– Нет, – сказала она. – Нельзя. Мне срочно надо найти моего спутника.

– Какого ещё спутника? – Хозяин Клёна выглядел уязвлённым. – Ты ничего об этом не говорила.

Ойкью жутко захотелось показать ему язык. Он, наверное, привык думать, что всё на свете о ней знает.

– Такого, – ответила она вместо этого неопределённо. – Непутёвого.

– Я помогу! – Хозяин Клёна устремился за ней.

У Варна были проблемы. Ойкью унеслась вперёд так быстро, что он не успел заметить, куда она свернула, а вокруг мельтешили, бегали туда-сюда, танцевали, прыгали через костёр разные странные существа. Прежде он видел детей леса только издалека, с верхушек деревьев, когда летал над землёй вместе с матерью. Теперь Варн был на земле и один. Он чувствовал себя неуютно. Это раздражающее ощущение немного подтопило даже лёд его равнодушия, и Варн уже раздумывал, не посмеяться ли ему – так, на всякий случай. Но на это пока не хватало сил.

Варн прислушался к ветру и ощутил, что ветер тревожен, словно на мир надвигается что-то злое. Мальчик поёжился боязливо и нервно обхватил себя руками.

– Эй, парень, заблудился? – огромный дух, одетый во всё белое, пристально смотрел на него круглыми оранжевыми глазами. – Хочешь выпить?

Варн поспешно помотал головой.

– Вы не знаете Ойкью? – спросил он.

– Ойкью? Ты знаешь Ойкью? – дух удивлённо моргнул.

– Ойкью здесь? – удивлённо отозвалась лёгкая, полупрозрачная девочка, закутанная в белое платье, как в саван.

– Такой хороший мальчик, а водится с Ойкью, – удивлённо прокричала с ветки над ними птица с головой девушки.

Варн её проигнорировал. Какое-то время он выжидающе смотрел на духа, хотя тот, похоже, понятия не имел, где искать Ойкью, а потом кто-то схватил мальчика за плечо и с силой развернул, привлекая его внимание. Это оказалась маленькая русалка, зеленоволосая и зеленоглазая, тоже одетая в белое. В её волосах путались маленькие водяные лилии.

– Ты в самом деле ищешь Ойкью? – с ужасом спросила она его.

Варн оторопело кивнул.

– Ты что, ничего не знаешь? – округлила глаза русалка. – Тебе ни в коем случае нельзя с ней водиться. Про неё говорят совершенно ужасные вещи.

– Это какие? – холодно осведомился мальчик.

Про него из-за его отца-оборотня тоже говорили ужасные вещи, и ему не очень-то хотелось верить этой сомнительной девчонке с зелёными волосами.

– Во-первых, она из очень нехорошей семьи, – начала русалка, беря Варна под руку. – Её бабушка по отцовской линии была дриадой, которая предала своё дерево и полюбила свободного духа. Можешь себе представить, каков её отец! А другая бабушка вообще непонятно какой природы: говорят, она сделана целиком из лунного света. И мать её такая же… А сама Ойкью неизвестно что за существо!

– Говорят, её видели с повязкой на лице, – заговорила вдруг ещё одна невесть откуда взявшаяся русалка, повыше и постарше, чем первая, и без маленьких лилий в причёске.

– Наверное, она скрывает страшное уродство.

– Или страшное проклятье!

Варн настороженно глядел то на одну русалку, то на другую: ясное дело, они понятия не имеют, почему Ойкью скрывает лицо. Даже если это и уродство, что с того?

– Сил нет слушать, что вы несёте, – грубо сказал он, вырывая у маленькой русалки свою руку.

Варн вдруг огляделся и понял, что всё это время шёл за русалками по пятам, и костёр теперь остался далеко позади.

– Да? – расстроенно протянула та из подруг, что повыше. – Тогда давай поговорим о чём-нибудь другом? О чём хочешь? Или, может, я тебе спою? Или обниму? Ты тогда сразу позабудешь всё на свете.

Глаза лесных девушек в темноте посверкивали, как сияют глаза ночных хищников. Варну не нравился этот блеск. Он хотел засмеяться, но у него ничего не вышло – горло неожиданно перехватило.

– Драться с нами не выйдет, – сказала маленькая русалка. – Мы очень сильные, хотя этого и не видно. Наше болото недалеко, и там тёплая вода, и красивые лилии-каллы, и повсюду белые цветки пушицы. Твоя смерть будет очень спокойной, если не будешь дёргаться.

– А зачем вам моя смерть? – глупо спросил Варн.

