Однажды летом они посетили азербайджанский город Шушу, который с трёх сторон окружали высокие и неприступные крепостные стены, а с четвёртой – крутой труднопроходимый склон. С этого склона поднималась извилистая дорога со множеством серпантинов, соединяющая город с внешним миром. Знаменитая равнина Джыдыр находилась прямо на краю обрыва. Внизу находился роскошный ресторан с постоянно играющим оркестром, который расположился прямо посреди густого зелёного парка. Родители приводили своих детей в парк на прогулку, а молодые люди сидели и разговаривали на лужайках. Население в основном состояло из азербайджанцев, которые проживали в нижней части города. Было и много армян, живших в особняках.

Мирза Махмуд снял дом в центре района Ходжа Марджанлы. Двухэтажное белокаменное здание с выступающим балконом гармонично смотрелось с белокаменной дорожкой. Рядом с ними красовались мечеть, баня и небольшой сквер, а чуть дальше располагались ремесленные мастерские.

Мирза Махмуд, заселив семью, вернулся в Ашхабад. Иногда бабушка Гюлер смотрела за Исой, а Набат брала Мусу на прогулки по Шуше.

– Муса, ты знаешь, что говорят о Шуше? Город называют маленьким Парижем, консерваторией Закавказья. Есть такие певцы, такие исполнители на таре[3], что, когда они поют, играют, прилетает соловей и садится им на плечи.

Однажды они пошли посмотреть дом известного шушинского певца Садыгжана, и внимание Мусы привлекли несколько сгоревших домов. Он спросил у матери, отчего они сгорели, и мать рассказала, что в 1905 году в городе произошло армяно-мусульманское противостояние и город был сожжён.

Набат не пустила Мусу напиться воды из источника Ходжа Марджанлы, она боялась, что у него заболит горло. Увидевший это старик с арагчином[4] на голове улыбнулся и сказал, что от природной родниковой воды горло болеть не будет. С того дня и до самого отъезда Муса каждый день пил ледяную воду из источника и получал от этого удовольствие.

Однажды, проходя мимо мастерской медника, они остановились и наблюдали, как искусно мастер изготавливает изделия из серебра. Набат, указав на сложенную готовую посуду, спросила мастера, зачем нужно делать столько серебряной посуды, разве все это покупают? Улыбнувшись, мастер рассказал о традиции мусульман в Шуше, которые покупали только столовое серебро. Набат также купила пять серебряных подстаканников, по одному для каждого члена семьи. Муса поинтересовался, зачем они нужны, а Набат улыбнулась и сказала, что будет подавать в них стаканы с чаем, чтобы не обжечь руки.

С рождением второго ребёнка любовь Набат к Мусе ничуть не убавилась, но из-за грудного малыша она не могла, как раньше, проводить с Мусой столько времени. Но как только находила минутку, то выводила Мусу на прогулку, обнимала его, целовала и нюхала его густые волосы.

Они часто выезжали на телеге с извозчиком на прогулку за город. Тогда Набат старалась показать сыну что-нибудь новое:

– Муса, посмотри, какие красные горы, покрытые маками. Знаешь, горные цветы бывают более ароматными.

– Муса, как низко летают ястребы. Вероятно, они нападут на чью-то овцу или на кур.

– Муса, вслушайся в шум реки, насколько он совершенен – словно гениальнейшее музыкальное произведение…

Что здесь самое красивое? Пение птиц. Они пели на разные голоса, но синхронно и слаженно, словно ими управлял дирижёр. Слушая их, казалось, что душа действительно успокаивается.

Прекрасными были и частые дожди. Запах влажной земли и окружающей зелени создавали совершенный аромат. Вдыхая воздух, ощущаешь чудесную лёгкость.

Деревня Перхушково относится к Одинцовскому району Подмосковья, расположена вдоль Можайского шоссе. Когда надежды Назима на Дорогомиловский рынок не оправдались и он начал работать на Москворецком рынке на юге Москвы, он в первый же день выразил желание снять квартиру неподалёку. Тогда Аслан заявил, что снимать квартиру здесь довольно дорого, а вот Подмосковье – идеальный вариант. Просто немного устанешь в дороге и потеряешь время, но точно можно сэкономить.

