«Это моя обязанность, — ответил искусственный интеллект. — Но я вас попрошу впредь быть осторожным с алкоголем. Сегодня вы могли погибнуть».

«Виноват, исправлюсь», — раскаялся медик-инженер.

Олег и Виктор еще не спали, когда Кир заявился в комнату.

— А где Сергей? — спросил его Кувайцев.

— В «Арагви» с земляком-преподавателем, — ответил Кир. — Я с ними не пошел. И без того в кафе и ресторане перед этим посидели. Мне хватит.

— Виктор, ты ничего не замечаешь? — спросил Олег Косиньского, усмехнувшись.

— Он более не заикается, — ответил тот.

— Вот именно, — кивнул Кувайцев. — С чего вдруг, Костя, а?

Подумав, Кир рассказал им об автомобиле, естественно, умолчав про помощь дрона. В изложенной версии водитель сам одумался, свернув на тротуар.

— Ты сильно испугался? — спросил Кувайцев.

— Да чуть в штаны не наложил!

— Вот и разгадка, — сообщил Олег. — После удара молнией ты начал заикаться, испуг снял торможение с центра речи. Нередкий случай. Этому водителю налить бы за такое надо, но только хрен ему — едва не сбил на переходе. Но хоть какая-то польза от придурка.

Кир лишь кивнул. Соседям он не говорил, что был глухонемым, но про молнию поведал. Следы на теле они видели и, естественно, спросили, где он обзавелся этим украшением? Пусть так и думают. А то, он что теперь не заикается, отлично!

— Завтра узнаем от Сергея, как погулял в «Арагви», — сказал Косиньский, улыбнувшись. — Вернется очень поздно. Короче, дверь не закрываем. Не то начнет ломиться и разбудит.

Все засмеялись…

[1] В свете текущих политических событий этот диалог может вызвать у кого-то неприятие, но он из жизни. Автор слышал его лично в стенах общежития Литинститута.

[2] Цитата из повести «Старосветские помещики» Гоголя.

[3] Здесь автор допустил анахронизм: эти писатели набирали студентов на семинары в другое время, а Розов вообще в Литинституте не преподавал. Но это АИ.

[4] Для справки. В то время публикация в центральном литературном журнале означала заявку на вступление в Союз писателей, о чем мечтали авторы.

[5] Не знаю, как сейчас, но в то время стены учебного корпуса Литературного института были увешаны портретами знаменитых выпускников. Весь цвет советской литературы.

[6] «Неман» — русскоязычный литературный журнал Союза писателей БССР. В то время главным образом публиковал произведения белорусских писателей, переведенные на русский язык, но и оригинальные русскоязычные тоже.

[7] Стихи Евгения Кувайцева, однокурсника автора этой книги, хорошего человека и поэта.

[8] То самое кафе, в помещении которого откроется первый в СССР «Макдональдс».

12.

Молодой человек постучал в дверь и, услышав: «Да», вошел в кабинет, как называл эту комнату отец. Хозяин ее сидел в кресле и читал газету. Немолодой, уже немного располневший, но еще довольно крепкий, он выглядел солидно и внушительно. Увидев сына, он вопросительно глянул на гостя поверх очков.

— С добрым утром, папа! — поздоровался вошедший.

— Здравствуй, Саша! — хозяин кабинета улыбнулся сыну. — Встал, позавтракал?

— Так точно, товарищ генерал! — вытянулся сын.

— Но, но! — отец не принял шутки. — Это я на службе генерал, здесь я дома. Зачем пожаловал?

— Хотел поговорить.

— Присаживайся, — генерал кивнул на кресло напротив столика и отложил газету. — Что, денег нужно?

— Нет, папа, — сын опустился в кресло и вздохнул. — Со мной беда случилась. Верней, могла произойти.

— Рассказывай! — голос генерала посуровел.

— Вчера едва не сбил прохожего на переходе.

— Едва?

— Все обошлось, никто не пострадал, но я перепугался, и ночь почти не спал.

— Подробности?

— Я возвращался от друзей. Ну, ездил к Славику. Обычная компания, немного посидели.

— Пил?

— Совсем немного, — сын потупился. — Ну, пару рюмок коньяка.

— И сел за руль? Ах, ты паршивец! Ключи на стол! — скомандовал отец.

— Вот! — Александр выложил на столик ключи от зажигания машины. — Я сам теперь за руль не сяду. Как вспомню, так всего трясет.

— Как все произошло? — спросил отец, прибрав ключи.