Ещё двумя днями раньше он бы и не подумал сопротивляться, но теперь ему совсем не хотелось в тёплое болото с белыми цветами.

– Вы ведь такие весёлые и… красивые, – неуверенно проговорил он. – Зачем вам кого-то топить?

Русалки растерянно переглянулись.

– Понимаешь, – проговорила старшая из них, – когда живёшь на болоте, очень скучно. На кострах тоже всё из раза в раз одинаковое. А так – хоть какое-то разнообразие.

– А-а, – понимающе протянул Варн. – Вам хочется разнообразия…

На самом деле он ничего не понимал, кроме того, что срочно нужно сделать нечто неожиданное. Маленькая русалка потянулась к нему. Варн терпеть не мог обниматься, особенно с незнакомцами: у него всегда было обширное личное пространство. Поэтому он в панике выставил руки прямо перед собой и спросил:

– А хочешь, я тебе стихи почитаю?

– Стихи? – русалка перестала к нему тянуться.

Она явно была заинтригована.

– Ну да, – буркнул Варн. – Мне почему-то вечно говорят: их нельзя никому показывать…

– Какой ужас, – проговорила маленькая русалка. – Читай, конечно! Стихи – это так романтично! Сестрёнка, можно он почитает?

Её старшая подруга посмотрела на них снисходительно.

– Ладно уж, – она махнула рукой. – Развлекайтесь. Утопить его мы всегда успеем.

И Варн начал читать.

Ойкью обежала большую поляну вокруг костра, собрав все неодобрительные взгляды. Потом облазила тёмные окраины поляны. Хозяин Клёна шёл за ней и раздвигал руками ветви над её головой, чтобы они не хлестали её по лицу. Варна нигде не было: как сквозь землю провалился!

Впрочем, провалиться сквозь землю – не худшее, что может случайно сделать человек у костра. Ойкью не выдержала и громко закричала:

– Ва-а-арн! – и сама поразилась тому, каким тихим стал её голос.

– Что, пропал твой знакомый? – сочувственно спросил Хозяин Клёна. – Может, я у кого спрошу?

– Да его здесь никто не знает, – Ойкью недовольно топнула ногой. – Он не отсюда. Он из деревни. Точнее, из села. Из села Чернуха.

– Из Чернухи? – брови Хозяина Клёна поползли вверх. – Где ты вообще его нашла?

– Я украла его из лодки Деда. – Она печально вздохнула.

Брови Хозяина Клёна достигли верхней точки траектории. Он округлил глаза и присвистнул:

– Ну ты даёшь, малышка! Это же очень опасно! Дед не простит тебе вмешательства в порядок вещей!

– Если я смогла вмешаться, значит, это не был порядок вещей, – заспорила Ойкью.

– Дед не простит тебя в любом случае, – покачал головой её друг.

– Это сейчас не важно, – фыркнула Ойкью. – Сейчас я ищу Варна. А с Дедом буду разбираться, когда он меня найдёт. Ва-а-арн!

– Мальчик ушёл за русалочками, деточка, – услужливо подсказал ей голос откуда-то сверху.

Ойкью вскинула голову и увидела на одной из нижних веток небольшой ели птицу с человеческой головой. Птица улыбалась глазами.

– За русалками? – у Ойкью сердце упало. – Куда он пошёл? Туда?

Она лихорадочно пыталась вспомнить, где находится ближайшее болото.

Бежала она недолго. Вдали ещё был заметен отсвет костра, когда Ойкью услышала плач где-то поблизости. Она на секунду подумала, что это плачет Варн, но, прислушавшись, поняла, что рыдания явно девичьи.

Ойкью обернулась и недоумённо взглянула на Хозяина Клёна. Тот растерянно пожал плечами. Обменявшись удивлёнными взглядами, они осторожно двинулись на звук. Плач привёл их к небольшой полянке недалеко от болот, и взгляду Ойкью предстала удивительная картина. Она сперва не совсем поняла, что видит перед собой, а когда поняла, не поверила своим глазам, так что несколько секунд стояла и глупо моргала.

Перед ней на небольшом бревне сидел Варн в окружении трёх обливающихся слезами русалок. Одна из них рыдала Варну в плечо, ещё две ревели, обнявшись.

Ойкью прежде никогда не видела, чтоб русалки плакали. Это были глупейшие из лесных людей: им не хватало ума даже подсунуть встреченному юноше седмичник, чтобы легче было затащить его в болото. Поэтому юноши от них чаще всего убегали; во всяком случае, Ойкью за всю свою жизнь ни об одном настоящем утопленнике не слышала.