— А, ерунда, — пробормотала Хлоя.

— Я страшно устала, — произнесла ее дуэнья с жалобным вздохом. — Хотя вечер был очень хорош… чрезвычайно элегантен, не правда ли, Хьюго? У леди Кэррингтон, безусловно, прекрасно готовят… такой паштет из лобстеров, такие устрицы в раковинах гребешка… — Она невольно провела рукой по округлившемуся животу, вспоминая отменный ужин. — О, и бисквиты, пропитанные вином и украшенные взбитыми сливками… Я уже упоминала о бисквитах? Я съела две порции… или три? — Она нахмурилась с чрезвычайной серьезностью.

— Шесть, — сказала Хлоя вполголоса.

— Прошу прощения, Хлоя?

— Я сказала, что они были восхитительны, — ответила Хлоя с милой улыбкой. — Как и желе с ликером и сливками. Кажется, оно вам тоже очень понравилось, моя дорогая мадам.

— Ах, да, конечно. Я забыла о желе. — Леди Смолвуд вздохнула от удовольствия. — Как я могла забыть о желе!

— Очень просто, ведь нужно было попробовать так много блюд, — сказала Хлоя, продолжая улыбаться.

— Да, выбор был огромен. Некоторые полагают, что такое обилие блюд несколько вульгарно, но я иного мнения.

— Конечно, — согласилась с ней Хлоя.

— Я действительно считаю, что хорошее угощение — признак уважения к гостям.

— Да, уверен, что вы правы, Долли, — успел сказать Хьюго, прежде чем Хлоя смогла продолжить делать насмешливые замечания шепотом. — Я рад, что вы не скучали.

— Ты же знаешь, Хьюго, что я не любительница вести светский образ жизни… с тех пор, как мой дорогой Смолвуд оставил этот мир, — произнесла леди Смолвуд со вздохом. — Но я сказала, что все сделаю для девочки, и сдержу слово. Я не стану пренебрегать моими обязанностями. — Она побрела к лестнице. — А сейчас, прошу прощения, но я отправляюсь отдыхать. Пойдем, Хлоя. Ты же не хочешь завтра выглядеть утомленной. Нельзя допустить, чтобы у тебя лицо осунулось.

— Но я ни капельки не устала, мадам.

— Леди Смолвуд лучше знает, девочка, — убежденно сказал Хьюго. — Только подумай, как унизительно было бы лишиться успеха, еще не успев им насладиться.

Хлоя показала ему язык, но все же последовала за огромной фигурой к лестнице.

Хьюго ухмыльнулся и покачал головой.

— Ну и вечер! Полагаю, в ближайшее время нас будут осаждать плененные ею молодые люди, Самюэль. К девочке невозможно было пробиться с той минуты, как она вошла в комнату.

— Надо надеяться, что дуэнья не поддастся ее насмешкам, — сказал Самюэль. — Мне все труднее сдерживаться от смеха. Какая же она негодница!

— Я знаю, но этому невозможно противиться. — Хьюго вошел за Самюэлем на кухню. — Я ее приструню, если она совсем обнаглеет. — Он сел у огня, вытянул ноги и, нахмурившись, стал изучать свои бархатные бриджи. — Боже, Самюэль, я совершенно не ожидал, что вновь стану так одеваться и буду ухаживать за поблекшими красавицами на скучных вечерах!

— А эта леди Кэррингтон вроде приятная дама, — заметил Самюэль, ставя кружку перед Хьюго.

— О, да. Вообще-то все было не так уж плохо. Просто я думал, что давно покончил с этой чепухой. А оказалось… — Он вздохнул.

Самюэль добавил рома себе в чай и сел напротив хозяина.

— Выдайте ее замуж. Тогда вы от нее освободитесь, и мы сможем вернуться в Денхолм.

— В этом и состоит цель нашей поездки, — сухо сказал Хьюго, отхлебнув чай. В этот момент к нему на колени прыгнул котенок, толкнув под локоть, и капли чая выплеснулись на белый жилет.

— Проклятие! — Он с возмущением посмотрел на котенка, но тот уютно устроился у него на колеях и заурчал. — Это который из них?

Самюэль пожал плечами.

— Не представляю. Но даже если и знал бы, все равно бы не смог выговорить.

Хьюго невольно рассмеялся.

— Подозреваю, что это Ариадна, но спорить бы не стал. — Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Самюэль улыбнулся и стал пить чай. Это был ежевечерний ритуал, когда они оставались на кухне вдвоем. К этому времени там уже не было заносчивого Альфонса, чьи постоянные битвы с Хлоей из-за необходимого животным питания каждый день вызывали в доме бурю.

