Я стоял сзади неё и смотрел на её прямую, гордую спину, тонкую шею, на маленькие серёжки в мочках ушей. Думал – все равно ты будешь моей. Только теперь на несколько дней, а не навсегда.

– Мне тогда казалось, что мир перевернулся. И уже тогда я чётко понимал, что никого так не полюблю.

– Хватит сентиментальностей. Я все посмотрела. Тебе не пора на встречу?

За обедом она не сказала мне и пары слов. Внимательно слушала, что я ей говорю, не больше. Видно было, что держит её здесь только работа, но через пару дней все изменится.

И на встрече я часто думал только о ней, грешным делом прослушав половину из того, что говорили выступающие. Похрен, всё равно все детали сделки я выучил наизусть.

С Мирой мы встретились в шесть вечера. Все та же блузка, переодеваться ради будущего мероприятия она и не подумала.

– Теперь куда?

– В кино, дорогая Мира. Я глянул, там идёт какой-то ужастик и какая-то мелодрама. Начало через час. Купим попкорна и по пиву.

– Бессонов, ты издеваешься. Для того, чтобы ходить по борделям, музеям и в кино вовсе не нужно отрывать от работы отдельного человека.

– А мне одному скучно, – пожал плечами я. – А тебе за это платят, не вредничай.

Я больше не буду на неё так грубо, как вчера, давить. Там, в тёмном зале кинотеатра мы лишь едва коснемся друг друга коленями. А потом я провожу её до дома, буду стоять на улице и ждать, когда загорится свет в её квартире. Совсем, как семь лет назад.

В кино я ходить любила. Мы часто ходили с Никой, но на мультики и детские фильмы. Мне хотелось сходить и на серьёзный взрослый фильм, но было элементарно не с кем. Подружек завести в новом городе я так и не успела, были только приятельницы. Некогда было, даже когда Ника была маленькой, мне приходилось работать, выхода не было. Мужчины я не имела по той же причине.

Я пару раз пыталась сходить одна, но научиться этому так и не сумела. Было…неловко. Я чувствовала себя изгоем в этом мире парочек. Всё шепчутся, обнимаются, целуются, и я, одинокая, как бельмо на глазу, порчу чужой праздник жизни.

Пыталась говорить себе, что всем все равно, никто на меня такую одинокую и неприкаянную не смотрит, но не помогло, самовнушение не работало.

И сейчас я бы искренне наслаждалась просмотром неплохого триллера, но рядом сидел Тимофей. Не раз и не два он коснулся моей ноги своим коленом. Раз – рукой и руку свою я отдернула, обожгло огнём.

– Опять съела весь попкорн? – тихо сказал он, словно мы в кино каждые выходные ходим, а не лет пять назад в последний раз. – Сейчас принесу ещё.

Он пошёл за попкорном, а я закрыла глаза, пользуясь моментом передышки. Сложно, слишком сложно.

– Сырный, как ты любишь, – протянул мне Тимофей ведёрко.

Ведёрко я приняла. Следом бутылка пива, такого холодного, что от него разом замёрзла ладонь.

– Тимофей, – покачала головой я. – Зачем тебе это все? Зачем ты это делаешь? И у меня, и у тебя давно свои жизни. И не стоит пытаться сломать и их.

– Брось, – отмахнулся он. – Пиво вкусное, попкорн вкусный. Отчего бы просто не наслаждаться вечером? Не нагнетай. То, что было вчера, не повторится. Смотри лучше, этой дуре явно не стоит переться в тёмную комнату.

Героине явно не стоило этого делать, и пусть я и ожидала страшного момента, когда из темноты выступил убийца, вздрогнула и едва не вскрикнула. Тимофей засмеялся и протянул было руку, чтобы меня обнять, как раньше, но спохватился и руку опустил.

Легко сказать – наслаждайся. Наслаждайся, когда рядом с тобой мужчина, с которым ты хотела провести всю свою жизнь. Рожать от него детей, потом стареть и ждать с нетерпением внуков. Засыпать вместе и просыпаться. А теперь это мужчина из прошлого. Мужчина, который, сам того не зная, имеет власть надо мной. И даже не в плане чувств – свою любовь к нему я долго и старательно растаптывала. Если он узнает, что у него есть дочь, он может забрать её. Назло мне, за то, что молчала все эти годы. Этого я боялась больше всего.

