Он достал из-под тлеющих поленьев несколько испёкшихся картофелин и бросил на тарелку, чтобы остывали.

Я передёрнула плечами. Время было не самое лучшее: Стефан на год уходил в армию со строгой дисциплиной и режимом, а мне предстоял непростой выпускной класс, а через год, как выяснилось позже, переезд в Левирин…

Стефан заметил, как я вздрогнула, но интерпретировал это неверно.

– Замерзла?

– Нет. Просто… Почему ты вспомнил то лето?

– Для меня оно было особенным. По-своему уютным. После провала на вступительных экзаменах в универ было конечно непросто, но потом я как-то собрался с мыслями и постарался насладиться тем хорошим, что было доступно прямо сейчас. Всё, что от меня зависело, было уже сделано, а ответственность за остальное можно было временно с себя снять. Примерно так и сейчас.

Пока мы раскладывали картошку по тарелкам и наполняли стаканы молоком, я думала о словах Стефана. Он говорил о времени «между». Между школой и университетом, между экзаменами и армией. Между двумя важными периодами.

Вне зависимости от сделанного выбора, мы наделяем такое межвременье особыми эмоциями и ностальгируем как по одному из лучших периодов жизни. Ведь оно почти как детство, но только в сознательном возрасте: всё, что нужно, уже сделано, а новая ответственность и последствия выбора ещё не легли на плечи.

Всё-таки наши со Стефаном ощущения сейчас отличались. Судя по всему, он как раз-таки и ощущал себя в таком межвременьи, а вот я… Вернувшись в Радомнов, я чувствовала себя гораздо лучше, чем до этого. Но впереди был выпускной курс и полноценный выход во взрослую жизнь. Никаких передышек. Если уж совсем честно, то предстоящая работа меня пугала. Люди любят деньги и трясутся над ними. А бухгалтерия – это и есть деньги. Мысль о том, что моя ошибка может обернуться долгом или огромным штрафом в масштабах крупной компании, сводила с ума. И не приведи Единый кому-нибудь неправильно рассчитать зарплату!..

– Эмилия? – сквозь мысли услышала я голос Стефана.

Он сел настолько близко ко мне, насколько мог себе позволить.

– Что?

– Ты мне так ничего и не рассказала о том, как у тебя дела. Про родителей, университет. Просто о себе.

Да я уже в первый же день сказала больше, чем нужно. Теперь даже не знаю, что делать. Все переживания по учебе, которыми хотелось поделиться, казались такими далекими и бессмысленными. Даже смешно, что раньше я придавала им большое значение. Но если подумать, то даже сейчас – на фоне переживаний о Стефане – со мной всегда оставалась одна и та же боль.

– Всё время после переезда я чувствую себя чужой. Словно я не на своем месте. Учусь, живу, общаюсь, но ощущение такое, словно настоящая Я наблюдает за всем этим откуда-то со стороны. У меня даже друзей не получилось толком завести. Левирин кажется временным пристанищем, жизнь в котором просто нужно перетерпеть, – я не знала, поймёт ли меня Стефан настолько, насколько мне бы хотелось, но продолжала говорить: – Я многое делаю по инерции или просто потому, что так надо. И надо в первую очередь мне самой.

– Ты понимаешь значимость того, что делаешь. Это важно, – откликнулся парень, но даже не взглянул в мою сторону, словно загипнотизированный наблюдая за костром. – Не унывай и не бросай учёбу. Она твой ключ к лучшей жизни. Левирин – большой город, и там есть возможности.

Мне стало совсем тоскливо. Стефан сидел всего в паре шагов от меня, а казалось, что на другой стороне вселенной. Он озвучивал правильные рациональные мысли… вот только ничего из сказанного не могло унять тупую боль внутри меня.

Я абсолютно уверена: Стефан гордится моими успехами и учебой в университете. Возможно потому, что сам лишился подобного. Когда я сообщила, что поступила, он очень обрадовался, потому что сам не вытянул вступительные в вуз и решил отслужить в армии, а потом отучиться в колледже на рабочую специальность. Так и получилось. Мы сделали всё по собственным планам, но почему-то не чувствовали должного удовлетворения.

– Я, конечно, доучусь. Образование и профессия нужны, чтобы заработать деньги. А без них я не смогу позволить себе жильё.

Вот он, мой путевой светлячок.

Стефан наконец с интересом взглянул на меня, а я продолжила:

– Знаешь, в новой квартире тесно. А выходя на улицу, все равно чувствуешь себя неуютно, потому что не можешь… как бы это сказать?.. Не можешь проникнуться той гармонией и спокойствием, которое всегда удавалось отыскать на заднем дворе своего дома. Стоит высунуться из окна, чтобы подышать свежим воздухом, как обязательно кто-то из соседей выйдет покурить. Я даже не заикаюсь про возможность завести собаку. Нам и самим-то тесно в однушке. Все эти, возможно, мелочи складываются для меня в одну большую проблему, отравляющую жизнь здесь и сейчас. Мне ужасно хочется иметь собственное жилье. Но с нынешними ценами я боюсь даже представить, сколько придётся работать и как долго идти к своей цели… Поэтому иногда меня захлёстывает безысходность.

– Не думал, что ты мыслишь уже настолько глобально, – только и сказал Стефан.

Отблески пламени делали его лицо загадочным и невообразимо манящим.

– Приходится, – губы сами собой скривились в досадливой усмешке.

Слушая стрекочущих в траве кузнечиков и вдыхая свежий ночной воздух, очень легко потерять счет времени. Особенная душевная искренность и грусть смешались в странное, противоречивое чувство. Мне хотелось сидеть так ещё, плавая в ощущении этого момента. Пусть завтрашний день не торопится наступать.

– Я принял решение, – вдруг неожиданно твёрдо прозвучали слова Стефана.

Повисла пауза, за которую я успела перебрать в голове несколько вариантов продолжения фразы.

– Хочу, чтобы мы завтра съездили в то селение, где живёт целитель, о котором ты рассказывала.

– Прямо завтра?

– Да.

«Чтобы я не успел передумать и пожалеть о своём решении», – повисло в воздухе.

Согласие Стефана на поездку к целителю в Нева́йно – небольшое поселение примерно в ста шестидесяти километрах от нашего города – было большим достижением. Не знаю, моим ли, но тем не менее.

***

Мне пришлось будить брата, чтобы заручиться его поддержкой на случай, если я вернусь из поездки слишком поздно. Деян неодобрительно побурчал, но всё-таки обещал прикрыть непоседливую сестру, если что-то пойдет не так. Хотя я очень надеялась, что всё получится провернуть гладко.

Однако одних намерений для успешной поездки, конечно же, оказалось недостаточно. То ли сказался короткий и беспокойный сон, то ли волнение, но день не заладился с самого начала.

Проснулась я вовремя и даже пораньше выбралась к Стефану, но в спешке забыла телефон, поэтому пришлось вернуться. Позже выяснилось, что друга «снова мучила бессонница» и заснул он «часа два назад». Это всё, что я поняла из его почти бессвязной речи, когда всё-таки смогла разбудить его.

Проигнорировав завтрак, мы рванули на вокзал. Рванули, конечно, громко сказано. Мы шли настолько быстро, насколько я могла поспевать за размашистыми шагами Стефа. Из-за того, что задержались, мы всерьёз могли не успеть – и не успели.

Стоило выйти из здания вокзала с билетами, как послышался звук отправления поезда. Стефан схватил меня за руку, и мы на всех парах помчались по перрону в надежде, что кто-то заметит опоздавших, сжалится и остановит поезд. Откровенно говоря, я поставила крест на сегодняшнем мероприятии, как только увидела закрытые двери.

Резкий скрежет металла заставил нас замедлиться и с надеждой взглянуть на тормозящий состав. В окне замершего рядом с нами вагона стояла женщина, всё ещё держа руку на стоп-кране. Стало понятно, кого нужно благодарить за спасение планов на день.

Мы со Стефаном проворно юркнули в открывшиеся двери, искренне поблагодарили незнакомку за помощь и под недовольными взглядами немногочисленных пассажиров устроились в самом углу вагона.

– Что-то впечатлений уже с утра нахватались, – успела пробормотать я, прежде чем в вагоне появилась грузная проводница, пытаясь найти того, кто сорвал стоп-кран.