— Кира… — раздался знакомый голос за спиной.

Она резко обернулась.

— Паша?

Перед ней стоял Павел в длинном красном кимоно. Рукава были пустые, так как его руки были сложены на груди под кимоно. На его лбу светился желтый номер “3”. Павел смотрел на свежую могилку.

— Кто это? — спросил он.

— Это… — Ком застрял в горле Киры. — Это… это подруга… — Она всхлипнула, но попыталась сдержать подкатившие слезы.

Нельзя показывать слабость. Нельзя показывать эмоции. Даже Паше. Они оба прежде всего Про.

— Ты слишком вжилась в роль, — сказал Павел. — Защитница.

Их взгляды встретились, и Кире гигантским усилием воли удалось сдержать бурю противоречивых эмоций.

— Не бойся, — сказал Павел. — Этот разговор в монтаж не попадет.

— Инструктор говорил… — начала Кира, но запнулась и сглотнула. — Говорил, что здесь будут только ублюдки и насильники…

— Таких тут хватает, — сказал Павел.

— Но тут куча людей, отказавшихся принимать в этом участие. — Кира окинула взглядом опустевший лагерь. — Чуть ли не половина.

— Сначала согласились, а потом отказались? — поднял бровь Павел.

— Да, они пытались избежать участия в этой жести.

— Значит, такой стиль игры, — пожал плечами Павел. — Они читали правила. И проиграли. Пока все честно.

— Но… — Кира вздохнула глубже, не желая смиряться с этой холодной логикой. — Люди могут не рассчитать свои силы. Ошибиться. Передумать. Явно не все представляли себе, что будет происходить.

— Они что — дети? — спросил Павел. — Кто-то должен решать за них?

Кира растерянно молчала.

— Взрослые люди сами пошли на риск, — наставительно сказал Павел. — Сами приняли отсутствие выхода из игры. Их никто не обманывал.

— Паша, блять! — воскликнула Кира, закипая. — По этим правилам с человеком можно делать почти все, что угодно! И никак от этого не отказаться, даже если тебя насилуют и ты больше не готов продолжать! Ебанутые правила с этими рабами и хозяевами!

— Нет, — покачал головой Павел. — Совсем нет. Эта тема с обручами не такая уж ебанутая. Раньше это была игра без обручей и почти без правил. Просто сто человек на острове — никакой тебе игры в хозяев и рабов. Проживите месяц — и получите награду.

Павел подошел к ручью, сел на корточки, зачерпнул воду и хлебнул.

— И знаешь что? — повернулся он к Кире и посмотрел на нее снизу. — Люди творили такую жесть… За пару недель все скатывалось в массовые убийства, пытки и рабство. Без всяких ограничений.

Кира смотрела на него с недоверием.

— Люди хуже, чем ты думаешь, Кира! — повысил голос Павел, вставая в полный рост. — По-крайней мере, очень многие. Вся история человечества состоит из этого. Сплошной круговорот насилия, по сравнению с которым эта игра — детские развлечения. Иногда сложно поверить, что даже сейчас, даже в самых цивилизованных странах самые обычные люди могут превратиться в диких зверей при определенных обстоятельствах.

— Этого пытаются добиться в этой игре? — спросила Кира.

— Не совсем, — покачал головой Павел. — Да и попадают сюда не самые обычные люди. Но обручи — это радикальное смягчение. Они задают границы и делают игру более цивилизованной и гуманной.

— Гуманной??!! — воскликнула Кира.

— Да, конечно, — улыбнулся Павел. — Это защита от смерти и увечий, если ты сдаешься. Никто не может угрожать человеку смертью, не может подвергать его настоящим пыткам, которые невозможно вынести. Это стоп-слово у оператора, который следит за границами и должен исключить самую жесть. По сравнению с тем, на что люди способны — это лишь мягкое порно.

Кира смотрела на Павла с недоверием.

— Есть и обратная сторона, — признал Павел. — С этими обручами насилие и рабство начинается намного раньше, в первые же дни. Люди понимают правила как призыв. Если это игра в хозяев и рабов, значит в это и играют, не задаваясь вопросами.

Кира опустила голову, не зная, что сказать. Павел подошел к ней ближе.

— Кира… — сказал он мягко. — Люди знают правила. И принимают их. Все получат большие деньги не просто так. А мы получим намного больше. Ты же знаешь наш сценарий.

Кира кивнула.

— Помнишь следующую стадию?

— Да… — тихо сказала она.

— Этот момент настал, — сообщил Павел. — Обе тропы перекрыты почти всей бандой. Выбраться и скрыться почти невозможно. Даже для тебя.

Кира снова едва заметно кивнула.

— Ты знаешь, чего от нас ждут, — сказал Павел.

— Хорошей игры, — произнесла Кира на автомате.

— Насилия… секса… драмы… — произнес Павел медленно. — Люди ждут зрелища.

— Дать себя выебать, а потом устроить резню… — сказала Кира со злостью… — Или устроить резню, а потом быть выебанной…

— Или всё вместе, — кивнул Павел. — Это главный шаблон. Именно поэтому и нужны Про, которые не только хорошо дерутся, но и готовы вынести любые издевательства. А резня в принципе возможна из-за того, что многие игроки готовы на высокий риск и не сдаются. Это их выбор.

— И это всего лишь порно? — подняла голову Кира.

— Дорогое порно, — сказал Павел. — С настоящим риском и эмоциями. Наши с тобой тела — это инструмент продюсера. Мы сдали наши тела в аренду. И мы готовились ко всему.

— Меня отдадут тем двоим, которых я избила, — сказала Кира. — А может, и всем.

— Думаю, да… — согласился Павел. — Но что они такого могут с тобой сделать, чего не делал инструктор?

— Да… — опустила голову Кира. — После него мы уже ничего не боимся… С этим я справлюсь… Но… — Она судорожно вздохнула. — Но потом я должна… мстить и убивать…

— Убивать? — удивился Павел. — Убивать проблема?!

Павел протянул руки и взял Киру за плечи, посмотрев ей в глаза.

— Этих людей нельзя ни в чем убедить, — сказал он вкрадчиво. — Они насилуют и убивают совершенно искренне. Они убили твоих друзей. Твою подругу! А скольких они изнасиловали и изнасилуют! Ты не дождешься от них ни осознания, ни раскаяния. Их можно только уничтожить.

Лицо Киры невольно исказилось от закипающего в ней гнева, который превращался в слепую ненависть и жажду мести. Око за око! Убийцы должны умереть!

— Но… — сказала она, сдерживая свой гнев. — Ты сам сказал, что они играют по правилам. Так в чем их вина?

— Думаешь, они в жизни лучше? — ухмыльнулся Павел.

— А мы? Мы в жизни другие?! — воскликнула Кира.

— Да. Мы другие! — слегка встряхнул ее Павел. — Для нас это лишь роль. И даже в игре мы будем убивать только ублюдков и насильников.

Губа Киры предательски задрожала.

— Иди сюда, коротышка, — улыбнулся Павел, притянул Киру к себе и обнял.

Она прижалась щекой к его груди.

— Таков наш контракт, — сказал Павел. — Мы сделаем все, что нужно, и пройдем этот путь до конца. У нас и раньше не было стоп-слова, а теперь мы вошли в игру, и пути назад нет.

Он одной рукой нежно поглаживал ее по спине, а другой прижимал к груди ее голову.

— Но потом… — продолжал Павел. — Если хочешь… Твое тело будет только моим. Я буду делать с тобой то, что мы оба любим.

— О, да… — тихо отозвалась Кира, и обняла его крепче.

Павел тоже сжал ее сильнее, а потом немного отстранил и взял обеими руками за щеки. По лицу Киры катилась слеза. Павел наклонился и впился в ее губы. Она ответила ему взаимностью, задрав голову и обняв руками за шею. Они целовались как давние любовники, хорошо знающие друг друга. Наконец, Павел оторвался от губ Киры и посмотрел ей в глаза.

— Сдавайся, — прошептал он. — И у нас все получится.

Кира молча смотрела на него, растерянно блуждая взглядом по его лицу.

— Да? — спросил Павел.

— Нет, — ответила Кира.

— Что?.. — удивился он.

Кира отстранилась от Павла и сделала шаг назад. Она посмотрела на могилку Лены, стиснула зубы и сняла свою красную футболку, оставшись в черном.

— Я решила играть по-другому, — сказала она.

— Кира…

— Прости. Такой контракт мне не подходит. — Она уронила футболку на землю. — Я могла бы выдержать любые пытки и издевательства… но… потом… потом… — Кира судорожно вздохнула. — Я боюсь…