшей у тропинки, и преградила ей дорогу. От неожиданности девушка вскрикнула и замерла в испуге. Однако собралась и рассмотрела незнакомца. Полная луна, светившая на ясном небе, позволила заметить: он невысок и худощав, одежда темная, лицо закрыто лыжным шлемом. Из щели под коротким козырьком виднеются одни глаза.

— Куда спешишь, красавица? — хмыкнул незнакомец. — Побудь со мной немного.

— Отойдите! — нахмурилась Тамара. — Я закричу.

— Только попробуй, пискни, блядь! — он сделал быстрое движение рукой, и перед лицом Тамары возник клинок ножа, нацеленный ей прямо в глаз. Лунный свет блеснул на отполированном металле. — Глаз выколю и рожу распишу — родная мама не узнает. Понятно, сучка⁈ Но если будешь себя хорошо вести, не стану резать. Сейчас мы отойдем в сторонку, и ты там сделаешь, что прикажу. Тебе понравится, — он хохотнул.

«Насильник!» — поняла Тамара и неожиданно для себя самой что было силы двумя руками пихнула в грудь мерзавца. А силы было много — у стерженщиц тяжелая работа. Насильник отлетел назад и грохнулся навзничь. Тамара развернулась и побежала по тропинке обратно к походной.

— Стой, сука! — закричали за спиной. — Зарежу падлу!

Позади раздался топот. Он приближался, и Тамара наддала. Она летела изо всех сил, но топот приближался, Тамара впала в панику. Да этот гад ее убьет! Или изрежет ей лицо, как и грозился, сволочь. Боже, помоги!

И Бог помог, хотя, возможно, гад просто передумал гнаться. Топот стих. Тамаре показалось, что она услышала звук падающего тела — наверно, гад поскользнулся и упал. Но оборачиваться, чтоб убедиться в этом, она не стала. Страх гнал ее по лесопарку и вывел к улице, где находилась проходная. Она пересекла ее и подбежала к милицейскому «уазику», взялась за ручку двери, распахнула.

— Насильник! На меня! Напал! — выпалила в лица сидевшим там милиционерам.

— Где? — мгновенно среагировал ближний с погонами сержанта.

— Там! — Тамара вытянула руку к лесопарку.

— Веди! Покажешь.

Он выскочил из машины, а следом — и другой, без лычек на погонах. Трусцой они пересекли дорогу и углубились в лесопарк. Тамара поспешала впереди. Сейчас она нисколько не боялась. Вместо страха накатила злость. Сейчас они ему покажут! Милиция задержит гада, и его посадят. В тюрьме, как говорили ей, насильников не любят, над ними зэки издеваются. И правильно! Так им и надо!

…Тело на тропинке они заметили одновременно. Насильник растянулся на снегу ничком, разбросив руки в стороны. Нож валялся перед ним, поблескивая сталью полированного лезвия.

— Стой здесь! — сказал сержант Тамаре и, обойдя ее, приблизился к насильнику. Следом подошел и рядовой. Носком ботинка он отбросил нож подальше от лежавшего.

— Встать! — приказал сержант. — Милиция.

Насильник не пошевелился.

— Семен! Страхуй! — велел сержант напарнику.

Тот молча вынул пистолет из кобуры и передернул в нем затвор. Сержант, склонившись, перевернул насильника на спину. Склонился и ощупал. Затем он удивленно хмыкнул и, сняв с руки перчатку, пощупал пульс на запястье у лежавшего.

— Похоже, мертв, — он выпрямился и глянул на Тамару. — Чем ты его?

— Ничем! — она заторопилась. — Он выскочил из-за дерева, приставил к глазу нож, сказал, что выколет, лицо изрежет, если не сделаю, чего захочет. Я его толкнула, он упал, я побежала. А он за мной погнался, чуть-чуть бы — и догнал.

— Тогда с чего он дохлый? — задумчиво спросил сержант.

— А может он не тот, кого мы ищем? — засомневался рядовой.

— Сейчас проверим, — сержант опять склонился над лежавшим и сдернул с него лыжный шлем. Достав фонарик из кармана, посветил в лицо. — Так, царапины на роже — последняя девчонка сопротивлялась. Левая рука… — он снял перчатку с трупа. — Отсутствует фаланга на безымянном пальце, а на других наколки — сидел по малолетке. Приметы совпадают, но окончательное заключение за следствием. Вот что, Семен! Останься здесь и охраняй, а я вернусь к машине и вызову по рации дежурного. Пусть присылает прокурорских — дело по их ведомству. Идем со мной, красавица! Тебе придется задержаться…

Тамару отпустили только утром. В милиции ее сначала допросили, настойчиво спрашивая, чем и как она ударила насильника. Допрашивал следователь из прокуратуры — заспанный и хмурый. Она все отрицала. Проверили содержимое сумочки, а молодая женщина в мундире отвела ее в пустую комнату, где тщательно обыскала, но ничего не обнаружила, конечно. В этой комнате ее оставили, заперев на ключ. Хотелось спать. Тамара сдвинула обнаруженные здесь стулья, соорудив из них топчан, и прилегла. Уснула сразу — так, что еле разбудил пришедший в комнату майор милиции.

— Сразу видно человека с чистой совестью, — пошутил он, когда Тамара, потянувшись, села. — Спит как ангелочек. Значит так, Тамара Николаевна, мы разобрались. Судмедэксперт подтвердил, что смерть напавшего на вас мужчины наступила без внешнего воздействия. Скорей всего, не выдержало сердце, но окончательный диагноз даст патологоанатом. Извините, что пришлось вас задержать, но больно случай необычный. Не обижаетесь?

— Нет, — ответила Тамара. — Понимаю: так было нужно.

— Умница! — майор ей улыбнулся. — Вы комсомолка?

— Да. И победитель соцсоревнования в честь годовщины Октября, — сказала она с гордостью.

— Тогда и вовсе молодец, — он снова улыбнулся. — Мы направим на завод письмо, в котором сообщим о вашей помощи в разоблачении опасного преступника. Попросим поощрить. И сами наградим вас грамотой.

— А это точно он? — спросила девушка. — Тот самый, что насиловал?

— Окончательное заключение даст экспертиза, — сообщил майор, — но лично я не сомневаюсь. Приметы совпадают. Он опознан. Рецидивист, сидел за аналогичные преступления. Мы всех таких проверили, но этот не минчанин и жил здесь без прописки, поэтому и ускользнул от нашего внимания. Так что вы нам крепко помогли. Вас подвезти до общежития?

Тамара замотала головой.

— Увидят, что приехала с милицией, еще не то подумают. Сама доеду.