Вкусное пиво, сказала я себе мысленно. Холодное. Чуть горчит на языке, но это даже приятно. Попкорн хрустит. Взрослый вечер, таких у тебя давно не было. И я смогла отодвинуть свои страхи вплоть до самых титров.

А потом страхи накатили, да ещё и с удвоенной силой. Я повернулась к Тимофею, он был ко мне в профиль, полюбовалась носом, который когда-то мечтала передать нашему сыну, щетиной на подбородке и подумала – он может не отпустить меня домой. Там теть Надя. Она старая, она устала с Никой. А он, от которого зависит мой заработок, может потащить меня в очередной бордель.

– Я домой, – решилась я. – Уже поздно, мой трудовой договор не подразумевает ночных смен.

– Я подвезу, я пил безалкогольное.

– Нет.

Он повернулся, глаза в полумраке кинотеатра кажутся бездонными, а в их черноте прячутся ненависть и презрение. Сначала он не смог мне поверить, а потом не смог простить. А теперь я не верю ему. Не бывает дружбы после такой любви, не бывает дружбы после такой ненависти.

– Если ты боишься того, что я узнаю твой адрес, то сегодня я уже просмотрел твою анкету на работе.

Господи, как хорошо, что я успела удалить оттуда чужие данные! Как хорошо, что я не успела там ни с кем сдружиться и не трепала направо и налево о своей дочке!

Спорить с ним было бессмысленно и я кивнула. В машине он курил, затем приоткрыл окно, позволяя дыму выскользнуть в окно. Остановился у моего подъезда.

– До свидания, – открыла дверь я.

– Я провожу. Ты мало смотришь новости, мир полон маньяков и извращенцев. Я беспокоюсь о тебе.

– Поздновато ты это делаешь, Бессонов. Я в этом мире пять лет живу совершенно самостоятельно.

Но он тоже уже вышел из машины. Я не могу впустить его в квартиру. Там Ника! Она спит уже, поздно, но все равно, моя маленькая квартира полна детских вещей. Кругом игрушки, фломастеры, книжки, разноцветные маленькие носки…

Но сражаться с ним я тоже не могла, разве что истерику закатить. Мы поднимались по лестнице и я быстро соображала, что же ему сказать.

– Чаем не угостишь?

– Нет, – нашлась я. – Я живу не одна.

– Мужчина?

Голос его тих. В подъезде горит одна лампочка, но в её свете я увидела, как сузились его зрачки, словно сейчас перекинется в оборотня и разорвёт на куски.

– Если бы и мужчина, тебя это не касается. Но нет, там женщина, причём пожилая, и тебя она испугается.

– Ты настолько бедна, что снимаешь кем-то квартиру на двоих? – поразился Тимофей. – Может мне подкинуть тебе деньжат по старой дружбе?

В этот момент я его ненавидела, и куда сильнее, чем когда он в ресторане на мне задирал юбку. Мне нужны были деньги. Я не доверяла бесплатной медицине, и операцию на глаза мы будем делать в частной клинике с отличными врачами и отзывами. Это стоило приличных денег. Я копила, но все равно буду брать кредит.

– Да, – сказала я. – Я нищая, и мне не стыдно. Уходи, Тимофей.

Мы стоим уже возле моей квартиры.

– Прости, – извинился Тимофей, шокировав, – мне не стоило.

За дверью раздались тихие шаги, я напряглась, боясь, что сейчас мы услышим детский голос. Слышимость в панельке была великолепной.

– Мира? – произнёс старческий голос. – Это ты?

– Я, теть Надь, сейчас зайду— обрадовалась я, повернулась к Тимофею, – она старенькая, и боится чужих людей. До свидания.

– До завтра, – откликнулся он.

С невероятным облегчением я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Выдохнула, и поспешила на кухню, вдруг Тимофей за дверью, я не хотела, чтобы он слышал наш разговор.

– Не жених ли? – улыбнувшись, спросила тётя Надя.

– Ой, типун вам на язык, – испугалась я.

– Это ты зря… я в глазок глядела, мужик видный.

Тётя Надя собиралась, а я стояла и смотрела в окно. Нашла глазами машину Тимофея. Короткая вспышка – опять курит в машине. Не уезжает, чего тянет? Машина тронулась через долгих две минуты. Он уехал. И из нашей жизни, надеюсь, тоже уедет, через несколько дней.