Мама лишилась новой-старой плиты.

А кот и пес приготовились умереть обнявшись. Но не умерли.

Плюсы тоже были.

Сергунчик получил впечатление и полезный урок на всю жизнь. Особенно он запомнил, что надо сохранять спокойствие и, когда орут «Вырубай свет!», не выключать свет на кухне выключателем, а обесточивать помещение. Хорошо, что мама все-таки догадалась это сделать со второго раза.

Она очень суетится в таких ситуациях. Бегает, лопочет что-то. Вот Сергунчик – другое дело: он стоял, как оловянный солдатик, и смотрел. Смотрел на отца, который прыгал над всполохами в темноте, как шаман, и что-то выкрикивал. Смотрел, как мама бегала по квартире и выключала свет во всех комнатах и в прихожей. Даже заметил, как обнялись пес с котом.

Отец потом пальцем пытался прижать к плите выпавшую лампочку, чтобы прилипла, пока горячая, но не смог и обжег палец. Очень ойкал.

Мама тоже не осталась внакладе – она получила, не сразу, а по прошествии времени, когда все успокоились и залечили раны, по-настоящему новую плиту, которая и обрела название новой-новой. Так они ее еще много лет будут называть.

Отец, так сказать, семейства сбрил бороду. Ввиду ее обугливания. Без бороды ему лучше, чем с бородой. Поэтому отнесем это к плюсам.

И только кот и пес не получили ничего хорошего от этого инцидента. Пес даже получил по шее. Потому что был отправлен котом что-то выяснять на кухне.

Два раза получил. На входе и на выходе.

А ведь и эти двое тоже мечтают. И очень даже. Особенно когда спят. И о собственности размышляют. Куда ж без нее.

Возьмем, к примеру, кота.

Он спит на спине с сигаретой во рту. Сигарету ему в рот вставил Сергунчик. Потому что Сергунчику это показалось смешным. Лапы его растопырились, голова свесилась немного набок. В принципе, если б не развратная поза, ни дать ни взять курильщик в сигарном клубе на Патриарших в Москве. Хотя нет, поза тоже похожа. Я двоих таких там видел.

Мечтает он о том, чтобы все убрались от него в даль туманную. Чтобы не было ни здоровенного этого мужика, ни жены его дурацкой, ни Сергунчика, ни даже пса. Пес еще туда-сюда, но он вонючий и фамильярный. Лижет прямо в морду, даже в рот языком попасть может. Уму не постижимо!

А если их всех не будет, он сможет делать что хочет. Особенно воровать. Если их всех не будет, это и воровством-то не назовешь. Так, просто взял ножку куриную вон из той тарелки и пошел себе.

Коты не признают собственности. Хотя пока и мечтают о ней. Они, получается, коммунисты.

А с собаками проще.

По форме их мечты очень похожи на кошачьи, но с небольшими отличиями.

Та же поза, но без сигаретки и не на кресле, а на полу.

Та же цель, но исчезнуть должны все, кроме хозяина. Потому что собственность без хозяина будет скучать, а она очень не любит скучать. Она любит с ним гулять, играть и вообще общаться всячески. И кушать она любит тоже, когда хозяин кушает.

Вот и снится псу, что все исчезли, даже Сергунчик. И не нужно ни с кем бороться за внимание.

И тогда хозяин залезет на велосипед, а поводок будет держать в руке. А пес сможет тащить его, пока не устанет. А он устанет нескоро, потому что он очень полезный пес. И они будут самыми первыми, даже если, кроме них, никто никуда не бежит и не едет. Всех обогнать – это важно.

В отличие от котов-коммунистов, собаки, получается, за капитализм. Только видят они себя средством производства. Или чем-то похожим, поди пойми их эгоизм.

Мы с вами понимаем, что смысл жизни – это очень просто. В чем он – надо знать. А рассуждать о нем не надо. И тем более незачем о нем мечтать.

Ведь смысл либо есть, либо его нет. А если о нем мечтать, значит, его нет. Потому что мечтают о том, чего нет. То, что есть, уже есть, о нем мечтать бессмысленно. Так же бессмысленно, как бессмысленно мечтать о смысле. Даже о таком смысле, как смысл жизни.

Вот и скажите это им, нашим жителям Петроградки. Эдуарду Семеновичу, например.

Он живет на втором этаже длинного дома в Татарском переулке и поэтому, когда бывает дома, смотрит днями и ночами в окно и видит дом напротив. Татарский переулок узенький, а дом высокий. Кроме него, больше ничего и не видно. В этом доме на четвертом этаже квартира подлеца Петрова. На окна этой квартиры Эдуарду Семеновичу и приходится смотреть снизу вверх.

Эдуард Семенович света белого не видит, вот и мечтает о дурацком смысле своей серьезной жизни.

И в этом смысле мечтает он стать заместителем директора к концу жизни. Чтобы Петров знал свое место.

В озвученном слогане все мелочи важны.

Достичь этого смысла Эдуард Семенович хочет именно к концу жизни. Ни раньше, ни позже.

Стать заместителем генерального директора после конца жизни ему не годится – это перечеркнет само выражение «смысл жизни».

А стать заместителем генерального директора заранее – то есть значительно раньше конца жизни, уже не хочет сам Эдуард Семенович. Причина проста. Он не знает, что с этим делать дальше. Да и пахать, скорее всего, в должности заместителя генерального директора нужно чуть больше, чем пашет сейчас Эдуард Семенович.

Потому что ООО «ЛенПитерСнабСтрой плюс» это вам не шуточки, тут пахать надо. А при таких раскладах это не жизнь, а мученье, хоть со смыслом, хоть без смысла.

Вот и живет Эдуард Семенович в этом замкнутом круге, глядя на дом через улицу. Так ведь и положено смыслам жизней – не поддаваться логике и примитивному сознанию.

«И жизнь-то проходит совсем, и смысла не прибавляется», – думалось Эдуарду Семеновичу, когда они, пьяные, обнялись с подлым Петровым и плыли в тумане петроградской весенней ночи в сторону Татарского переулка с юбилея ООО «ЛенПитерСнабСтрой плюс», напевая какую-то лирическую, по мнению Эдуарда Семеновича, мелодию. Он поглядывал исподтишка на Петрова и грустил. До чего ж отвратительный тип, этот Петров. Эдуард Семенович не знает, как именно, но уверен, что именно Петров всегда был препятствием на пути его, Эдуарда Семеновича, к смыслу жизни.

Но все поменял один примечательный и даже забавный случай. Случай этот произошел с самим Петровым. Буквально той же ночью.

И вот, как всегда, стоя у своего окна после похорон Петрова, Эдуард Семенович вдруг понял, что потерял старый смысл жизни и обрел новый. Этот новый смысл не лучше старого смысла. Даже, наверное, хуже. Но Эдуард Семенович обновился.

А ведь это так важно, когда человек обновляется и получает новый смысл своей жизни. Эдак ведь человек еще и вкус к самой жизни может почувствовать.

Но долой эту абстрактную лирику, будем конкретны.

Теперь Эдуард Семенович мечтает умереть не как Петров. Потому что ужас, конечно, и даже смотреть страшно.

Вот о чем мечтает сейчас Эдуард Семенович, глядя из окна на дом через улицу. На дом, где жил подлый Петров.

Всмотритесь в окна. Эдуард Семенович из-за занавесок хорошо виден. Он улыбается усами.

И Алевтина, я о ней подробнее попозже расскажу, волоча домой в обход через Кронверкский с Сытного рынка мешки с едой, замечает, как он обновился.

Она и сама мечтает.

Мечтает о многом, и не только о смысле жизни. О том, например, чтобы Старший поступил в институт, чтобы Младший не попал в тюрьму или если и попадет, то когда-нибудь потом. Мечтает о новых сапогах – о них она вообще мечтает постоянно, и муж ее Поликарп об этом прекрасно знает.

Но не это составляет тот смысл жизни, о котором она мечтает осмысленно. Его составляет очень сложная мечта, а именно мечта о том, чтобы ничего не менялось.

Да-да. Такой смысл жизни. Чтобы дети не росли. Чтобы из скверика во дворе был виден кот в окне. Чтобы Поликарп на табуретке всегда был рядом. Чтобы из окна их квартиры всегда был виден магазин «Оранж». Даже чтобы Пёсдель с Апсатычем, живущие через лестничный пролет, никуда не девались.

Видимо, мечта эта может сбыться только с ее смертью. Ведь если кто-нибудь из них умрет или вырастет раньше, либо если «Оранж» успеет обанкротиться, смыслу жизни Алевтины, к сожалению, придет конец. А это означает, что она должна умереть раньше всех. То есть всех обмануть. Только так.