Тимофей находился в странном состоянии полутранса. Это хорошо. Потом он очнется, но дело будет сделано. Да, мы действовали жестко и жестоко, но в таком деле нельзя медлить и миндальничать. Чем резче и быстрее обрываешь связи, тем лучше на их месте прирастают новые.
Через два часа мы были в нашем мире. Я положил парня на пол прямо в портальном зале и примерился к шее.
- Что, прямо сейчас?! - Подорвался он внезапно, - Но я не го...
Цап.
- ...тов, - пробормотал он. Глаза его помутнели и стали сонными. Так и знал, обычного вампирского яда было достаточно для притупления его утомленного стрессом сознания. Обычно только яд используют на одном спящем человеке. Но яд несовершенен и человек может взбрыкнуть и перебудить окружающих, если рядом с ним спит кто-то еще. Так что лучше всего, конечно, использовать сонные чары. Но мне не хотелось тратить силы на это. Другой мир, бедный на магию, словно высасывал из меня все силы...
Почти полностью иссушив его я остановился только тогда, когда его сердце стало выдавать ритм бабочки. Почувствовав скорое наступление смерти, я вскрыл вены и влил ему в рот свою кровь. Она потекла как густой клюквенный сироп, медленно и вязко.
Тимофей проглотил кровь и побледнел еще больше. Тело его пошло пятнами, синими, красными и белыми. Сердце внезапно сделало громкий удар и понеслось галопом. Парень выгнулся и закричал.
Мы удерживали его вчетвером - на всякий случай. Бывало такое, когда обращенные зверели и кидались даже на вампиров. То есть, они-то всегда звереют от боли, но чтобы на вампиров кидаться - это надо совсем сойти с ума. Все-таки даже в таком полуобращенном состоянии обострены чувства и восприятие Силы.
"Обнаружен Осколок. Поступил запрос на сопряжение. Согласиться?" - Внезапно активизировался Чарли.
Я моргнул. В смысле? Разве он мой Осколок? Я думал будет так, как было описано в сообщении... Или, по крайней мере я сразу проникнусь симпатией как было с ребятами...
"Ладно, давай", - согласился я. Надеюсь, от этого его переход упростится.
"Это так. Но вы будете вынуждены взять часть нагрузки на себя".
Я вздохнул. Ну что только не сделаешь для перспективы!
"Произведено сопряжение".
Я закусил губу. Голова взорвалась болью. Тело онемело от шока. Давно я не чувствовал боли, а тут сразу столько...
Внезапно в голове прояснилось. Я почувствовал, как боль уходит и разделяется. Подняв голову, я увидел мученические выражения лиц у ребят.
"Они разделили боль вместе с вами как ваши сопряженные души", - сказал Чарли довольно.
"А почему это без моего согласия?"
"Их желание было сильным и не вредило вам, а даже наоборот - помогало", - сказал он.
"Больше так не своевольничай. В следующий раз запроси подтверждение".
"Понял. Только не уверен, что вы сможете ясно мыслить, если на вас обрушится столько боли как сейчас", - хитро подметил он.
"А вот там и посмотрим".
- Как ты себя чувствуешь? - Спросил Кэр, - Я уже совсем забыл как это больно.
- Пойдет, - отмахнулся я, - А вы как?
- Нормально, - сказала Лика, потягивась, - Только во всем теле какие-то мурашки. Забавное ощущение!
Как раз очнулся наш новый собрат по несчастью, неестественно бледный и синюшный как труп. Жадно присосался к печати крови.
Насытившись, он опять уснул.
- Ну, пора и нам спать, - сказал я, - Насыщенный сегодня был денек!
Все утомленно покивали. Всей толпой, включая новообращенного, мы завалились на многострадальную кровать. Скоро всем места перестанет хватать!
Очнулся Тимофей в середине дня. В помещении царила полная тьма, но для его глаз она выглядела как комната в пасмурный день. Краски поблекли, контраст уменьшился, но все было очень четко видно.
Первое время похлопав глазами, он попытался приподняться. Но по бокам от него лежали Юджин и Белла. Вторая закинула на него все свои конечности и самозабвенно дрыхла, разве только не храпела. Юджин притаился на самом краю.
Осторожно выкарабкавшись, он оглянулся. Вампиры спали вповалку, прямо как клубок змей. Лика разметалась по всей кровати в позе звезды, нагло выпихивая Кэрриана, который свернулся клубком, как большая черная кошка. Белла же закинула ноги и руки на Юджина, который во сне недовольно хмурился и опасно свешивался с кровати.
