Русалки могли только пакостить, веселиться и сплетничать – так она считала раньше.

Удивление Ойкью нельзя было так просто описать словами.

– Что ты с ними сотворил, ирод? – простонала Ойкью, с выражением крайнего отчаяния глядя на Варна.

– Ойкью! – мальчик обернулся, заметив её наконец.

Его лицо будто озарилось невидимым светом изнутри: Ойкью впервые увидела в исполнении Варна выражение радости и облегчения.

– Я так счастлив тебя видеть! – с чувством произнёс он. – Я не знаю, что мне делать… Они плачут, и я никак не могу их успокоить. Их было две, теперь вот ещё одна привязалась. У меня уже вся рубашка в чьих-то слезах!

– Для начала скажи, что ты такое сделал до этого? – вопросил Хозяин Клёна.

Варн посмотрел на него удивлённо – кажется, мальчик только сейчас обратил на него внимание.

– Ты опять смеялся, да? – грозно спросила Ойкью.

– Вовсе нет, – Варн выглядел растерянным. – Я только прочитал им стихи.

У Хозяина Клёна нервно задёргался правый глаз. Ойкью ликующе рассмеялась.

– Стихи! Ты чудо! Я срочно хочу это услышать.

– Правда? – осторожно уточнил Варн. – Ты уверена?

Ойкью кивнула: ну что такого может быть в стихах?

И Варн начал читать. Две строфы спустя Ойкью ощутила великое уныние. Печаль, скорбь и одиночество расползались в её душе, как серые тени. Мир поблёк, звёзды приглушили свет, мягкий летний ветер стал казаться холодным и назойливым. Это чувство было всепоглощающим, словно болотная жижа, и жадным, как дорвавшийся до крови комар. Русалки, которые до того вроде бы начали успокаиваться, разревелись с новой силой.

Первым не выдержал Хозяин Клёна.

– Слушай, это нельзя читать вслух! – воскликнул он, перебивая Варна.

– Все почему-то так говорят. – Мальчик печально вздохнул.

Ойкью увидела, как он смутился, и ей стало стыдно за Хозяина Клёна.

– А мне понравилось, – с вызовом сказала она. – Это, конечно… не для всех. Но зато очень необычно.

– Непрошибаемая, – фыркнул её старый друг.

Зато Варн почти расцвёл. Выражение, обозначившееся на его лице, подозрительно напоминало улыбку. Ойкью захотелось улыбнуться ему в ответ, и она сделала это, как могла, – глазами. От внимательного наблюдения за Варном – понял он её или нет? – Ойкью отвлёк истошный рёв, набиравший новые обороты.

– Ну и что это с вами? – спросила она русалок недовольно. – Вот чего ты рыдаешь?

Ойкью потрогала за плечо одну из них, самую маленькую.

– Я вдруг подумала о том, зачем я живу, – сквозь рыдания проговорила русалка. – Зачем мне тащить кого-то в болото? Зачем мне самой болото?

– О-о-о, – протянула Ойкью. – Ну, моя дорогая, ты и спросила! И к чему тебе забивать этим свою хорошенькую головку?

– Я про это подумала и теперь больше не смогу забыть, – русалка шмыгнула носом.

– Сможешь, ещё как сможешь, – хмыкнула Ойкью. – Это не так-то трудно сделать.

– Правда? – с надеждой спросила другая русалка.

– А я не хочу забывать! – воскликнула третья.

– Ну, это вы сами, голубушки, решайте. Пойдём! – Ойкью схватила Варна за руку и потянула за собой, так что русалке, которая до этого плакала, уткнувшись в плечо мальчика, пришлось от него отцепиться.

Варн размял плечо с видимым облегчением и обернулся, посмотрев на лесных девушек с искренним сочувствием. Одна из них вдруг подскочила, приблизилась к Варну и засунула ему в волосы маленький белый цветок.

– Это калла. Она выросла там, где течёт живая вода, поэтому на короткий срок, пока не завяла, может разрушать некоторые заклятья: вернуть утраченное или сделать невидимое видимым, – смущённо проговорила русалка. – Но я дарю её тебе, потому что меня зовут так же, как этот цветок.

– Очень приятно, – неуверенно сказал Варн.