Поискали, расспросили и выбрали вариант Перхушково. Назим ездил на электричке, это было удобно. Единственной трудностью была полуторакилометровая прогулка от станции Перхушково до съёмной квартиры, но со временем он и к этому приспособился.

По мере того, как человек привыкает к новому месту жительства, начинает одну за другой изучать самые интересные достопримечательности, он узнаёт о нём некоторую информацию. Эта деревня полностью утопала в зелени, берёзовые леса создавали впечатление сказочного мира. Журчание протекающей сбоку речки Медвенки дополняло эту красоту. По соседству была ещё одна деревня – Трубачеевка. Виллы богатых людей располагались по трём другим сторонам. Московская элита, не упускавшая возможности насладиться этой красотой, любила селиться здесь ещё с советских времён.

Среди достопримечательностей села для Назима новый восьмиэтажный небоскрёб[5] не имел особого значения, но его очень интересовали исторические постройки, Лужецкий монастырь и усадьба Перхушково, которыми гордились и некоторые посещали местные жители. Когда он только приехал и почти каждый день общался с Зарнишан и детьми по видеосвязи, он рассказывал жене о некоторых особенностях Перхушково.

– Когда-то это было собственностью дяди известного писателя Герцена.

– Во время русско-французской войны здесь ночевал знаменитый генерал Наполеон.

– В советское время здесь был посёлок Академия, здесь на дачах жили известные советские академики. Говорят, что среди них был и один азербайджанец.

Поэтому Назиму было легко найти адрес, указанный в газете. Это оказалась одна из дач с высокой черепичной крышей в посёлке Академия. Он позвонил Аслану, сказал, что опоздает на работу, и решил найти это место рано утром, поскольку вечером после работы, когда он доедет, здесь уже никого не будет.

Когда он увидел дощечку, незаметную с первого взгляда, то онемел. Он и в грёзах не мог бы себе представить, что Дом-музей, куда он пришёл устраиваться сторожем, принадлежал его соотечественнику.

Он несколько раз подряд прочитал слова «дом-музей заслуженного академика Мусы Алиева», позвонил в дверь и на вопрос «Кто там?» по домофону ответил: «Я пришёл по объявлению о работе в газете». Назим вошёл, как только дверь открылась. По коридору он попал в зал через открытую дверь. Мужчина лет шестидесяти пяти – семидесяти, сидевший в зале, встал, они пожали друг другу руки и поздоровались.

Сцена знакомства была очень впечатляющей.

– Вадим Борисович.

– Назим Мамедов.

– Как? Вы азербайджанец?

– Да.

– Какое приятное совпадение. Судьба не может просто так привести азербайджанца работать охранником в доме-музее Мусы Алиева. Случайностей не существует. Если каким-то ветром занесло вас из Азербайджана в Москву, в Перхушково, с намерением найти работу, если эта работа связана с именем вашего знаменитого соотечественника, то это переломный момент, обещающий коренные перемены в вашей судьбе.

Со слезами на глазах Вадим Борисович рассказал, что его отец и академик Муса Алиев когда-то работали в одной сфере, что его отец своей карьерой обязан Мусе Алиеву, и что его семья в долгу перед этим человеком, который верно служил своей стране и народу, занимая высокие посты в Баку и Москве на протяжении всей своей жизни. Муса Алиев был феноменальной личностью, рождающейся раз в столетие.

Вадим Борисович предложил Назиму чай. Тот, почувствовав жажду, сразу согласился. Странно, в Азербайджане можно комфортно переносить сорокаградусную жару, ведь климат там преимущественно сухой. Здесь же невозможно выдержать тридцатиградусную жару из-за высокой влажности.

Вадим Борисович включил электрочайник. Не прошло и двух минут, как налил каждому по чашке чая, открыл сахарницу, наполненную карамелью, и сказал: