– Моя сестра, она куда-то исчезла. Она должна была ждать меня в гости. Но в доме пусто, – сбивчиво затараторила она в трубку.

– Девушка, постарайтесь успокоиться. Как давно пропала ваша сестра? – ответил женский голос диспетчера, одновременно строго и успокаивающе.

– Н-не знаю. Я не могу сказать точно. Я только что приехала. Последний раз мы разговаривали по телефону вчера… днем.

– Как думаете, могла ваша сестра выйти ненадолго в магазин или, к примеру, забыть о встрече?

– Нет. Не думаю… Стул… стул у зеркала перевернут, и тут кругом пятна крови, в спальне и прихожей, – наконец Эмма сообразила, что не упомянула самое важное, что повергло ее в такой шок.

– Назовите адрес места происшествия.

Эмма продиктовала адрес дома.

– Отправляю к вам машину. Ожидайте. Старайтесь ни к чему не прикасаться, не передвигайте предметы, не убирайтесь, не вытирайте никакие следы.

– Да, конечно.

Не в состоянии унять дрожь, объявшую все тело, Эмма вернулась к входной двери, стараясь не наступать на красно-бурые пятна на полу. Она выругалась шепотом, заметив, что одно все-таки уже успела размазать, подхватила переноску с Йоши, который теперь жалобно поскуливал, царапая сетку, и вышла во двор.

Эмма покрутилась у крыльца пару минут, не зная, куда себя деть. А потом, спотыкаясь, прошла по плиточной дорожке к деревянной беседке, села на скамейку и стала ждать. Пальцы нервно постукивали по поверхности стола. Мысли лихорадочно носились в голове, ударяясь о стенки черепной коробки, отскакивая, натыкаясь одна на другую. Эмма пыталась ухватиться хотя бы за одну здравую, найти в ней временное успокоение, но все они оказывались отрывочными, покалеченными и быстро ускользали. Вскоре дом окутала суета. Зазвучали сирены. Прибыли служебные машины.

Эмма подписала заявление о пропаже сестры, еще раз кратко объяснила, как все произошло, и участники следственно-оперативной группы принялись осматривать дом и прилегающую территорию, попросив девушку подождать. Через какое-то время к ней снова подошел следователь.

– Не волнуйтесь раньше времени. Если обнаруженные следы крови принадлежат вашей сестре, то вполне возможно, Наталья поранилась и вышла попросить помощи. В спешке могла уронить стул. Такое случается сплошь и рядом. Большинство пропавших находятся в первые двое-трое суток, и никакого криминала, – подкинул утешительную версию крепкий мужчина за сорок с легкой степенью небритости. – Мы не выявили очевидных следов борьбы или незаконного проникновения. Она может быть у кого-то из соседей или в больнице. Мы уже начали опрашивать жителей поселка и проверять медицинские учреждения, отделения полиции.

Прошло уже несколько часов, но голова все еще немного кружилась и в ушах стоял тихий гул. Эмма слышала голос следователя приглушенно, словно сквозь толщу воды. Кивала и косилась на распахнутую дверь дома, где то и дело мелькали члены следственно-оперативной группы: кто-то в полицейской форме, кто-то в штатском, кто-то в защитном костюме и с чемоданчиком в руках. Они передвигались по дорожке ко входу и обратно, обходили дом вокруг, переговаривались, что-то фотографировали, записывали… Кинолог со служебной собакой к этому времени куда-то исчезли.

– Об этом не переживайте, это стандартная процедура, – заверил следователь, пытаясь поймать ее бегающий взгляд. – Можете предположить, к кому из соседей первым обратилась бы ваша сестра, будь у нее проблема? Возможно, с кем-то она больше контактировала, дружила? – Следователь пригладил рукой короткие, темные с проседью волосы.

– Простите, но я понятия не имею. Мы почти не общались последние годы. А тут она вдруг позвонила, попросила приехать и… – Эмма наклонила голову и разочарованно ей покачала. – Боюсь, не смогу тут помочь… Ах да, Наташа сказала, что хотела мне что-то передать, – вдруг оживилась она.

– Вы догадываетесь, что это могло быть?