Спящие и мирные, они не походили на грозных созданий, которых он встретил вечером. Их сонные лица были беззащитно юными и трогательными.
"А ведь я могу их всех убить", - подумалось вдруг ему. В тощем и нескладном ранее теле чувствовалась небывалая мощь и сила, которая пьянила новорожденного вампира.
Но внезапно его прошила сильная боль. В голове помутилось и он пошатнулся. Когда он пришел в себя, то понял, что причинять вреда своей новой семье он все-таки не хочет. В конце концов, они, а точнее Юджин, дал ему силу... Мысли текли плавно, сердце билось медленно и размеренно, глаза видели каждую пылинку, а тело было таким непривычно легким и подвижным, что казалось еще чуть-чуть и взлетит ненароком! Разве чувствовал он себя так, когда был человеком?
Тим обернулся и едва сдержал себя от прыжка на потолок. Позади стояло зеркало, которое напугало его внезапными движениями его отражения. Видеть-то он все видел, но не обращал внимания!
Подойдя ближе, он посмотрел на себя.
Синяки под глазами исчезли, впрочем как и прыщи с редкими усиками. Кожа стала белой как мел и плотной - нигде не просвечивалось ни единой венки. Но видок у него все равно был какой-то болезненный. Зато что произошло с остальным! Волосы внезапно завились крупными кольцами и потяжелели, красиво уложившись. Черты лица приобрели более четкую и красивую форму. Глаза стали густого, темно-вишневого цвета.
Тимофей недоверчиво рассматривал свое лицо в зеркале. Оно казалось своим, родным, но одновременно таким непривычным! Как будто его фотографию отретушировал умелый фотограф, добавив какой-нибудь фильтр под названием "гламур". Ну чисто тот актер из нового фильма! Как его там, Тимур Соловьев? Или Соломин? А может, Синицын?
Вдруг он спохватился и стянул заляпанную кровью футболку. Тело почти не изменилось, к его огорчению. На первый взгляд. На второй взгляд оказалось, что он похудел еще больше, от чего начал проступать рельеф мышц. Тело стало более поджарым и сухим. Ну, в частном доме попробуй физически не поработать, то дрова надо наколоть, то воды с колонки принести, то баню растопить. У мышц не было иного выбора кроме как накачаться хотя бы самую малость.
Внезапно зверски захотелось есть. На ум пришла жареная картошка, оставленная на плите кухни. Нет-нет, нужно... Нужно...
- Боги, я уже и забыл каково это, - протянул Юджин, продирая глаза и садясь на кровати. Белла недовольно прорычала что-то во сне и передислоцировала свои конечности на спящую Лику.
Тим замер, глядя на Родителя.
- Ну, чего глазами хлопаешь, - проворчал Юджин, - На, вот тебе печать. Пусти к руке энергию и она раскроется... А, забыл, что ты не умеешь пока... Черт, придется самому тебя кормить... Новорожденные Птенцы это такая морока...
Тим послушно поел. Кровь казалась такой вкусной...
Утолив жажду, он спросил:
- Мне это ведь не снится?
- Куда там, - махнул рукой Родитель, - Иди лучше спи дальше. Завтра все узнаешь.
Он похлопал рукой рядом с собой, а сам немедленно уснул.
Тим осторожно лег и задумался. Если так подумать, нормальной семьи у него никогда и не было. Только пьющие равнодушные родители и больная бабушка. Интересно, каково это - иметь Семью?
Отчего-то вспомнился отец. Страшный, грубый и жестокий человек. Он много пил, гулял с друзьями и разорял их семью. Мать не лучше - во всем поддерживала его и всячески угождала, порой лишая единственное чадо возможности поесть или поспать. Чужие дяди и тети орали на кухне до утра, съедая всю еду в доме и оставляя дом в полной разрухе. Бабушка же была вечно недовольна как своей дочерью и ее муженьком, так и их сыном, которого она называла "уродцем". К себе она его взяла для того, чтобы он за ней ухаживал. Впрочем, у нее бывали проблески любви ко внуку, которые, впрочем, повторялись не чаще раза в несколько месяцев. Тимофей любил бабушку в основном потому, что она единственная проявляла о нём какую-никакую заботу.
