— Да, наверное, — ответила Хлоя, все еще не трогаясь с места.

Миссис Хэрридж, домоправительница, была женщиной довольно неуступчивого характера. Но Альфонс уживался с ней на кухне значительно лучше, чем с Хлоей и ее разнообразными подопечными.

— Иди с Самюэлем, Пэг, — сказала она. — Он позаботится о тебе, а когда почувствуешь себя лучше, мы поговорим о том, что ты будешь делать дальше.

— Вам не увезти меня в Брайдуэлл, — заявила Пэг, гневно уставясь на Самюэля, но сквозь этот гнев сквозила неуверенность, граничившая с ужасом.

— А с чего бы мне это делать? — сказал он, качая головой. — Пойдем, тебе надо поесть. Ведь вас сейчас двое-то, голодных.

Хлоя проводила все еще сомневавшуюся Пэг с Самюэлем в направлении кухни, затем расправила плечи и отправилась в библиотеку. Данте тут же занял свое излюбленное место у камина, плюхнувшись на коврик.

Она еще не успела закрыть за собой дверь, когда Хьюго буквально прорычал:

— Как ты посмела сказать такое? Как ты могла себя вести так по-детски, так бездумно? Никогда не слышал более возмутительного, более глупого высказывания!

— Но я просто хотела успокоить ее, — перебила его Хлоя. — Я подумала, что это поможет ей почувствовать себя увереннее.

— Ах, так ты подумала, что это поможет ей почувствовать себя увереннее! Боже милосердный! И как же, по-твоему, это прозвучит, когда она сообщит всему дому о том, как ты ее успокоила? Падшая женщина! Хлоя, я просто не знаю, что с тобой делать!

О таком ходе событий она как-то не подумала.

— Никто не воспримет это серьезно, — сказала она неуверенно. — Все подумают, что это была шутка или что Пэг просто не так поняла меня.

— И откуда же, с позволения сказать, у тебя такая уверенность?

— Ну… Потому что это явный абсурд, — сказала она. — Хьюго, ты же знаешь, что это так. Им даже в голову не придет… что…

— Что я совратил свою подопечную, — закончил он за нее ледяным тоном.

Хлоя только сейчас поняла, что, сама того не желая, она вновь всколыхнула в нем задремавшее было чувство вины. Еще мгновение — и он уйдет от нее в мир своих причудливых демонов… если она не сумеет добиться от него иной реакции.

— А, ерунда, — заявила она, взяв «Газетт»[7] и притворившись, что поглощена изучением первой страницы. — Хотелось бы знать, что это такое — быть совращенной. Похоже, это забавно. Если мне не изменяет память, это я совратила тебя. Так что если и было какое-то совращение, то не понимаю, почему ты считаешь это своей заслугой, — добавила она, рискнув взглянуть на него поверх газеты, чтобы увидеть выражение его лица. Ее план, похоже, сработал прекрасно. Хьюго утратил мрачность и сейчас просто полыхал гневом.

Он вырвал газету у нее из рук, и Хлоя кинулась бежать с криком притворного ужаса, когда он попытался схватить ее.

— Девчонка! — Он кинулся за ней, а она вспрыгнула на диван и быстро перемахнула через его спинку. Укрывшись за столом, она показала ему язык.

— Объясни мне, что значит быть совращенной, Хьюго? Пожалуйста, я просто умираю от нетерпения. — Она отпрыгнула в сторону, когда он обогнул стол. От ее резкого движения один из стульев покачнулся и упал. Хьюго невольно улыбнулся, увидев, как с испуганным криком она упала, зацепившись за стул, и ее накрыл ворох юбок, из-под которых показались стройные ножки в тонких чулках.

Он наклонился и помог ей встать.

— Я даже не собираюсь спрашивать, ушиблась ли ты, — заявил он, поднимая ее, и ставя на ноги. — Если ушиблась, то только этого ты и заслуживаешь. — Он расправил ее юбку движением руки, которое больше походило на шлепок. — Чтобы я больше не слышал ни слова о падших женщинах и о совращении.

— Хорошо, Хьюго, — сказала она покорно. Эта покорность была столь же притворной, как и ее прежний страх. Щеки Хлои порозовели от бега и возбуждения, ресницы затрепетали, она наградила его взглядом, способным растопить самое холодное сердце.

— И не кокетничай со мной.

— Я не кокетничаю, — сказала она совершенно искренне. — Я запру дверь?