Самюэль украдкой рассматривал своего друга. Хьюго, несмотря на громогласные заявления о скуке в обществе, выглядел моложе и свежее. Последний раз он так выглядел, когда расстался с флотом.

Но Самюэль чувствовал, что волнения не закончились. Хьюго был сейчас счастлив. Каковы бы ни были его чувства по отношению к молодой подопечной, они приносили ему огромную радость. Однако где-то в глубине души зрела уверенность, что это счастье не будет постоянным. Когда Хлоя уйдет из его жизни, вернется ли он на свои пустоши?

Самюэль знал, что каждый день победы над пагубным пристрастием делал Хьюго все сильнее и увереннее. Иногда старый моряк молился, чтобы отношения между ними длились как можно дольше, а потом он вдруг решил, что чем быстрее все закончится, тем лучше. Чем дольше это продолжится, тем труднее будет порвать оковы, связавшие Хьюго с девушкой.

Хьюго поставил чашку и зевнул.

— Я пошел спать. — Он поднял котенка, держа его на вытянутой руке. — Нет, — сказал он, прищурясь, — это определенно не Ариадна. Ты, должно быть, Эней. — Он опустил котенка на пол. — Иди обратно к маме. — Котенок, усевшись на полу, с неторопливой грацией стал приводить себя в порядок.

Хьюго засмеялся и встал.

— Спокойной ночи, Самюэль.

— Спокойной ночи, сэр Хью.

Спустя полчаса, когда Хьюго уже лежал в постели, его дверь осторожно приоткрылась и показалась светлая головка, сверкнули озорные васильковые глаза.

— О, хорошо, что ты не спишь.

Хьюго отложил книгу.

— Нет, привыкнув к твоим манерам, я ждал тебя. Ты приведешь сюда и всех остальных?

Хлоя проскользнула в комнату, аккуратно закрыв за собой дверь, и прижала палец к губам. — Мы не должны тревожить, сны миледи Смолвуд о желе с ликером и сливками.

— Ах ты, непочтительная негодница! Ты что, совсем не уважаешь тех, кто старше и выше по положению?

— Уважаю, если они действительно лучше меня, но совершенно не понимаю, почему одна лишь наша разница в возрасте требует от меня безоглядного подчинения ей.

Она сняла ночную рубашку через голову и бросила ее на стул, а затем прошла к трюмо и принялась рассматривать себя, слегка нахмурившись. Хьюго подумал, что она совершенно лишена стеснительности; он с удовольствием наблюдал, как она изучает свое тело. Она приподняла руками груди, коснулась сосков, повернувшись боком, провела рукой по плоскому животу, рассматривая себя через плечо.

— Что ты хочешь увидеть, девочка? Ищешь что-нибудь? — спросил он, и голос его задрожал от смеха и желания.

— Понимаешь, я никогда не смотрела на себя раньше, — серьезно ответила она. — У меня довольно красивая фигура, не правда ли?

— Сносная.

— И это все? — Она вытянула одну ножку и согнула ее в лодыжке. — А все мужчины сегодня вечером, кажется, считали иначе.

— Самюэль прав — у тебя закружится голова от успеха.

Хлоя не обратила внимания на эти слова.

— И ведь они видели только мое лицо, — рассуждала она, пристально разглядывая свои черты в зеркале.

— Да, этого, пожалуй, маловато, — согласился Хьюго, гадая, к чему приведет эта дискуссия. — Но с позиции строгого опекуна должен заметить, девочка, что крайне неприлично рассуждать о том, какое впечатление может произвести твое обнаженное тело на будущих претендентов на твою руку.

Хлоя ничего не ответила на эти слова, снова повернулась к нему лицом и спросила:

— А ты считаешь меня привлекательной?

— Мне казалось, что тебе это совершенно ясно.

— Да, но до сих пор я была единственной женщиной рядом с тобой. Ведь в Ланкашире тебе не с кем было меня сравнить.

— Черт побери, к чему ты клонишь, Хлоя? — Он хотел рассмеяться, но сдержался, подумав, что смех был бы неуместен в этой ситуации.

— Да ни к чему. — Она встала, хмуро посмотрела на потертый ковер на полу. Обновляя обстановку, Хьюго, не желая тратить деньги Хлои, ограничился комнатами для приема гостей, а количество прислуги свел к минимуму, который допускался обществом.