— Я ехал по Бульварному кольцу и Страстном увидел пешехода на дороге. Решил не тормозить — тот успевал спокойно перейти. Но он вдруг встал на середине и глянул в мою сторону, после чего застыл как изваяние.

— А ты?

— А на меня как ступор снизошел. Ни тормозить, ни повернуть, чтобы его объехать — ничего получается. Какой-то паралич.

— Пить меньше нужно было, — пробурчал отец. — Эх, Саша, Саша! И что потом?

— На лобовое стекло сел самолет.

— Самолет? Ты бредишь? Привиделось, наверное. Да ты не пару рюмок выпил!

— Нет, не привиделось, — крутнул сын головой. — Прекрасно разглядел. Он был небольшим, как авиамодель, но не похож на них нисколько. Я выпускник МАИ,[1] и в самолетах разбираюсь. Модель ударила б в стекло и отлетела, вполне возможно, что разбила б лобовик. А это сел и словно бы прилип, закрыв обзор. И, главное, что взялся ниоткуда. Как будто бы спикировал сверху.

— А дальше?

— Я вмиг очнулся: затормозил и повернул руль вправо. Машина въехала на тротуар, он там почти что вровень с проезжей частью, но никого не зацепила — прохожих не было. Суббота, поздний вечер. Остановился, вышел, осмотрелся. Нет никого — ни самолета, ни прохожего, они как будто бы исчезли. Сел в автомобиль, отправился домой, а здесь меня и затрясло. Просто представил, что могло б произойти…

— Вот именно! — нахмурился отец. — Испортил б жизнь себе, и мне б досталось. Но, главное, убил бы человека или б покалечил. Эх, Саша, Саша… Выводы хоть сделал?

— За руль теперь не сяду. Продам машину, — решительно ответил сын.

— Не торопись, — отец задумался. — Продать не трудно, а вот купить ее проблема. Я хоть и генерал, но не всесилен, и эти «жигули» еле выбил. Это был подарок тебе за окончание с отличием МАИ. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Теперь об этом самолете. Он точно был?

— Конечно. Я его зарисовал. Встал утром, взял листок бумаги. Смотри! — он протянул рисунок генералу, достав тот из кармана.

Отец взял сложенный листок и, развернув, стал тщательно рассматривать.

— Довольно странная конструкция, — заметил, положив листок на столик.

— Еще какая! — сын кивнул. — Широкий корпус, короткое крыло и нет винта — ни спереди, ни сзади. Как он вообще летает! На реактивной тяге? Такой малыш? Но я не видел воздухозаборников и сопла. И, главное, на брюхе есть присоски, которыми он и держался на стекле. Я их отлично рассмотрел. Понимаю, скажешь, что привиделось спьяну. Но утром я спустился к «жигулям» и на стекле обнаружил следы от присосок.

— Ты их стер? — отец внезапно взволновался.

— Нет, — ответил сын. — Решил сначала рассказать тебе.

— Не трогай! Вот что, Саша. Сейчас пойдешь к себе и все, что рассказал мне здесь, напишешь на бумаге — с подробностями. Вспомни даже мельчайшие детали об этом самолете и о прохожем на дороге. Его ты, кстати, рассмотрел?

— Только в свете фар, — Александр пожал плечами. — Темно же было. Лица не разглядел. Он невысокий, худощавый и, похоже, молодой.

— С чего решил, что молод?

— Одет был в джинсовый костюм, мужчины в возрасте таких не носят.

— Неплохо, — одобрил генерал, — об этом тоже напиши.

— Зачем?

— Так нужно, Саша, — генерал прищурился. — Сам знаешь, где служу. Так что не задавай вопросов, на которые я не смогу ответить.

— Все понял, сделаю.

Сын встал и вышел. А генерал придвинул ближе телефонный аппарат, стоявший у него на столике, снял трубку и набрал короткий номер.

— Генерал-майор Самойлов, — сказал откликнувшемуся офицеру. — Пришлите мне домой фотографа с аппаратурой и эксперта-трассолога. Есть свободные? Отлично, буду ждать.

Закончив разговор, он откинулся на спинку кресла и задумался. В том, что сын нисколько не соврал, генерал не сомневался. Саша — мальчик честный. Он мог бы вовсе промолчать, и генерал о происшествии бы не узнал, но сын пришел и поделился. К тому ж подробности, которых не придумать, верней, придумать сложно. Да и зачем это ему? Нет, сын у него хороший и правильно воспитанный. Да, совершил проступок, сев выпившим за руль, но одновременно добыл ценнейшую информацию. За это можно многое простить.