– Не знаю. Это могло быть, что угодно. Фотоальбом, к примеру, – повторила она догадку Виолетты. – Или какая-то детская памятная вещь.

– Вы сказали, что отправились сюда из Москвы на электричке в девять утра, верно?

– Да, все верно.

– Вы оплачивали проезд в кассе?

– Да, вот. Оплатила банковской картой, – Эмма протянула ему смартфон с уведомлением о списании средств.

– А билет остался?

– Да. Кажется, остался. Секунду. – Порыскав в просторном кармане худи, она нащупала смятую бумажку и отдала мужчине.

– Я оставлю его себе. Вы же не против?

Эмма кивнула.

Следователь сидел напротив нее за столом в беседке, говорил спокойно, даже сочувственно, терпеливо выслушивал, уточнял и записывал ответы, не торопил. С момента приезда прошло уже несколько часов, и Эмме пришлось прервать его и сообщить о желании воспользоваться старым туалетом, расположенным во дворе, потому что терпеть уже не было сил. Когда она вернулась, следователь задавал еще много вопросов, серьезных и, как казалось Эмме, незначительных, не имеющих отношения к делу. Позже он вновь присоединился к коллегам, а спустя еще какое-то время заявил, что они провели осмотр места происшествия, взяли образцы пятен, сняли отпечатки пальцев, изъяли некоторые Наташины личные вещи, которые могут представлять интерес для следствия, – в общем, выполнили все необходимые манипуляции, и она может вернуться в дом.

Полковник Быков Евгений Романович оставил свои контакты и велел звонить, если Эмма что-то вспомнит, захочет узнать или появятся новые обстоятельства. А также предупредил, что в ближайшие дни может вызвать ее для дачи свидетельских показаний и составления официального протокола. Вскоре группа распределилась по машинам и уехала, оставив Эмму и Йоши со случившимся наедине.

Когда все закончилось, девушка не сразу осознала, что на улице почти стемнело и загорелись фонари, был уже вечер. Эмма зашла в дом, забралась на диван в прихожей, скрестила ноги и уставилась в одну точку перед собой.

Йоши тоже запрыгнул на сиденье, примостился рядом, прижавшись к бедру, и заснул.

В голове было совсем пусто.

В чувство Эмму привел тихий стук в дверь.

Йоши тут же встрепенулся и напряженно зарычал. Эмма подхватила собачонку на руки, подошла к двери и отворила, решив, что вернулся кто-то из служителей закона.

На пороге оказался бритоголовый амбал в цветастой рубашке и с длинным неровным шрамом на лице, начинающимся под глазом и проходящим через верхнюю губу.

– Здравствуйте… А вы, наверное, из полиции? – предположила она. – Что-то еще от меня требуется?

Эмма смотрела на позднего гостя вопросительно снизу вверх.

– Это ты заблокировала мне ворота своим розовым недоразумением? – проигнорировал он вопрос.

Йоши замолк, но навострил уши и, наклонив голову набок, внимательно смотрел на говорящего.

– Простите? О чем именно речь? – не поняла Эмма.

– Знаю, что у тебя тут весь день крутились менты, и припарковаться у дома было не вариант. Но нельзя же бросать свою барбивозку, где приспичит.

«Вряд ли это полицейский. Скорее, какой-то бывший зэк», – подумала Эмма и нервно сглотнула.

– Извините, пожалуйста, но я ничего не понимаю… Могли бы вы изложить претензию подробнее?

– Говорю, я до вечера прождал, когда ты откатишь свое пежо, французский городовой! Как тебе еще объяснить-то? На русском матерном, может, понятнее будет? У тебя тут беда вроде, не хотел беспокоить, но мне завтра в город ехать с утра.

– А… – наконец сообразила Эмма. – Кто-то оставил у ваших ворот свою машину? Но это точно не я. У меня и машины-то нет.

– Ну капец. Приехали. Неужели кто-то из местных что попутал? Раньше таких косяков не возникало, вот и подумал… Ладно. Не ты – так не ты. Пойду я тогда. Кто же это мог быть?

Громила развернулся и зашагал обратно, продолжая что-то бубнить.

– Мог бы и извиниться, – пробурчала Эмма себе под нос и уже собиралась захлопнуть дверь, как тот обернулся.