— Что ты сделаешь?

Вместо ответа Хлоя подбежала к двери и повернула ключ.

— Вот так. — Она прислонилась спиной к двери, глаза ее сверкали, затягивая в глубокую синеву.

— Мы быстро, нам даже не нужно раздеваться.

И Хьюго вновь потерял голову. Как бы слегка отстранение он снова спросил себя, сможет ли когда-нибудь освободиться от ее чар, сможет ли когда-нибудь устоять, если она будет манить его к себе так страстно. Он видел, что она была абсолютно уверена в себе, отлично знала, что ей надо и что она предлагает… И еще она была уверена в том, что он ответит «да». Она была истинной женщиной.

Хлоя медленно приблизилась к нему, глаза ее неотрывно следили за его лицом.

— Мы попробуем сделать это стоя. Так бывает?

— Да, — ответил он яростно, охваченный безумным огнем желания. Подойдя к ней, он рванул завязки ее панталон, и они упали к ее ногам.

Он сказал:

— Держись крепче. — Коленом он раздвинул ее колени, и, подчинившись, она засмеялась… ликующим смехом, высоко подняв юбки, упираясь плечами в дверь, чувствуя спиной ее выступающие панели.

Он вошел в нее одним резким движением, и она судорожно вздохнула, улыбнувшись ему сияющей улыбкой. Он чувствовал, что с каждым новым движением нарастает ее наслаждение.

Она облизала языком губы и снова рассмеялась. Она никогда не закрывала глаза с тех пор, как он попросил ее не делать этого, и он подумал, что сейчас его поглотит вулкан страсти, полыхавший в полуночной синеве ее глаз.

— Сейчас, — вдруг прошептала она. — Хьюго, сейчас!

— Знаю, милая, но потерпи.

— Не могу.

— Можешь. — Он замер.

Хлоя затаила дыхание, предчувствуя приближение к пику наслаждения, ее тело трепетало. Его резкое движение, последовавшее за этим, исторгло из нее стон.

Хьюго упирался в дверь, пока его тело сотрясала волна наслаждения… Только когда страсть отступила и голова его прояснилась, он понял, что она вновь перехитрила его: умело погасила его гнев и увела в мир, в котором он избавлялся от мучавших его демонов. Так мог ли он испытывать чувство вины, предаваясь дивной любви с этой искусной озорницей, которая, как он понял, знала о жизни гораздо больше, чем ему представлялось раньше?

Внезапно он понял, что и его, Хьюго Латтимера, научилась понимать гораздо лучше, чем он сам.

— Разрешите предложить вам бокал кларета, герцог? — Хьюго вежливым жестом указал на графины, стоявшие на буфете.

— Благодарю… благодарю. — Его августейший посетитель, проследив, как наливают вино, ответил: — Надеюсь, вы благосклонно относитесь к моему сватовству.

Хьюго поклонился в знак согласия. Да и как он мог иначе относиться к сватовству герцога Элресфорда? Для Хлои это была бы великолепная партия. Герцог не охотился за приданым и, кроме того, был всего лишь на десять лет старше Хлои.

— Решение, разумеется, должна принять моя подопечная, — сказал он. — У Хлои есть собственное мнение. — Он улыбнулся и поднял бокал с кларетом. Хьюго уже становился мастером притворства на различных званых вечерах, делая вид, что пьет, хотя не притрагивался к спиртному.

— Льщу себя надеждой, что она не совсем равнодушна ко мне, — сказал его светлость. Со стороны герцога было бы невыразимо пошло намекать на титул и состояние, но его самодовольство и было выразительным намеком уже само по себе.

— Но если вы обсуждали ваши намерения с Хлоей, герцог, то, вероятно, знаете и ответ на этот вопрос.

— Ай, Боже мой, конечно, не обсуждал. — Герцог поторопился показать, что он никогда бы не допустил такой вольности. — Я ни за что не коснулся бы этой темы без вашего позволения, сэр Хьюго. Но мне дали понять… — Он сделал неопределенный жест рукой. — Мисс Грэшем — сама снисходительность.

— Что вы говорите? — пробормотал Хьюго. Не раз насмешки Хлои над ее помпезным поклонником оживляли их обеды. Тем не менее, Хьюго считал непременным долгом поддержать ухаживания герцога, хотя почти не надеялся на то, что Хлоя подчинится его воле.