Ойкью нетерпеливо подёргала его за рукав, глянув в сторону лесной девушки неприязненно: сначала пытаться утопить, а потом подарить волшебный цветок – в этом все русалки! Варн поспешно попрощался, и они двинулись вперёд, подальше от болот и рыдающих дев.

Стоило им немного отойти, мальчик поспешно вытащил болотную лилию из волос и спрятал в карман.

– Как тебя угораздило, парень? – возмутился Хозяин Клёна. – Ты что, впервые встретил русалок?

Варн посмотрел на него удивлённо.

– На самом деле да, – проговорил мальчик.

– Будь в другой раз поаккуратней с ними, – назидательно произнёс Хозяин Клёна.

– В другой раз я начну читать стихи сразу, как увижу их, – Варн и глазом не моргнул. – Кто ты вообще такой?

– Невежливо так обращаться, – недовольно буркнул дух дерева. – Хозяин Клёна – вот как меня зовут. А ты? Ойкью сказала, ей пришлось спасать тебя из лодки Деда! Ты зачем туда полез?

В голосе его зазвучали нотки осуждения.

– Пришлось? – мальчик недоумённо вздёрнул бровь. – Я не просил её об этом. А остальное никого, кроме меня, не касается.

– Не скажи, – Хозяин Клёна кривовато усмехнулся. – Лодочник теперь будет искать вас обоих.

– И пускай ищет! – вскинулась Ойкью, поспешно вклиниваясь в разговор. – Мне не страшно.

Ей не нравилось, что на неё уже долго не обращают внимания, и не нравилось, что Хозяин Клёна пытается взвалить на плечи Варна ответственность за то, в чём тот, в общем-то, действительно не виноват.

– Я очень беспокоюсь за тебя, малышка, – Хозяин Клёна посмотрел на Ойкью с такой мягкой заботой во взгляде, что она вновь позабыла, как на него сердиться. – Вам нужна какая-то защита от Деда. Это чудо, что вы приплыли сюда невредимыми.

– Да, но разве есть какой-то способ защититься? – Ойкью нахмурилась. – Мне казалось, от него можно только убегать и прятаться.

– Не совсем, – Хозяин Клёна задумчиво посмотрел куда-то вдаль. – Ты ведь слышала про Дом-с-огнями?

– Допустим, – настороженно протянула Ойкью.

Дом-с-огнями во все времена пользовался дурной славой. Дом этот принадлежал лесной ведьме и находился в самом тёмном и непролазном уголке леса, и хлипкий заборчик вокруг был увешан черепами людей и лесных существ. В этих черепах хранился огонь. Это был огонь, украденный из очагов в домах, из чьих-то глаз или – самое страшное – из чьих-то сердец. Поэтому к Дому так боялись подходить: никому из обитателей леса не хотелось утратить внутренний огонь.

– В черепах, что на ограде вокруг дома ведьмы, живёт пламя, – продолжил Хозяин Клёна. – Во всех, кроме одного. В этом черепе спрятана звезда, которую старуха однажды украла, и, говорят, тот, кто обладает ею, будет защищён от чего угодно, от любой опасности. Эта звезда слишком яркая, чтобы на неё можно было смотреть. Она ослепит Деда, если он подберётся слишком близко, а вы сможете убежать. Впрочем, это сложный путь. Есть ещё кое-что, малышка. У Матери Птиц имеется большое покрывало, которое любого может сделать невидимым. Вы могли бы спрятаться под ним вместе с лодкой. Я сам никогда не имел дела с Матерью Птиц, но, говорят, она добра, в отличие от ведьмы из Дома-с-огнями. Вы могли бы разыскать её и попросить покрывало на время…

– Нет! – перебил его Варн.

– Почему? – Хозяин Клёна посмотрел на него удивлённо.

Мальчик ничего не ответил, только поджал губы и взглянул на Хозяина Клёна упрямо. Ойкью мысленно сложила два и два. Варн в своём рассказе никогда не называл свою маму так, но понять, что к чему, и без того не составляло труда.

– Я скорее один украду череп со звездой, чем пойду к Матери Птиц, – проговорил Варн.

– Ладно-ладно, – Ойкью успокаивающе похлопала его по плечу. – У нас ведь есть время обдумать это, правда? В конце концов, мы можем просто продолжать бегать от Деда. До сих пор у нас это неплохо выходило, а?

Мальчик вздохнул. Вид у него был угрюмый и к тому же как будто немного виноватый.